Олег
Как узнал о смерти брата,
В тот же день в Тмутаракань.
Он не ждал, что ждёт расплата,
Есть же всё-таки и грань.
А когда узнал подробней,
Как погиб несчастный Глеб …
Кормом стал, судьбы подобней,
Не желал врагу в потреб.
Прибыв в княжество, увидел,
Что уже наместник есть.
Он Олега не обидел,
А сказал: «Сочту за честь.
Мы же с вами, я всё помню,
Крестоносцев в пух и прах.
И с Ядвигой вы с любовью …
Спас тогда вас Мономах».
И Олег узнал гиганта:
- «Ты наместник, Ратибор?
С твоей внешностью Атланта
К месту меч или топор».
Ратибор аж рассмеялся:
- «Прямо в точку ты попал.
Я же тысяцким остался,
А сюда я не желал.
Здесь Великий князь вмешался,
Говорит: «Раз Глеб убит,
Без присмотра край остался.
Поезжай, учтут твой вид.
Те народы ценят силу.
Как силач, им подойдёшь.
Так вот, Господи помилуй,
Кто я здесь и не поймёшь».
А теперь Олег смеялся
От души: «Ох, властелин …
Хорошо, что не боялся.
Ты же был совсем один?»
- «Кой-какая есть прислуга …
Повариха, … конюх есть …»
Смех душил: «И-и … вся услуга?
Извини, мне можно сесть …
У тебя какие планы?»
- «Я к такому не привык.
Здесь не люди – басурманы,
Много нищих горемык.
Ты ко времени явился,
Не нужна мне эта власть.
Значит, я не зря молился,
Нанаместничался всласть.
Принимай своё хозяйство.
Ты не я, ты всё же князь.
Приструнишь тут разгильдяйство,
Я же в Киев, не таясь».
Месть за брата иссушала,
Он не мог это забыть.
Тень его, как зазывала:
- «Князю в Киеве не быть!»
И он начал подготовку
К встрече с Всеволодом вновь,
Изменив к тому ж трактовку,
Не Чернигов нужен. Кровь!
Обратился к диким горцам,
Ясы взялись помогать.
К половцам, другим народцам …
Вырисовывалась рать.
Весть до Киева домчалась
И Великий князь смекнул:
- «Что? Олег начал сначала?
Ратибора умыкнул …».
Зная сына отношение,
Он решил не привлекать.
Сам принял на то решение,
А на мнение начхать.
А Олег, как одержимый,
Рать готовил день и ночь.
Местью праведной движимый,
Гнал, другое что-то, прочь.
И однажды объявился
По-одежде – горский князь.
Нагловато, не смутился,
Сел, на стол облокотясь.
- «Я Ридедей, вождь касоги» -
Мне знаком Тмутаракань.
О Мстиславе, как о Боге,
Помним мы и вся Тамань.
Слух дошёл до нас приятный,
Русь хотите пощипать.
Почему ответ не внятный?
Нет желания вещать?
Вы делиться не хотите?
Я ж за этим и пришёл.
Всё своё себе берите,
Я другой там смысл нашёл».
Здесь Олег зашевелился:
- «Смысл, какой? Престол забрать?!»
- «Не могу сказать. Божился …
Не приучен с детства врать.
Не услышал я ответа,
Ты в поход меня берёшь?
Пригожусь не для совета,
А на деле всё поймёшь».
Если честно, для Олега
Это было – гром с небес.
Не услуга печенега,
А степных предгорий бес.
Он слыхал про это племя,
К ним не лезет даже хан.
Неизвестной касты семя,
Что не вождь, то атаман.
Лоб поморщил, для приличия,
Подбородок почесал:
- «Сколько воинов в наличии?»
Как бы нехотя сказал.
Самого же распирало …
Так хотелось вдруг обнять!
С ним такого не бывало,
Но фасон нельзя менять.
- «Тысяч десять наберётся,
Я отряд с собой привёл.
Если час, другой найдётся,
Покажу, кто быть здесь счёл».
Он хотел сорваться с места,
Но вслух скучно произнёс:
- «Время позднее, мне лестно,
Я б на утро перенёс.
В темноте я не увижу,
Что хотел бы увидать.
Этим вас я не обижу,
Ночью надо отдыхать».
Так на том и порешили,
До утра все разошлись.
Хоть вопроса не решили,
В основном они сошлись.
- «Ну, и где орлы лихие?» -
Он по-княжески спросил.
- «Все за городом, чуть злые …
Ночью дождик моросил.
А они, как прогуляться,
Налегке пришли, кто в чём.
И пришлось всю ночь кривляться,
Чтоб к утру быть бодрячком».
И Олег в парадной форме,
Как законный русский князь,
Поскакал с Ридедей, в горле
Пересохло всё, пленяясь.
Взял с собой всего двух гридей.
Доверял? Был договор? …
Без каких либо усилий
Подписал свой приговор.
Вот и строй, с версту наверно.
Парни все, как на подбор
И Олег был рад безмерно,
Не скрывая свой задор.
- «Сколько золота за это
Ты с меня сейчас возьмёшь?»
- «Самолюбие задето …».
- «Что? Ты денег не берёшь?»
- «Я ж сказал, что интересы
Обеспечу себе сам.
Ты решай свои эксцессы
И командуй ими там».
Ну, а дальше всё пропало …
Провалился, как уснул.
Не болело, не ломало …
Отдалённый слышал гул.
- «Хватит спать! Берись за вёсла!» -
Над собой он услыхал.
- «Где я?» - думал: «Чьи ремёсла?
Кто орал, вообще нахал».
Получив удар жестокий,
Наконец в себя пришёл:
- «Я на судне, киль глубокий,
Значит, в море борт пошёл».
- «Шевелись! Уснул, собака!» -
Хлыст задел лицо и глаз.
- «Ах, ты смерд! Сын вурдалака!» -
Крикнул князь не напоказ.
- «Я же князь!» - хотел подняться …».
- «З а п о р ю!!! Ты мерзкий раб!
Надо мной решил смеяться?
Хоть и бывший, но сатрап».
И Олега, как стрельнуло …
Это ж греческий язык!
В день сегодняшний вернуло …
Он же знает, … не отвык.
- «А запорет, безусловно …» -
В мозгу тут же пронеслось:
- «Грек, надсмотрщик не условно,
Потерплю, раз так пришлось».
И Олег налёг на вёсла,
Злой надсмотрщик отошёл.
Трое их, все трое рослы,
Всех, похоже, случай свёл.
Один грек и два араба,
Каждый «лает» на своём.
Верезжит один, как баба,
Плетью жжёт, ну, как огнём.
Потихоньку осмотрелся.
Помещение – просто трюм.
Кто вокруг с трудом вгляделся,
Вид достаточно угрюм.
Это были каторжане;
Вор, убийца, может трус,
Воин бывший, горожане …
Взгляд у всех потухший, пуст.
Все закованы цепями,
Безнадёжный вариант.
Не уходят, понял, сами …
Топят, если арестант.
- «Как же здесь я очутился?» -
Стал невольно вспоминать:
- «Ридедей так отличился?
Что за повод смог я дать?
Может Всеволода штучки?
А касоги не причём …
Побоялся моей взбучки
И убрал, не смог мечом.
Не совсем правдоподобно …
Мог такой быть вариант.
Если так, то бесподобно
И в интригах он гигант.
Надо как-то выбираться,
Ридедей всё должен знать».
Тут надсмотрщик стал ругаться:
- «Всем грести! И хватит спать!»
Снова хлыст свистел стрелою,
Бил нещадно всех подряд.
Каждый дёргал головою
И стонал, как говорят.
А качало всё сильнее.
- «Сушить вёсла!» - донеслось.
Вёсла вынули, сложнее
Всё закрыть, чтоб не лилось.
И гребцы, как по команде,
Кто где смог и улеглись.
Не мечтая о баланде
Отключились, как спились.
И Олег ушёл в бездумье,
Тело ныло, … полный швах.
Не принять это безумье …
Как мираж, всплыл Мономах.
Губы что-то там шептали,
Вроде как: «Держись, браток …»
И видения пропали,
Малой радости глоток.
Он лежал, не понимая,
Умер что ли иль уснул.
Даже думать не желая …
- «А быть может утонул?»
Нет. Кругом лежат вповалку
Бедолаги, как и он.
Значит жив и сел на лавку,
Стало грустно, что не сон.
Вдруг открыли люк и сверху
Стали рыбу подавать.
Пожалели вроде жертву …
Им гребец нужней, чем тать.
Съели всё с костями вместе
И Олег не отставал.
Это всё частичка мести,
Каждый знал и не взывал.
Рыбу он узнал по вкусу,
А была это кефаль.
