Сквозь сетку редкой паутины,
след оставляя на века,
вскользь проступают на картинах
замашки горя-мясника.
И мрачный вид издохших рыбин,
и, приготовленная соль,
и перец в баночках открытых -
играют собственную роль.
И я, как в царстве у Кащея,
где жизни нет - лишь смерти след,
невольно втягивая шею,
спешу забыть кошмарный бред.
Жизнь в розовом, не в чёрном свете
люблю и не сниму очки -
я в них угасну на рассвете,
когда проснутся васильки...