Казалось бы, имея такую очаровательную внешность, Зинаиде достаточно было только капризно пальчиком повести, чтобы вокруг нее сразу же образовался круг восхищенных мужчин. Да, поначалу так это и было. Она просто обожала смотреть в глаза влюбленных в нее мужчин. О любовных похождениях » белой дьяволицы » ходили многочисленные слухи.
В стихотворении « Не знаю я, где святость, где порок…» написанном с такой
искренней откровенностью в 1907 году, она признается перед всеми:
« Не знаю я, где святость, где порок,
И никого я не сужу , не меряю.
И лишь дрожу пред всякою потерею:
Кем не владеет Бог - владеет Рок».
Одним из нелепых слухов была легенда о том, что якобы еще в молодости Гиппиус сделала себе ожерелье из обручальных колец женатых своих поклонников. А так ли это было на самом деле? Ранили ли душу Зинаиды эти сплетни? Она даже написала в 1904 году в ответ на все злые кривотолки свое « Оправдание»:
« Ни воли, ни умелости.
Друзья мне - как враги…
Моей безмерной смелости,
Господь, о помоги.
Ни ясности, ни знания,
Ни силы быть с людьми…
Господь, мои желания,
Желания прими!
Как и любая земная женщина, Зинаида Николаевна мечтала о взаимной любви. В 1905 году в стихотворении « Святое» она написала о своем страстном желании:
« Чтобы душа дрожала
От счастия бессловного…
Хочу – святого жала ,
Божественно-любовного».
Не способствовала ли Зинаида сама созданию таких кривотолков о ней? Что и говорить?! Она любила созданный ею имидж и эпатаж. Из нее вышла бы превосходная актриса. Еще в детстве ей нравилось изображать перед родителями больную девочку. Возможно, поэтому в 1905 году появилась ее « Шутка»:
«Как дети, люди: злые и невинные,
Любя умеют оскорблять.
Они еще не горные - долинные…
Им надо знать, - но рано знать».
За свою жизнь поэтесса примерила на себя несколько масок, несколько ролей. Она очень тщательно продумывала свое литературное и социальное поведение. Начиная с 1905 по 1922 год, Зинаида явно пропагандировала сексуальное раскрепощение, неся на себе « крест чувственности».
В самом начале 20 века в жизнь Зинаиды Гиппиус вошел молодой, высокий, очень красивый редактор журнала "Новый путь» Дмитрий Философов. Почти 17 лет длилось ее страстное увлечение им. Более того, общество было просто шокировано тройственным союзом Мережковский - Гиппиус – Философов. Они не только вместе творили, но и жили одной семьей в одном доме.
Сразу же в 1901 году Зинаида Николаевна написала « Предел», посвященный Д. В. Философову:
« Сердце исполнено счастьем желанья,
Счастьем возможности и ожиданья, -
Но и трепещет оно и боится,
Что ожидание - может свершиться».
Увы! Не суждено было свершиться и этому ожиданию Зинаиды Гиппиус. На самом деле их сожительство было всего лишь своего рода экспериментом с целью разрушения « закостенелых норм морали». Из писем Зинаиды к Философову ясно видно, что только она была одержима к нему страстной любовью.
Что же до Философова, то он был нетрадиционной сексуальной ориентации. Даже от мысли о физическом контакте с женщиной его выворачивало наизнанку. Этот безвольный человек испытывал перед ней страх, ужас и отвращение к ее плоти.
Честно говоря, она все это и сама осознала еще в 1905 году. В тот год и родилось ее стихотворение « Между», посвященное опять ему:
«Внизу – страданье, вверху – забавы.
И боль, и радость - мне тяжелы.
Как дети, тучки тонки, кудрявы…
Как звери, люди жалки и злы.
Людей мне жалко, детей мне стыдно,
Здесь - не поверят, там – не поймут.
Внизу мне горько, вверху - обидно…
И вот я в сетке - ни там, ни тут».
23 года Мережковские прожили в Петербурге в доме Мурузи на углу Литейного проспекта. Их квартира стала одним из ведущих центров культурной жизни города.
Стихи Гиппиус сразу же обрели скандальную известность. В. Брюсов так отзывался о ее творчестве: « Как сильный, самостоятельный поэт, сумевший рассказать нам свою душу, как выдающийся мастер стиха, Гиппиус должна навсегда остаться в истории нашей литературы».
Другими также отмечалась ее « единственность, пронзительно-острый ум, исключительность», « живая острая мысль, переплетенная со сложными эмоциями».
И. А. Бунин назвал ее стихи « электрическими». Е. В. Ходасевич отметил
« борение поэтической души с непоэтическим умом».
Николай Бердяев однажды очень резко отозвался о самой Зинаиде Николаевне Гиппиус: «Меня всегда поражала ее змеиная холодность… перемешанность женской природы с мужской…», но в то же время и он высоко оценил ее творчество: « Гиппиус очень значительное, единственное в своем роде явление, не только в поэзии, но и в жизни».
Многие поэты испытывали перед нею страх, когда приходили домой к
Мережковским. Зинаида, знакомясь с ними, как бы проверяла их на религиозное служение красоте и истине. Особенно конфликтовала она с А. Блоком. Конфликт возник из-за разного отношения к вопросам о предназначении поэта и сущности художественного творчества.
При своем первом знакомстве со стихами молодого поэта Блока, Гиппиус, уже будучи маститым поэтом, разбранила его стихи. Они ей совершенно не понравились.
24 августа 1899 года Блок посвятил ей стихотворение под названием « Кошмар»:
« Без конца на пустой и безмолвной стене
Эти полные скорби и ужаса очи
Все мерещатся мне в тишине
Леденеющей ночи».
Но именно к Блоку, как к другу, обратилась она в феврале 1914 года в
« Колодцах»:
"О друг последний мой! Кому же,
Кому сказать? Куда идти?
Пути все уже, уже, уже…
Смотри: кончаются пути.
Продолжение следует.