- «Море Чёрное по курсу?» -
Понял он, ушла печаль:
- «Значит я не на Востоке,
Где рабы, это товар?
Шансы есть в этом потоке
Улизнуть за гонорар.
Грек продажный, это видно». -
Рассуждал и верил сам.
А потом вдруг стало стыдно,
Что поверил чудесам.
Есть кефаль в Эгейском море,
Да и в Мраморном живёт.
Так что дом увидеть вскоре,
Как мечта, скорей умрёт.
Ведь купцы с Тмутаракани
И кефаль сюда везут …
Когда речь о чистогане,
Всё что хочешь привезут.
А волна мощней и круче,
Шторм крепчает, всё гудит.
Силы нет её могучей,
Море слабых не щадит.
В трюме темень, как в подвале,
Всё летает и гремит.
Ад кромешный, в этой сваре
Только мёртвый не кричит.
И Олег, вцепившись в лавку,
Кем-то просто был зажат.
Вспомнил лес, лужайку, травку …
- «Скоро встретимся, мой брат». –
Стал прощаться с этой жизнью,
Глеба в мыслях вспоминал.
Ждал развязки, с этой мыслью
Он весь ужас осознал.
Горько думать, так вот махом
Сгинуть, как ненужный хлам.
Не простившись с Мономахом …
Зная, он не враг, не хам.
А стихия не на шутку
Разгулялась в этот раз.
Словно щепку, как игрушку
Выставляла напоказ.
Ночь такого вот кошмара
Невозможно позабыть.
Хлеще страшного пожара,
То есть быть или не быть.
Он не видел этой «пляски».
Телом, кожей ощущал.
Как по склонам гор в коляске,
Только темя защищал.
А снаружи всё кипело …
Ветер верх волны срывал.
Шторм весь в пене очумело
Силу эту не скрывал.
Даже люди перестали
Материться и кричать.
Толь действительно устали
Иль решили помолчать.
Лишь к утру стихия сдала,
Всё вдруг стихло в один миг.
И волна ушла, пропала …
Лёгкий бриз, да чаек крик.
И солёный воздух моря
Вдруг наполнил душный трюм.
Жизнь вдохнул в тот сгусток горя,
Что от смерти был на дюйм.
Мимолётное блаженство …
Тишина и качки нет.
Для раба пусть совершенство,
Остальным простой рассвет.
Вновь открыты были люки,
Свежий воздух опьянил.
И прошли у многих глюки,
Никто больше не бубнил.
Дали рыбу отварную,
Это был простой зубан.
Кошкам вроде недурную,
Для раба он, как кабан.
По три рыбины на брата,
Здесь и завтрак, и обед.
- «Эх, вот встретить бы пирата …» -
Вдруг сказал его сосед.
Речь услышал, как родную,
То был греческий язык.
С детства вовсе не чужую,
К грекам он давно привык.
- «Ты откуда?» - очень тихо
Он по-гречески спросил.
- «В Херсонесе есть купчиха …
Это он мне учинил.
Погулял, … совсем немного,
Я помощником служил,
Наказал за это строго,
Я того не заслужил».
- «А зовут-то как, гулёна?»
- «Имя знатное – Гефест!
Я гоплит, определённо,
А меня вот под арест».
- «И давно ты на биреме?
Это судно так зовут?»
- «Год уже моей проблеме,
Здесь людей не берегут.
Мрут всегда от истощения,
Сам же видишь кормят как.
Ждать на волю возвращения
Бесполезно, это факт.
Всех хоронят только в море,
Там мурена всех сожрёт.
Так что выжить на изморе
Можно, если повезёт.
Ну, а сам-то ты откуда?»
- «Русский ратник я, Гефест.
В плен продал один паскуда …
Оглушил, увёз с тех мест.
Я в Чернигове родился,
А зовут меня Олег.
Как на судне появился
Я не помню, так-то грек».
- «Но когда тебя втащили,
Князь, мол, я кричал на всех.
Только плетью усмирили,
Вон и глаз стал, как орех».
- «Помню что-то очень смутно …
Ну, а князь, … хотел пугнуть.
Вот и выдали попутно,
Чтобы знал, где можно гнуть».
- «Где по-гречески учился
Так отлично говорить?»
- «В Византии наловчился,
Приходилось с князем быть».
Наверху вдруг зашумели …
- «Парус мыслят натянуть» -
Гефест шёпотом: «Сумели,
А мы можем отдохнуть».
Отдохнуть? Не тут-то было,
К ним надсмотрщик подошёл,
Аж под ложечкой заныло:
- «Неужели что нашёл?»
Гаркнул, сняв замок с лодыжки:
- «Выходи! Грязь убирать!
Вам не будут передышки,
Испражнения все собрать.
Трюм убрать, чтоб всё блестело!
А иначе всех за борт».
Олег встал, внутри гудело …
Отдохнуть от этих морд.
Первый раз наверх поднялся
И чуть было не упал.
Ветерок прям как ласкался,
Тело нежностью обдал.
Море, … небо голубое …
Слёзы счастья на глазах.
Он мог вытерпеть любое.
Лишь бы смыть позор в низах.
Вместе с греком всё убрали,
Под конец валились с ног.
Снова цепью заковали,
Даже зло сказать не смог.
Сутки целые проспали
И никто не разбудил.
Попросили есть – послали …
Всё равно не убедил.
От бессилия и злобы
Стал он попросту тупеть.
- «Что-то надо делать, чтобы
Хоть чего-нибудь успеть» -
Прошептал опять Гефесту,
Чтоб надсмотрщик не слыхал.
- «Причитать сейчас не к месту,
Плеть есть, чтобы не вздыхал» -
И Гефест нагнулся ниже:
- «Где-то близко остров Крит.
Здесь пираты в каждой нише,
Он их кровью обагрит».
- «Мы, что? … В Средиземном море?»
- «Ты какую рыбу ел?»
- «Не силён я в кругозоре …
Изучить рыб не успел.
Как сюда тогда попали?»
- «Византия – гавань их.
Волны шибко потрепали,
Вот и ищут здесь своих».
- «Их хозяин в Византии?»
- «Очень знатный он купец.
Склонен к жёсткой деспотии,
В то же время не глупец.
Он содержит флот огромный
И поэтому богат.
Я видал его, он скромный,
Но глаза … видать, что хват.
Здесь доверенные лица
Управляют всем, что есть.
Всем им стоит шевелиться …
Платит много, … может съесть.
Вот поэтому такие
Здесь порядки, даже быт.
И все действия благие
Позабудь. Закон забыт».
Лишь на третий день внезапно
Наступил полнейший штиль.
Парус – тряпка безвозвратно,
Ряби нет на сотни миль.
И опять надсмотрщик в трюме …
- «Вёсла на воду!» - орёт.
Как в каком-то жутком буме,
Глотку, не щадя, дерёт.
Мы причину не видали,
Но Гефест уже смекнул:
- «Кто-то к нам идёт, едва ли
Это друг им пыл вдохнул».
И истошный крик: «Пираты!»
Подозрения все снял.
Все вздохнули от «утраты»,
Наш надсмотрщик вдруг слинял.
Это мощная галера
Приближалась словно рок.
Откровенность – их манера,
Бить тараном, лучше в бок.
Борт, как менее защищённый,
У всех более уязвим.
И приём не запрещённый
У пиратов применим.
И Олег, всё ж умудрившись,
Вынул из запястья штырь.
От цепей освободившись,
Снял с Гефеста пару гирь.
Вдруг удар огромной силы
Всех, как громом, наградил.
Он бушпритом, как на вилы,
Судно тотчас посадил.
Началось, что ожидали …
Штурм с названием абордаж.
Крики, треск, на помощь звали …
Кто с галер, входили в раж.
Олег выглянул из люка,
Зрелищем был поражён.
Смерть витала словно злюка,
Бились, кто вооружён.
И надсмотрщик пучеглазый
Словно вепрь, кабан-секач.
Весь в крови – дикарь чумазый
Был убит, хоть сам палач.
Бойня шла чуть менее часа.
Кто-то крикнул: «В плен не брать!
За борт всех, но без приказа
Борт пока не покидать».
И Гефест с Олегом вместе
Стал из люка наблюдать.
Восторг был здесь неуместен,
Волю всё ж хотелось ждать.
- «Говорят, хоть и пираты,
Но рабов они не бьют» -
Прошептал Гефест: «Караты
Любят больше яств и блюд».
Так стояли, наблюдая,
Пока к ним не подошёл,
Тот, кто всех подряд ругая,
До рабов вдруг снизошёл.
Это был мужик здоровый,
Бородища, словно смоль.
Взгляд неласковый, суровый.
Вёл себя, как их король.
- «Это что за привидение?
