Её большие спелые глаза, уже раскидывали путы
и свой, какой-то мастерски наигранный порыв, она выплёскивала бойко
в аэропорту; с готовностью сближаться в плоскости духовной, и не только,
с тем претендентом, который клюнет на её прикорм в манере пресловутой.
И он нашёлся, клюнув скоро, на её поступь лёгкую, как небыль…
А там, уже в салоне самолёта, его фантазия как дивный слепок набросала – того,
что может быть в отеле, ведь бес ему уже похлопывал в ребро давно
и, целил в яблочко Амур, на высоте пять тысяч метров в небе.
Глаза свободы – жгучи и изумрудный свет на волю дан,
да и отлёт за тридевять земель от дома, как курс рубля – один к пяти,
в соизмерении, с какой-нибудь валютой, но «грязь свинье» найти
легко и у родимого корыта, конечно, если ей присвоен высший «дан».
Вот самолёт на трёх ногах уже. Из его чартерного брюха, по трапу, не спеша,
они спустились на землю обетованную; прошли через формальные кордоны
и затаврили марки в паспортах, а через миг их нес, туда автобус, где неоном,
уже подмигивал отель и, дожидался постояльцев мурлыкающий номер этажа.
Она с себя стряхнула безделушки, одежду, всяческое неглиже,
на волю выпустила грудь из заточенья кружевного,
один лишь аромат духов на ней остался. А он, глазами кролика чумного,
глядел на это всё и, всё «дымилось» у него в штанах уже…
От автора: я не смогу словами расписать всю откровенность пыла,
который, воедино слил два мира сразу, и в последующие дни и ночи.
Одно скажу – кровать – она пружинами стонала, между прочим
и пусть фантазия, сама свой дивный слепок набросает - того, что было…
Когда-то гаснет свет, и есть предел всему, и время не стоит на месте,
и нету тех объятий, чтоб не разошлись как молния на брюках.
И вот, обратный рейс, трап самолёта и его чартерное брюхо,
отрыв, полёт и кроткая посадка, а дальше – всё…, до ожидающих саженей двести.
Он подождал, пока она сквозь «окуляр таможенный» пройдёт
и её поступь, лёгкая как небыль пропадёт за дверью терминала;
дыханье перевёл и следом двинулся но, вдруг, шестое чувство подсказало,
чтоб он себя в секс-алиби укутал, а на глаза накинул половой самоотвод.
Её встречал супруг, с цветами в цвет своих кроссовок
и, мастерски наигранный порыв, да и наивную невинность, она изобразить
для собственного мужа постаралась, ведь нынешнее время голосит,
что не сыграешь «преданную дуру» без «домашних заготовок»…
(СТАМБУЛ, лето 2002г.)