Л.Н. Толстому
К 150-летию создания шедевра
Лев отлучённый - совесть всей страны -
Разгрыз орешек мира и войны…
Поскольку правды был закрыт тогда чертог,
Он, завершив труды, придумал эпилог,
Где объясняет, как куриная блоха
На ужин целого съедает петуха.
Узрев, как много у войны имён,
Постиг, что имя ей, как прежде, легион -
И, независимо от места и времён,
Не в этом суть, кого назвать наполеон.
Как путь за солью - долог был его рассказ,
Ведь лик войны внутри у каждого из нас.
Томами дум уже сложив войны портрет,
В таинственном искал её секрет,
И не хотел смириться с той разгадкой,
Что войны есть простейшею рогаткой,
Что козни и проделки сил войны
Для стада тёмного не так уж мудрены.
Чины, несущие за общество ответ,
Рогатку эту разворачивают в свет,
И, зарядив горошины беды,
Их метят в лоб соседской череды,
Надеясь, что своё слепое стадо,
Хоть нет добра, чужому горю будет радо.
Стяг развернув, под барабанов бой,
Благословляют приведённых на убой,
Забыв, что бесполезен сей обряд,
Когда придуман баллистический снаряд -
Он, совершив виток вокруг Земли,
Как град падёт на приказавших: - Пли!
Лев догадался, что, устав бежать от бед,
Мы собираем воинство в ответ.
И, по легенде, сам архангел Михаил
На бой полки крылатые водил.
Как ни крути, война у нас в крови,
Чего нельзя сказать о мире и любви.
Полки равняя в стройные ряды,
Мы привыкаем к ощущению узды,
А под уздой, под силой рук чужих,
Скачи, давя и пришлых, и своих.
Тому, кто трензель добровольно закусил,
Уж никогда не увернуться из удил.
Но хуже всех придётся тем умам,
Которые идут в войну как в храм,
И пьют с её скрижалей кислоту,
Чтобы заполнить лёгких пустоту,
Не задаваясь мыслию простой,
Что век проходят с этой кислотой.
Питаясь от солдатского котла,
Они истлеют изнутри дотла,
От поля бранного, когда придут в свой дом,
То в нём осядут пеплом и углём.
Война опять спешит в тот край, найдя их след,
Чтоб сеять в мир горошинами бед…