Ну-ка живо вылезать!»
- «Мы плоды рабовладения …» -
Вылезая смог сказать.
Так Олег начал беседу,
Чем пирата удивил.
Сам помог встать и соседу,
Хоть и не было уж сил.
- «Кто такой? Откуда родом?»
- «Русский ратник, в плен попал.
Звать Олег, был чтим народом,
Для него, видать, пропал».
- «А второй? Он тоже русский?»
- «Нет. Гефест чистейший грек.
Гоплит он, сидел в кутузке
И продали за побег».
И Гефест молчал, внимая,
Что Олег там сочинял.
В то же время понимая,
Путь к свободе он начал.
- «А за что сидел в кутузке?»
- «Драку в Варне подстрекал».
- «В Варне? Вроде там братушки?»
- «Сарацин всех допекал …».
- «Я, Роже, наместник здешний,
Можно даже де Отвиль.
Мне приятен вид ваш внешний,
Разговор и даже стиль.
На рабов вы не похожи,
Это видно, так сказать.
Даже внешне чем-то схожи,
Сложно сразу передать.
Вот Гефест молчит, однако.
Гоплит? Воин, стало быть …
Тут понять можно двояко …
Нем иль что-то хочет скрыть».
- «Смысл какой от вас таиться?» -
Подключился и Гефест:
Море, … есть возможность скрыться?
Рабство хуже, чем арест.
Год мечтал я о свободе,
Бог Олега подарил.
Он, как свет на небосводе,
С ним Всевышний говорил».
- «Ладно, ладно … успокойся,
Мы же здесь не на торгах.
Раз мы воины, не бойся.
Бог его, чай, не Аллах».
- «Мне нужны такие люди,
Бог мой, верно, не Аллах.
Пусть Господь меня осудит,
Но в душе я Мономах».
- «Мономах?» - Олег напрягся:
- «Это кто? И кто он вам?»
Всё ж спокойным и остался,
Было видно по глазам.
- «Император Византии,
Македонец, как и я.
Он потомок древних линий,
Македонских – род огня.
Александр Македонский
Тоже звался Мономах.
Его подвиг «марафонский»
У народов на устах.
Род прервался легендарный,
Мономахов больше нет.
Наш правитель им не равный,
Много есть на то примет.
Ну, так как? Ко мне идёте?»
- «А мы можем выбирать?»
- «Выбор есть! … Вы здесь гниёте,
Остаётесь что-то ждать».
- «Нам такая перспектива …» -
И Олег не стал молчать:
- «Как лягушке хвост и грива …
Можем хоть сейчас начать».
И Роже расхохотался:
- «Даже силы есть шутить?!
Ну, и ратник мне достался,
Есть за что тебя ценить».
А Олег же в это время,
Что не умер род, смолчал.
Что живо их предков семя,
Он пока что не кричал.
Сам Роже, опять же строго,
Всей команде объявил:
- «Пополнение! Их не много …
Я их сам к нам пригласил.
Оба воины лихие,
Этот русский, звать Олег.
А второй Гефест. Плохие
Греки редкость, просто нет».
Остальных гребцов решили,
Он их всех забраковал,
Цепи снять, им разрешили
Отыскать так свой причал.
- «Значит воины лихие?»
Подошёл один пират:
- «Покажите, кто такие …
Может просто экспонат».
- «Маркус, прекрати кривляться!» -
Из толпы вдруг донеслось:
- «Не пришлось бы извиняться,
Каждый нам сегодня гость».
Но Олег лишь улыбнулся:
- «И чего же мы хотим?
В морду дать, чтобы заткнулся?»
- «Морду бить мы погодим …
Вот вам лук, наш гость, вот стрелы,
С трёх раз в мачту попадёшь?
Или в парус, раз умелый.
Что ж давай, чего ты ждёшь?»
- «Кроме мачты есть мишени?»
И Олег взял крепкий лук:
- «Мне от ваших предложений
Даже грустно стало вдруг.
Принимай вот лучше это!»
И никто понять не смог.
Взвизгнул лук и, как монета,
Чайка шлёпнулась у ног.
- «Повтори! Я разрешаю».
И Олег вернул свой лук.
- «Сколько стрел? Не я решаю …
Под собой спилил ты сук».
Подошёл Роже с улыбкой:
- «Вот такого я не ждал.
Перспективой, пусть и зыбкой,
Ты всех нас сейчас дожал.
Я прошу зайти в каюту,
Есть о чём поговорить.
Маркус! Ты через минуту
За штурвал, тебе рулить».
Стал Роже теперь любезней,
Дал, как следует, поесть.
- «Сытым быть всегда полезней» -
Так сказал, предложив сесть.
- «Чувствую нутро, поверьте,
Вы не те, что назвались.
Не настаиваю, верьте …
Вы в другую жизнь вплелись.
О себе скажу немного,
Легче будет говорить.
Во мне много и шального,
Но судьбу нельзя журить».
- «Де Отвиль это откуда?
Македонии здесь нет» -
Вдруг Олег спросил: «Причуда?
Или родственников след».
- «Рад, что я не ошибался.
У тебя пытливый ум.
По наследству он достался?
Говоришь не наобум …
Моя бабушка с Тулузы,
Вот откуда де Отвиль.
Тогда с франками союзы,
Как сейчас спрос на графинь.
И Роже тоже оттуда,
Отец бабушку любил.
Так что это, как простуда,
Я от франков подцепил.
По отцу все македонцы,
С Мономахами родня.
Очень дальняя, как Солнце,
Не чужая для меня.
Стал пиратом не случайно,
Ненавижу слово раб.
Вот и стал, сначала тайно,
Истреблять, кто рабству рад».
- «У тебя же на галере
Кто гребёт, разве не раб?» -
Гефест, в сдержанной манере
Произнёс: «И кто сатрап?»
- «Узнаю я хватку грека.
Не темнит, а сразу в лоб.
Здесь нет в рабстве имярека,
Хоть и вольный, но холоп.
Я плачу им за работу
И никто их здесь не бьёт.
Остальную всю заботу
О себе он сам берёт».
- «У вас есть свои причалы?»
- «Есть, конечно. Как без них?
Остров Крит есть для начала,
Ценят там людей таких».
- «Но ведь это Византия!» -
Как Гефест был удивлён: …
- «Государство – деспотия!
Император уязвлён?»
- И Гефест разговорился,
А то всё молчал, молчал …
Я решил, что он стыдился».
- «Он суть дела изучал».
- «Отвечаю, грек любезный,
Алексей был мне не рад.
Враг его султан известный,
Из сельджуков, подлый гад.
А поэтому на Крите
Я стал править, как король.
Византии Крит, простите,
Не играл большую роль.
А Ираклион стал главный
Город, гавань и причал.
Для меня он стал державный,
Кто б ещё вот так встречал».
Здесь Роже остановился,
Как бы счёл, что всё сказал.
Прошептав, перекрестился
И свой крест поцеловал.
Тишина. Все замолчали.
Каждый думал о своём.
И не факт, что заскучали …
- «Честно надо с королём» -
Произнёс Олег серьёзно.
Встал, немного походил:
- «Да, ты прав! Не всё так просто,
Не холоп в рабах ходил.
Говорил про Мономаха,
Что исчез древнейший род?
Не случилось, к счастью, краха,
Крепких, стало быть, пород …
На Руси он объявился!
Звать Владимир Мономах.
Князь он, род не растворился,
Он не гость во всех домах.
Брат двоюродный ему я,
Тоже князь, такой, как он.
Что я здесь живу, горюя,
Он не знает, дело с том,
Я отцу его мешаю,
Он сейчас Великий князь.
И пока ещё не знаю
С моим рабством есть ли связь».
И в каюте наступила
Гробовая тишина.
Всех, как молния пронзила.
Шок и спала пелена.
Даже грек Гефест сначала
Лоб, виски себе потёр.
Мысль обиженно бурчала:
- «До чего ж Олег хитёр …
Даже малого намёка,
Кто он есть, так и не дал.
Заслужил ли он упрёка?
Нет, похоже, случай ждал.
Ах, какой он дальновидный …
Ратник значит? Молодец!
Чайку влёт, поступок видный,
Положил всему конец».
Так Гефест, лишь размышляя,
Вспоминал, что пережил.
У Роже совсем иная
Мысль пришла, как дальше жить.
- «Значит, живы Мономахи?!» -
Вслух он гордо произнёс:
- «И напрасны были страхи,
Род его Господь пронёс!
Как он русом стал, скажи мне?
Кто Владимир имя дал?»
- «Русь страна гостеприимней.
Чем та род, где увядал» -
И Олег, как размышляя:
- «Император Константин,
Мономах последний, зная,
Что остался он один,
Дочь, единственно родную,
Отдал в княжескую Русь.
