Ему было семьдесят пять.
Удивительно, но без седин.
Его свет не готов терять,
не теряют таких мужчин.
Тридцать лет в милиции стаж.
Как был молод, красив и юн.
Для семьи он навечно страж,
обличенный с медалью в костюм.
По утрам станком бороду брил,
и заправлена даже кровать.
Как всегда, не жалея сил,
друзьям юности шел помогать.
Но со временем все на износ.
Боль в ногах тормозила в пути.
Он сказал: «Это не вопрос,
нужно просто больше идти».
Встанешь утром, его уже нет.
И не предупреждая почти,
он на рынок спешил столько лет,
и потом до обеда не жди.
Не на рынок, так в магазин,
в огород, где всегда много дел.
В общем, он никогда не просил
что-нибудь, чтоб сустав не болел.
То приятеля встретит, и вот,
сядет за разговор пустой,
держа приму между зубов
и дымя одну за одной.
А потом тащит сумки домой,
даже помощи не прося.
Хоть пред старостью ты не герой,
помогать ему было нельзя.
Он накупит, точно в запас,
холодильная ломится дверь.
Ну а примы то он припас,
будто не выпускают теперь.
И так крутится день за днем,
никогда ничего не болит.
Но мы знали, хоть он силен,
что не важен уже его вид.
Продолжая ботинки топтать,
он лекарства всегда отвергал.
Не хотел он слабину дать,
но без них он не справится сам.
Подкосился. И слег. Не беда.
Он уверенно говорил,
что ведь это не навсегда,
скоро снова прибавится сил.
Не сбылось. А он верил и ждал,
чтобы снова по жизни в такт.
«Я ведь просто немного устал».
Мы не знали, сказать ему как
что останется боль годам,
что не встанет, что все всерьез.
Очень часто казалось нам,
что в нем не было даже слёз.
Тяжелее ему и всем:
Маме, мне, дорогим друзьям.
Ему тяжко – ведь он болел,
ну а нам - что помочь нельзя.
Он совсем перестал говорить,
а вчера хрипы на кровати.
Его жизни льняную нить
Бог обрезал, решив, что хватит.
Как и бабушке, я говорю:
«До свиданья, ты вышел из строя».
Ну а сам, смотря на зарю,
утираю слезу от горя.
08.03.1942 г. - 09.10.2017 г