Внуку миссию святую
Завещал и я горжусь,
Тем, что выросли мы вместе …
Он сильней! Я не стыжусь.
Провалиться мне на месте,
Чтит его Святая Русь!»
- «Вот теперь другое дело!» -
И Роже в порыве встал:
- «Как всё это надоело …
Видно час другой настал.
Если с штормом обойдётся,
Через три дня будет Крит.
Отдых там для всех найдётся,
Голова пусть не болит.
И с жильём я вас устрою,
У меня шикарный дом.
А команду я настрою,
Не волнуйтесь не кнутом.
Вы в Ираклионе были?
Если нет, то повод есть
Изучить куда приплыли,
Даже можно здесь осесть».
- «За оседлость вам спасибо!»
Среагировал Олег:
- «Нам вернуться надо, либо
Канем в лета, словно снег».
Через трое суток ровно,
Как Роже и говорил,
Город встал из моря словно
Его кто-то притопил.
В тёплом мареве рассвета,
Словно сказочный гигант.
Будто новая планета …
Словно выплывший Атлант.
И дома сплошной терассой,
Как приклеены к горам.
Не казались глыбой, массой …
Каждый был почти, как храм.
Гордость Средиземноморья
В окружении трёх морей,
Крит стал в качестве подспорья
Плутократам всех мастей.
И Роже не исключение,
Дом родной Ираклион.
Он не просто увлечение,
А быть вместе обречён.
Их на пирсе уже ждали
Толпы местных «заводил».
Кто в таверны зазывали,
Кто и девок приводил.
Знал последствия разгула …
Но Роже был сам охоч
Окунуться в сонм загула,
Чтобы гнать проблемы прочь.
Всё внутри заликовало,
Когда вышли на причал.
Рабства словно небывало …
Гефест просто одичал:
- «Вот она моя свобода!» -
Прыгал, весело плясал.
Пробыв в трюме больше года,
Он, как дикий, хохотал.
И Олега распирало,
Счастьем был пронизан весь.
Словно рыцарь без забрала,
Был открыт на всё, как песнь.
А Роже всё понимая,
Дал возможность ощутить
Наслаждение мига рая,
До конца его испить.
- «Вот и дом мой, проходите».
А привратник тут как тут …
- «Проводи гостей» - и свите:
- «Будут здесь, сколько сочтут!»
А потом уже к Олегу:
- «Вы найдёте здесь уют.
Отдыхайте, а к ночлегу
Моего вина нальют.
Котсифали, мандирали –
Это мой любимый сорт.
Виноград здесь собирали,
В виноделии я лорд.
Так что видите, пиратство
Для меня как бы досуг.
Ненавижу это рабство
И враги – особый круг.
Мы обсудим эту тему,
А пока, я отдыхать.
Там в корчме забыть проблему,
Может новости узнать …
Возле пристани найдёте,
Та корчма, как монумент.
Мимо точно не пройдёте,
Так что жду в любой момент».
Он ушёл. Прошли по дому.
Тридцать комнат, дом-дворец.
Диво всё кому другому,
Но Олег был в этом спец.
- «Впечатляет всё убранство …» -
Гефест щёлкнул языком:
- «Не притон пиратов – царство,
Я с подобным не знаком.
И кому эти хоромы?
Кто ещё с ним здесь живёт?»
- «Посмотри Гефест на склоны …
Виноград везде растёт.
У Роже есть перспектива
Центром винным сделать Кипр.
И мечта его красива,
Этим будет знаменит.
Предлагаю прогуляться,
Надо город посмотреть.
Нам здесь можно не бояться
И вообще пора прозреть».
После трюмного зловонья
Мир вокруг благоухал.
От лаванды благовонья
Организм, как набухал.
Люди очень сердобольны,
Население – греки сплошь.
Рады жизни, все довольны …
Видно, что в словах не ложь.
Город выглядел прилично,
Много лавок и таверн.
Всё из камня, всё отлично …
Критский, вроде как, модерн.
Так гуляя, вышли к морю,
Лёгкий бриз, простор пьянил.
- «Сон! … Я думаю порою …» -
Грек Гефест как бы молил.
И Олег был с ним всецело:
- «Всю бы жизнь вот так смотрел
На лазурь, на всё, что грело …»
Вспоминать про дом не смел.
По камням, идя вдоль моря,
Вышли к месту, где причал.
- «Вон корчма!» - они не споря,
К ней, Роже уже встречал.
- «Целый час вас караулю!» -
Он с порога прокричал:
- «Приглашение зажулю?
Вас ещё не накачал …».
- «Не любитель я хмельного,
Но сейчас не откажусь.
Дива соковыжимного
Я не видел, … не стыжусь».
Главный зал в корчме из камня,
Словно вырублен, как грот.
После долгого скитания
Здесь бывает всякий сброд.
Треск свечей, многоголосье
Вносят редкий колорит.
Пьяных нет, как трезвых вовсе …
Посетитель многолик.
Здесь и сборщик винограда,
И гуляющий матрос.
Рыбаков в углу бригада …
И пираты – тоже спрос.
Подбежал хозяин шустро,
Нас в проёме увидав,
На Роже смотрел не грустно,
А с улыбкой, знал их нрав:
- «Вам чего-нибудь покрепче?
Завезли отличный ром.
Есть цикудья, чуть полегче,
Хорошо пить перед сном.
Ракомело есть немного …
Веселит, … чистейший мёд!
Нет нигде больше такого,
Вас отличный вечер ждёт».
- «Принеси нам лиатико,
Мы начнём со слабых вин.
Сразу ром довольно дико …»
- «Есть вилана, вкус один.
Под вино пойдёт гравьера,
Очень вкусный твёрдый сыр.
Я могу послать курьера
В сыроварню, там мой сын».
А сошлись на котсифали
С виноградников Роже.
Заменить его едва ли, …
Так как здесь оно уже.
Так Роже распорядился,
Три бочонка в дар прислал.
И хозяин согласился,
Что обставит, как сказал.
Только налили бокала,
Стол изыскано накрыт …
Подошёл знакомый «малый»:
- «А вопрос наш не закрыт».
Маркус собственной персоной
И команда тоже здесь.
Под хмельком, в одежде новой …
Не остыла всё же спесь.
- «Морду бить мне собирался?
Гость лихой наш, я готов.
Ты с желанием остался?
Или сгинешь без следов?»
- «Маркус, хватит заводиться!» -
И Роже невольно встал:
- «У него надо учиться …
Что ты, как репей пристал?
Вон ребята из команды …
Отдыхай и веселись.
Ты ж не член какой-то банды,
Так что с миром удались?»
И команда зашумела:
= «Прекрати, дурак, дичать!
За такое, Маркус, дело
Не пришлось бы отвечать!»
Но пират не унимался:
- «Может, выпьешь под азарт?»
И Олег тогда сломался:
- «Жулик ты! Колода карт!
Ты действительно зарвался!
Что ж, придётся осадить».
Стул убрал, чтоб не сломался.
Крест свой снял, чтоб не срамить.
И вдруг из-за голенища
Маркус выхватил кинжал.
В зал глядел, глазами рыща,
Но никто не поддержал.
Кто-то крикнул: «Так не честно!»
И к ногам был брошен нож.
Ну, конечно было лестно …
- «Без ножа прибью, как вошь!» -
Так подумал и мгновенно
Всё внимание на кинжал.
Маркус тютя, откровенно,
А кинжал, … он угрожал …
Детство вспомнилось внезапно,
Как Добрыня их учил.
Всё ушло не безвозвратно …
Знания, опыт получил.
Деревянными мечами
Отрабатывали стиль.
С Мономахом за плечами
Не игра была, а быль.
Маркус бросился в атаку,
Словно это абордаж.
Получив подсечку, с маху
Растянулся, вскрикнув аж.
У Олега ход дальнейший …
Подскочил, как тут и был.
В челюсть был удар сильнейший,
Маркус лёжа вновь завыл.
- «Может, встанешь? Не умею
Бить лежачих. Не привык».
- «Я тебя не пожалею …» -
Был ответ, почти как рык.
Маркус встал, его шатало,
Снова бросился вперёд.
Самолюбие взыграло,
Свой престиж, как мог, берёг.
Увернувшись от атаки,
Князь ударил прямо в кисть.
И кинжал, как хвост собаки,
Завертевшись, выпал вниз.
И пока он наклонялся,
Чтоб кинжал по новой взять,
Мощный пендель состоялся …
Маркус носом в пол опять.
Дружный смех громоподобный
Всю корчму, как всколыхнул.
Поединок бесподобный,
Как пожаром полыхнул.
Все поддерживали князя,
Хоть его никто не знал.
- «Маркус! Девок постесняйся!» -
Кто-то крикнул: «Аль устал?»
Маркус встал. Кровь шла из носа.
Шмыгнул, вытер рукавом …
- «Есть ещё ко мне вопросы?
Думать надо о живом …»
И Олег пошёл на место,
Вдруг крик: «Сзади! Берегись!»
Он готов был, если честно,
Прыгнул вбок, чтоб не спастись,
А напасть одновременно.
Нож был около лица.
Оценив всё, он мгновенно
Урезонил подлеца.
Как клещами взял запястье,
Руку вывернул назад.
Нож упал и в одночасье
Маркус сник и был не рад …
А Олег, как на прощание,
Завершил этот разбор.
Маркос охнул, как общение,
И затих. Удар был скор.
Вся корчма опять взревела,
Маркус был авторитет.
Бил всегда остервенело
И вдруг всё, … кумира нет.
Все Олега поздравляли,
Каждый выпить предлагал.
Даже встречи назначали,
Но Олег их отвергал.
И Роже был ошарашен,
Подошёл … и вдруг обнял.
- «Нам теперь никто не страшен!» -
Прошептал и просиял.
Был Гефест, как друг, в восторге.
- «Ну, Олег!» - сказал: «Гигант!
Не забыл про честь и долге,
Выбрал лучший вариант.
Проучил, как есть, нахала,
Ты ж его предупреждал …
Популярность пострадала?
Сам виновен, что не ждал».
- «Навестим-ка бедолагу,
Унесли его во двор …
Всё же наш, чуть жаль беднягу.
Что дурак и мне в укор» -
И Роже предложил выйти,
Может надо, чем помочь.
Остудить от глупой прыти …
Жизнь идёт, ещё не ночь.
Он лежал, глаза открыты,
Безучастный, тусклый взгляд.
Губы вспухли и разбиты.
Весь в крови его наряд.
Просипел: «Одних оставьте …» -
Он на князя показал:
- «И от жалости избавьте,
Я себя сам наказал».
Сделал знак Роже, кто были,
С ним остался он один
И Олег. С лица кровь смыли,
Дали сесть, стоять нет сил.
Маркус стал, как дед, щербатый,
Часть зубов он потерял.
Вид был жалкий, виноватый …
Тихо что-то повторял.
- «Можешь говорить погромче?» -
Роже ближе подошёл:
- «Понимаю, … тяжко нонче,
Ты свой жребий сам нашёл».
Через силу сел повыше:
- «Голова трещит, тошнит …
Голос будет мой услышан??»
- «Говори! Душа болит?» -
И Роже чуть оживился:
- «Я команде не сказал
И с тобой не поделился.
Виноват, прости, … зажал,
Что Олег не раб безродный,
А законный русский князь.
Потому и благородный,
Но и бьётся не таясь.
С детства этому искусству,
Бить врагов и побеждать,
Обучался, так что чувству
Выше быть не наплевать.
Говори! Я чуть отвлёкся.
Что хотел нам сообщить?»
- «Не хочу, чтоб ты отрёкся,
Я хотел бы послужить.
Я ведь тоже македонец,
Гоношистый, это так.
Не плевать в чужой колодец
Мне внушали, как трактат.
Он не охлос стало ясно,
Когда чайку подстрелил.
Знал что с ним «играть» опасно,
Гонор разум мой затмил.
Князь, … Роже, прошу вас честно
Зло на глупость не держать.
Объявлю всем повсеместно,
Как вас надо уважать.
Оклемаюсь и возможно
Я займусь чем-то другим.
А возьмёте, хоть и сложно,
Не останусь я таким.
Благодарен я Олегу,
Пусть жестокий, но урок.
Так отныне и довеку
Баламутству дал зарок».
Замолчал. И все молчали.
Каждый думал о своём.
Не о скорби и печали,
А что делать завтра днём.
И Роже, теперь как старший:
- «Поживёшь пока ты здесь.
Хоть людей и распугавший,
Заслужил ты эту честь.
А хозяин тут нормальный,
Ситуацию поймёт.
Случай этот экстремальный,
Так что выход он найдёт.
Но уже через неделю
Буду дома тебя ждать.
Как быть дальше? Врать не смею …
Вот и будем обсуждать».
Так на том и порешили …
Дал хозяину аванс,
Чтобы жертву обслужили
И подняться дали шанс.
Оценили благородство
Все, кто был в корчме в тот час.
Знали все их превосходство,
Тосты слышались подчас.
Разошлись уже под утро …
Но осадок всё же был.
Вроде правильно, но мутно …
Так Олег и не забыл.
По прошествии недели
Маркус всё-таки пришёл.
Роже ждал, как и хотели,
Разговор таки пошёл.
- «Значит ты это серьёзно?
То, что нам сказал, не бред?
Даже мне поверить сложно …
А Олег? До новых бед?
Маркус, мы с тобой знакомы
Не совру, … не первый год.
Были всякие препоны,
Но с тобой не знал забот.
Ведь разбой – твоя стихия.
Ты ж рождён, поди, с ножом.
Ты на этом сделал имя!
С куражом и кутежом …
Ну, и как нам относиться?
Верить на слово? Но как?
Можешь к князю обратиться,
Вдруг возьмёт. … Иль что не так?»
И Олег вдруг улыбнулся:
- «Я, как видишь, не сержусь.
Важно, чтоб ты не замкнулся,
В остальном я разберусь.
Моя цель вновь в Русь вернуться
И тебя готов я взять.
Каждый может здесь споткнуться,
Главно, чтоб не повторять.
Мне нужны, как кремень, люди
И Гефест согласие дал.
Херсонесу не убудет,
Мне ж нужны, кого узнал.
До Руси нам путь неблизкий,
Ещё много предстоит.
Статус будут твой не низкий …
А прощение? Бог простит!»
Маркус встал и поклонился,
Вид конечно удручал.
Очень сильно изменился,
Робость просто источал.
Нет безумного нахальства,
Злых, с прищуром, чёрный глаз.
Нет безмерного бахвальства,
Всё исчезло как-то враз.
- «Я готов служить Олегу,
Буду преданный, как пёс.
Жить, подобно печенегу,
Только службой и без слёз.
Князь, не надо сомневаться,
Я уже в тот раз сказал.
Обещанием кидаться
Не по мне, … я доказал.
Русь так Русь! С тобой поеду.
Я теперь на всё готов.
Босиком пойду по снегу,
Если надо бить врагов.
И прошу не возвращаться
К этой теме, смысла нет.
Не придётся нам прощаться …
Вот и весь тебе ответ».
- «Если так, тогда прекрасно,
Я другого и не ждал.
Повстречались не напрасно,
Но и я не всё сказал.
По бокалу мандирали
Нам теперь не повредит».
От Роже не ожидали,
Что он тоже всё простит.
Стал Роже ходить по кругу,
А в руке бокал с вином.
Он считал своей заслугу
Быть здесь в качестве ином.
Не пиратом, как считали,
А вершителем надежд:
- «Расскажу, чего не ждали …
А теперь вот мой рубеж.
Всё! С пиратством завершаю!
Сообщил пока лишь вам.
Я его не запрещаю,
Но закончу в нём бедлам.
И Олег, тебя прошу я,
Ты про Русь пока забудь.
Мне ты нужен, не блефуя,
Где-то с год, другой побудь.
Флот галерный остаётся,
Базой будет остров Крит.
Попотеть ещё придётся,
Пока жизнь здесь воцарит.
Я Олега назначаю
Заместителем своим.
Маркус должен, так считаю,
Быть повсюду рядом с ним.
В основном все экипажи
Разбрелись по островам.
Есть в Эгейском море даже …
Всех вернуть – задача вам.
Если кто-то вдруг «взбрыкнётся»
И за вами не пойдёт,
Потопить его придётся,
Так быстрей другой поймёт.
Все галеры здесь на Крите,
Как одна, должны стоять.
Маркус станет их хранитель,
Старшим будет здесь опять.
Так что в этом новом звании
С князем будешь всем рулить.
Опыт твой и твоё знание
Не пропить и не купить».
- «А чем вызвано такое?» -
Удивлённо князь спросил:
- «Неужели о покое
Вдруг задумался? Нет сил?
Если так, зачем всё это …
И живи, как винодел.
Наслаждайся белым светом …
У меня есть свой удел.
Что-то я не понимаю?
Можешь мне ты объяснить?
Я же дел морских не знаю …
Попытайся возразить».
И Роже лишь ухмыльнулся:
- «Не дослушал … и спросил.
Прямо вроде как проснулся …
Я ж затем и пригласил».
Слуг позвал и дал команду
С мандирали стол накрыть.
И предложил на веранду
Перейти договорить.
И продолжил: «Там спокойней,
Свежий воздух, как-никак.
А с вином всё ж попристойней …
Что продолжим? Значит так.
Я созрел, чтобы решиться
Превратить Крит в свой форпост.
От норманн отгородиться,
Там в Италии их рост.
Да и Греция здесь рядом,
С ними надо нам дружить.
С Богом мы едины взглядом,
Этим надо дорожить.
С императором хочу я
Повстречаться, … предложить …
Мыслю – выгоду почуя,
Согласится с этим жить.
А ему сейчас не просто,
Окружён со всех сторон.
Византия словно остров,
Все хотят забрать в полон.
С Малой Азии сельджуки
Просто бредят – покорить!
Их султан, не зная скуки,
Волен подлости творить.
А на Западе норманны,
Крестоносцы их оплот.
Тем – набить свои карманы …
Ну, а цель одна – Восток.
Донимают печенеги.
Их когда-то била Русь.
А теперь свои набеги
В Византию. Вот в чём грусть.
Я предложу Алексею
К нам норманнов не пускать.
Если сунутся, рассею.
Хватит сил их «обласкать».
Ионическое море
Будет вроде как рубеж.
Они сильные, но в поле.
Море в этой силе брешь».
И Олег опять вмешался:
- «С крестоносцами знаком.
Бил их в Чехии, остался
С чувством встречи с дураком.
В латах люди, в латах кони …
Как ругался Мономах!
От них смрада больше, вони …
На себя наводят страх».
Как Роже разволновался …
- «Значит с ними ты знаком?» -
И над креслом приподнялся:
- «Я был круглым дураком!
Князь, в столицу едем вместе
И Гефеста заберём.
Здесь нет речи об аресте,
Встретит лично, как придём.
Есть дружок, спасибо детству,
Николай Калликл – земляк
Дом их с нашим по-соседству,
В наше время не пустяк.
Нас двоих и Алексея
Повязал Никифор сам.
Византию, не жалея,
Государь отдался «псам».
Как сторонники Комнина,
Я блокировал сам порт.
И Никифора «малина»
Вся сдалась, оставив форт.
Калликл тут же взят на службу,
Он вторым по рангу стал.
Император ценит дружбу,
И префекта должность дал.
Даже звание архиатра
Он, как лекарь, получил.
Был подручным психиатра,
А теперь и сам лечил.
Известит он Алексея,
Что со мной и русский князь.
Ну, а мы свой план лелея,
Всё изложим не таясь.
Как? Одобришь предложение?
Русь твоя не убежит.
Если да, начнём движение,
Завтра всё здесь задрожит»,
И Олег по новой в море,
Только он теперь не раб.
Вольный ветер на просторе,
Вот он кто! Ах, как он рад!
Море Крит, как поглотило,
Съела утренняя марь.
Тишина. А сердце ныло,
Глядя, молча в эту даль.
Лишь удары барабана
И ритмичный водный всплеск
От весла, как часть дурмана
Красоты морской, небес.
Даже чайки за кормою
Почему-то не кричат.
Как любуются собою,
В этот очень ранний час.
Ветерок, как бриз волшебный,
Нежит душу в дальний путь.
И прохлада – миг душевный,
Дополняет счастья суть.
Он стоял и любовался.
Мысль витает где-то там …
Не жалея, что остался,
Не разбил жизнь пополам.
Русь была на первом месте,
Он вернётся, спора нет.
Разберётся и в бесчестье,
Кто-то должен дать ответ.
Вспомнил вдруг и про Ридедей,
Вождь касоги он сказал.
Неужели от комедий
Этих горцев я страдал?
Подошёл Роже: «Не спится?
Да, ты прав. Чудесный вид!
Иногда мне даже снится,
Что я стал огромный кит.
Всё кругом моя стихия,
В океане я один.
Что кругом одни плохие,
А спасенье - тьма глубин».
- «Снилось это в дни пиратства?» -
Олег хитро подмигнул:
- «Бог спасал от зла богатства,
Намекал, что потонул.
Всё хочу спросить, откуда
Для тебя норманн стал враг?
Вроде бабушка оттуда …
Или что-то тут не так?»
- «Моя бабушка с Тулузы,
Женевьева де Отвиль.
А норманны голопузы,
Отнимать, их давний стиль.
Все в Тулузе виноделы
И моя любовь от них.
Есть у каждого наделы,
Все в работе, нет иных.
Арманьяк! Слыхал такое?
Ром в сравнении ничто.
Для тулузца – рядовое.
Остальным, как песнь, оно.
А норманны сплошь бандиты,
И Вильгельм их атаман.
Король Гарольд им убитый …
Так что дружба с ним – обман».
И Роже, как размышляя:
- «Общий с ним язык найдём …
Обстановку эту зная,
Мы в нём друга обретём.
Как тебе Константинополь?»
- «Я в нём не был» - был ответ.
- «Он, как греческий Акрополь,
Будут помнить тыщи лет».
- «Для Руси он был известный,
Быть в нём не было преград.
Город многим интересный,
А по-русски он Царьград».
- «Как?» - спросил он удивлённо:
- «Слышу это первый раз.
Большой смысл, определённо …
Положила Русь свой глаз?»
- «Нет, Роже, совсем другое.
Уважение говорит.
Хоть бывало и такое …
На врата был щит прибит.
Никогда Русь не хотела
Византию покорять.
Брать хорошее умела …
Христианство взять, опять.
А Царьград нам всем понятней,
Это значит город-Царь.
Император? Если внятней,
Он по-русски государь».
- «Что ж, Олег, тебе спасибо!
Невзначай, а просветил.
Значит Русь для нас не диво?
Не напрасно пригласил.
Через пять дней мы на месте,
Если в шторм не попадём.
Там всегда быть только вместе,
Как закон, себе введём.
На Босфоре всяких много,
Так что глупости забыть.
Турка встретишь вдруг шального,
Лучше сразу позабыть».
Два часа проговорили
Откровенно без прикрас.
На Восток всё время плыли,
Солнце там взошло сейчас.
Переход прошёл спокойно,
Море радовало глаз.
Только чайки непристойно
Хулиганили подчас.
- «Вот и вышли к Дарданеллы» -
И Роже даже вздохнул:
- «Дело в том, гребцы незрелы,
Я две ночи не заснул.
Шторма очень опасался,
Но, как видишь, обошлось.
Гребец жилистый попался,
Так что рявкать не пришлось.
Дальше Мраморное море,
Это нам уже пустяк.
Здесь держаться надо в створе
И глядеть на их маяк.
Там Босфор и мы на месте.
Вот такой, Олег, расклад.
Тон зазнайства неуместен,
Покажу тебе Царьград».
И открылся взору вскоре
Изумительнейший вид.
Город словно выплыл с моря,
Белокаменный друид.
Как мираж, … Олег невольно
Зачарованный стоял.
Руки вдруг непроизвольно
Крест прижали, чтоб не снял.
Вот уже видна София,
Было трудно не узнать.
В христианстве это имя
Знает каждый, так сказать.
Роже встал за руль и лично
Начал всем руководить.
Обстановку знал отлично,
Сам галерой стал рулить.
Прошли узкость аккуратно,
Золотой Рог – вход в Босфор.
- «Нет пути теперь обратно!» -
Оценил Олег простор.
- «Посмотри! Ладья вон наша!» -
Крикнул искренне Олег.
- «Вижу, вижу! Ваша «чаша» …»
И Роже изрёк: «Там грек.
Видишь флаг висит афинский,
Это греческий купец.
Если б коч был ваш русийский,
Не признать мог лишь слепец».
Найдя место у причала
И охране заплатив,
Вахту выставил сначала,
Исключив украсть мотив.
За один милиарисий
Он посыльного нанял.
Сообщить об их круизе
И письмо, чтобы понял.
- «Николай Калликл конечно
Примет нас» - Роже сиял:
- «А сейчас прошу беспечно
Отдохнуть, вино я взял.
Здесь недавно был построен
Новый Артопилион.
Это рынок, я настроен
Всю одежду вашу вон.
Вид принять вам византийский,
Калликл любит шикануть.
А наряд почти русийский
Мы забудем как-нибудь».
- «А на что купить, простите?» -
И Олег опять вздохнул.
- «Сто солид вот вам, берите» -
И Роже в упор взглянул.
- «Ну, тогда другое дело …
Это вроде как аванс?
На такие деньги смело
Можно всё, а это шанс».
Артопилион гигантский
Сто Подолов разместит.
Здесь купец негоциантский
Абсолютно не грустит.
А одежды всякой столько …
Легион можно одеть.
И купцы торгуют бойко,
Так что всё не осмотреть.
Гефест ожил, стал шустрее,
По рядам летал, как грек.
Торговался веселее
И совсем не как Олег.
А Олег не торговался,
Он спокойно выбирал.
И Роже помочь старался,
Так как он запросы знал.
Первой шла рубаха-юбка,
Основной прикид мужчин.
И штаны, это не шутка,
Из парчи цвета «жасмин».
Вся она была расшита
Золотым витым шитьём.
Мода Рима не забыта,
Понимал это чутьём.
Найти тунику сложнее,
Выбор слишком был велик.
Но она была нужнее,
От неё и шёл весь шик.
И Роже здесь постарался,
Выбрал самый тонкий шёлк.
Он буквально изощрялся,
Зная, кстати, в этом толк.
Выбрал то, что было надо …
Цвета царского – пурпур.
И узор осенним садом
Создавал живой гламур.
Дальше плащ, был тоже в моде,
На плече крепился он.
А аграф, как скрепка вроде,
Был он в солид оценён.
Византийская монета,
Золота в ней десять грамм.
И цена аграфа – эта!
- «По карману это нам!» -
Произнёс Роже лукаво:
- «Знаю я, на чём играть.
Ищем шарф. Пошли направо
Там их можно подобрать».
Лорум – нет шарфа дороже
И Роже его нашёл.
Только знать позволить может …
Он их в этом превзошёл.
- «И ещё одна загвоздка …
Обувь надо поменять.
Чтобы не была громоздка,
Чтоб приятно в руки взять» -
Рассуждал он сам с собою,
Так Роже был увлечён.
И хотелось бы с душою,
Раз к такому привлечён.
Подбежал Гефест и с ходу:
- «Обувь ищите? Идём!
Здесь минута переходу
И в мир обуви придём».
И действительно там было
Мастеров … не передать.
А какую обувь шило …
Даже трудно описать.
Здесь сандалии, ботфорты,
Сапоги любых мастей,
Туфли женские комфортны,
Сокки, соччи для гостей.
И опять Роже чуть властно:
- «Покупаем кампагус!
Знать дворцовая прекрасно
Моду чтит, имея вкус.
Посмотри, какой богатый» -
Показал на образец:
- «Здесь орнамент, с фрески взятый,
Это ж творчества венец!
А для повседневной носки
Сокки по две пары взять.
Вон с теснением, … броски,
Эти носит только знать».
Сделав нужные закупки,
Вновь вернулись на причал.
На галере были чутки,
Их там вахтенный встречал.
А наутро в новом виде
К Николаю на приём.
Подчинившись, как планиде,
Добровольцами притом.
И Калликл принял встречу,
А узнав, что с Роже князь,
Он пошёл во всём навстречу,
Понимая – это связь.
Задыхалась Византия
От набегов и осад.
Русь была почти мессия,
Выручала без наград.
Только русские отряды
Могли сдерживать врагов.
В Византии были рады,
Русь их видит без оков.
И как только дверь открыли,
И вошли все трое, вдруг
Калликл встал, как подменили …
- «Как я рад мой верный друг!» -
Он обнял Роже достойно:
- «Я прошу тебя! Представь!»
И Олег, быть может вольно,
Вышел, ранг не сопоставь.
- «Князь Олег Руси Великой!» -
Чётко, внятно произнёс:
- «Благородной и не дикой,
Пережившей много слёз.
Вот Гефест, мой друг надёжный,
Нужный в жизни человек.
Грек. В поступках осторожный,
Любит волю, как абрек».
Калликл дал оценку сразу:
- «Вот теперь я вижу! Князь!!!
Сам решил, не по указу
И последствий не боясь.
Даже внешне ты патриций!
Ах, Олег! Я восхищён.
Ты рождён не нашей жрицей,
А затем в Русь воплощён?»
И Олег заулыбался:
- «Вы мне льстите, мой префект.
Был я русским, им остался,
Не в одежде мой эффект».
- «Да-а-а? А это интересно!
И какая ваша цель?» -
Тут Калликл сел на место
В кресло-трон, как цитадель.
- «Цель? Увидеть Византию.
Здесь ни разу не бывал.
Посетить, хоть раз, Софию,
Вот о чём всегда мечтал».
- «Ну, и как?» - «Великолепно!!!
Город-сказка, как дворец.
Всё со вкусом, благолепно …
Длань приложил сам Творец».
- «Кто сейчас у вас на троне?»
- «Дядя мой, но болен он»,
- «Значит, сын идёт к короне?»
- «Я иду, таков Закон.
Власть у нас не по наследству,
А идёт по старшинству.
Не дают по-малоледству,
В остальном по существу.
Я, из внуков Ярослава
Самый старший, стало быть.
Мне столица златоглава
Присягнёт, могу открыть».
И Калликл встрепенулся,
По-другому посмотрел.
Интерес иной проснулся,
Перспективу вдруг узрел.
- «В чём ты видишь суть правления,
Как Великий князь Олег?
Ждать сюрпризы обновления …
Связей, чтобы всех поверг?»
- «Что за мрачные картины?
Византия первый друг.
Не нашлись ещё причины
Разобщить нас враз и вдруг».
- «Интересно, интересно …» -
И Калликл поближе сел.
- «А враги кто? Вам известно?»
- «Половец всю плешь проел.
Ханы просто обнаглели,
Их набеги – беспредел.
Даже деток не жалели …
Бьют, кто скрыться не успел.
Принимаем к ним все меры,
Многих нет уже в живых.
Но они не нашей веры
И понятий жить иных».
- «В мире жить они способны?»
- «Вряд ли, то не тот народ.
Половцы и им подобны
Кочевой и грязный сброд.
Им убить, как почесаться.
А разбой их главный смысл.
Так что в нашу жизнь вписаться…
Проще бросить эту мысль».
- «А вот если б Византия
Помогла их приструнить
И вся эта деспотия
Стала с вами в мире жить …
Вы могли бы вместе с нами
Печенегов сокрушить?
Север наш заполонили …
Это повод суд вершить».
Николай смотрел на князя
Выжидательно. Он мог.
И Олег, чтобы не сглазя:
- «Я, как князь, наверно б смог».
Тут Калликл расцвёл в улыбке:
- «Князь с супругой иль один?»
- «Я не тот, кто рад ошибке,
Сам себе я господин».
Николай, в глазах хитринка,
Очень тихо произнёс:
- «Дочь у Комнина – картинка …
Может, влюбишься всерьёз?
Её имя Евдокия,
Ей всего семнадцать лет.
Для тебя, как Панагия,
Это ангел, Божий свет.
Император собирался
Пир устроить всем на днях.
С приглашением постарался,
Не ошибся я в друзьях.
Вижу, вижу, … согласился,
Так что это лучший шанс,
Чтобы с нами породнился …
Будет царственный пасьянс».
Возвращался окрылённый,
О таком мечтать не мог.
Раб, от власти отрешённый,
В Русь вернётся словно Бог.
С ним принцесса Византии!
Императорская дочь.
Всё ж хватило сил, усилий
Гордость эту превозмочь.
Проходил пир в тронном зале.
Императорский дворец
Весь сверкал, как облизали.
Для гостей, как образец.
Все столы были накрыты
И у каждого свой раб.
Двери стражей перекрытии,
Чтоб не смог зайти араб.
Гости ждали Алексея
И вот вдруг раздался гонг.
Он вошёл, цветами сея
И используя трифтонг.
Был он в тунике пурпурной
Шитый золотым шитьём.
С жемчугами, не сумбурный,
А с узорным витиём.
Сверху туника другая
И с широким рукавом.
В роскоши не уступая,
Дополняла шик кругом.
А о мантии нет речи,
Аграфом её – сапфир.
Как звезда легла на плечи,
А пурпур закат, как мир.
Шарф парчовый – бесподобный
Весь в алмазах, словно снег.
Не увидишь шарф подобный,
Нет таких, решил Олег.
С появлением принцессы
Зал заметно призатих.
Даже явные балбесы
Размышляли: «Кто жених?»
В белой тунике, как пава,
Проплыла. Раб подал стул.
Красотою не блистала
И Олег даже зевнул.
Вдруг его, как укололи,
Даже замер, глядя в стол.
Кисти сжал, причём до боли,
А внутри раздался стон.
За столом она сидела,
Та, которую искал.
Красота её, как пела,
Разом это осознал.
Сразу вспомнилась Ядвига.
Как тогда он трепетал.
Он считал – закрыта книга …
Вот она о ком мечтал.
Волос-смоль, глаза большие,
Губки алые венцом.
Брови ровные … такие,
Как любуются лицом.
И она взгляд увидала,
Стала искоса смотреть.
Понял он, что принимала
Познакомиться успеть.
Рядом с ней сидели двое,
Понял он, отец и мать.
Даже как-то стал спокоен,
Есть возможность подождать.
Подошёл Роже и тихо:
- «Алексей Комнин зовёт.
Вежлив будь, она трусиха,
Если что, то заревёт.
Император это зная,
Вида всем не подаёт.
Я ж тебе, добра желая,
Твоё время настаёт».
Поначалу испугался:
- «Император пригласил?»
Подмигнул Роже: «Ворвался?
Продолжай что было сил!»
На помост поднялся твёрдо,
Сделав лёгкий лишь поклон.
- «Князь Олег!» - промолвил гордо:
- «Русский князь, был взят в полон».
- «Слышал вашу Одиссею,
Рад, что всё так обошлось.
Льстить с восторгом не умею.
Но учту, коль довелось».
Император отвернулся,
Дав понять, что всё сказал.
А Олег к себе вернулся …
Что хотел, он показал.
Посмотрел вблизи принцессу.
Так себе, … полно таких.
Не того она замесу …
Властных черт нет никаких.
Взгляд повёл на незнакомку,
А она одна сидит.
Мнёт в руках свою тесёмку
Отрешённо, … не глядит.
Но увидев вдруг Олега,
Появился блеск в глазах.
А Олег, как после бега,
Речь пропала на устах.
Тем не менее, спокойно
Подошёл и рядом сел:
- «Может не благопристойно,
Что я к вам прийти посмел».
Незнакомка покраснела:
- «Что вы, что вы, … вы же князь.
Я слыхала, как вы смело
Говорили, не таясь».
- «Да, конечно, князь я русский
И зовут меня Олег.
Знаю греческий, французский
И латынь не пренебрег.
Ваше имя назовите …».
- «Наш Аланский древний род.
Я, Ирина, так зовите,
Мне идёт двадцатый год»,
- «С вами только что сидели
Ваша мама и отец?»
- «Вон они, к друзьям подсели,
Мой родитель, молодец.
Им же с Алексеем вместе
Штурмом был Алеппо взят.
Мирдасид – эмир в том месте
Был смещён, а трон изъят».
Подбежал раб: «Вам депеша.
Мне, хозяин, подождать?»
И Олег слегка опеша:
- «Мне не надо угождать!»
И Ирина вдруг смущённо:
- «Помешала я вам князь?
Из дворца, определённо …
Я же вижу эту вязь».
- «Нет, любимая! …» - запнулся
Испугавшись, как сказал.
Потом нежно улыбнулся:
- «Эту встречу долго ждал …
Завтра сможем повстречаться?»
- «Приходите, … буду ждать
У Софии, я признаться,
Буду рада вас узнать».
Прочитав быстро послание,
Приглашали в Зимний сад,
Понял он чьё здесь желание.
Отступать нельзя назад.
Так и есть, ждала принцесса:
- «Вы понравились мне, князь».
Сразу в лоб и без процесса;
Шуры-муры, охи, связь.
- «Ваша светлость, я в смятении …
Я ж не знаю, как вас звать».
- «Евдокия я с рождения,
Можешь так и называть.
Если князь, значит военный?
Можешь только воевать?
Ты, я вижу, современный …
Так наряд свой подобрать.
Византийскую культуру
Изучал? Кто подсказал?
Вижу я твою натуру,
Её в зале показал.
Вот поэтому позвала,
Убедиться, кто ты есть».
- «То, что вам это воззвало,
Для меня большая честь»,
- «Вижу, вижу, что смеёшься! …
Обижать меня не сметь.
Жду, когда ты улыбнёшься …
Ты пришёл лишь посмотреть?
Я тебя держать не буду,
Послезавтра буду ждать.
Не забудешь?» «Не забуду!» -
И Олег ушёл узнать.
Неужели всё серьёзно?
И его хотят женить.
Для карьеры – грандиозно.
А на деле, … хочешь выть.
Как вернулся на галеру,
Всё Роже и рассказал.
Про Ирину, так к примеру,
Он ни слова не сказал.
Но зато принцессу ярко,
Как хотел, обрисовал.
Что Роже аж стало жарко:
- «Цикудьи не перебрал?» -
Он спросил довольно резко:
- «Я не дам играть с огнём!
Евдокия, если честно,
Самому, как в зад копьём.
Забери её с собою,
А приедешь, можешь гнать.
С троном связан я судьбою,
Мне нельзя все нити рвать».
И Олег всё понял сразу,
Что, как вепрь, попал в капкан.
Венценосную «заразу»
В Киев брать самообман.
Он-то думал, что вернётся
И принцессой всех затмит.
Троном киевским займётся,
А Чернигов погодит.
Но в душе была Ирина,
Даже сон совсем пропал.
Он, как истинный мужчина,
Всё прекрасно понимал.
Рассобачиться с властями
Для него полнейший крах.
Диалог опять с плетями
Не внушал, как прежде, страх.
На другой день, как мальчишка,
Он бежал к Софии в парк
Там ждала его «малышка»,
Был не страшен даже дарк.
Он увидел её сразу
В нежной тунике – лазурь.
Проронил одну лишь фразу:
- «Боже мой! … Не бедокурь …»
А она с улыбкой светлой
У альбации ждала.
Без перстней, легко одетой,
Словно сказка ожила.
Подошёл, сначала робко,
Ей ладони протянул.
И она приняла кротко …
Он к устам её прильнул.
Отозвавшись лёгкой дрожью,
Она это приняла.
Как блаженство, волю Божью …
Отказаться не могла.
- «Ты любовь моя навеки …
Где ты столько лет была?» -
Целовал ей губы, веки …
- «Я всю жизнь тебя ждала!» -
Прошептала тихо, тихо,
Словно сердцем передав.
- «Я была всегда трусихой …» -
Как созналась, не солгав.
И прижавшись к нему крепко:
- «Ты меня околдовал.
Я мужчин не знала, редко
Их видала, кто бывал».
И Олег шалел от счастья.
Гладил волос, плечи, грудь.
Целовал её запястья …
В неге сладкой стал тонуть.
Нежный стан её лаская,
Ощущал её порыв.
И его не отвергая,
Телом чувствовала взрыв.
- «Милый мой, князь долгожданный» -
Только и смогла сказать.
Миг блаженства, миг желанный
Надо было осознать.
А потом гуляли в парке,
Мир казался им иным.
Безмятежным, словно Ангел
Благоволил, им двоим.
На другой день снова встреча,
Про принцессу он забыл,
А была это предтеча …
Он глаза на всё закрыл.
Снова радость и улыбки,
Как не виделись сто лет.
Нужно видеть, … словно рыбки
Веселились, видя свет.
И природа им дарила …
Их пьянил альбаций цвет.
Свежесть моря их щадила,
Оставляя в чувствах след.
Он кружил её, смеялся,
Обнимал и целовал.
Он нисколько не боялся
За достойнейший финал.
И вернувшись на галеру,
Он не ждал это узрить.
- «Ты решил сломать карьеру?
Так вот отблагодарить» -
Так Роже прямо с порога
Начал попросту «рубить».
- «Успокойся ради Бога!
В чём меня решил винить?»
- «Калликл только что умчался,
Конь весь в мыле прискакал.
Как тобой он возмущался …
Хорошо, что не застал».
- «Объясни мне, в чём же дело?
Чем я им не угодил?» -
Вдруг озноб сковал всё тело,
Понял он что натворил.
- «Ты к принцессе на свидание
Почему, князь, не пришёл?
Император в назидание
Способ собственный нашёл.
Держит всё пока в секрете,
Но принцессе обещал.
Нет таких на белом свете,
Кто за ложь не отвечал.
Ты пойми, Олег, напрасно
Шуры-муры здесь развёл.
Забирай её и гласно
Увози, пока силён.
Ну, не плюй ты против ветра,
Император, это власть.
Не уступит ни полметра …
У него есть тоже страсть».
- «Говоришь, что шуры-муры?
Нет, друг мой, это любовь.
Были с девками амуры,
Но они не грели кровь.
Можешь верить мне, впервые
Я почувствовал мандраж.
Чувства к ней совсем другие,
Здесь не к месту абордаж.
Она часть меня как будто,
Без неё я никакой.
Для меня она, как утро …
С ней я стал совсем другой.
И теперь мне эту дуру
Все хотят всучить, как приз?
И с какого перепугу
Я куплюсь на ваш каприз?
Нет, Роже, пойми, ты ж умный,
Счастье в жизнь приходит раз.
И свой шаг, пусть и безумный,
Совершу, вот весь мой сказ».
- «Что ж, Олег, ты прав, возможно,
Я тебе здесь не указ.
Мандирали выпить можно …
Там обсудим твой рассказ».
За бокалом помолчали …
Правда, выпили до дна.
Если души и кричали,
Внешне сухость не видна.
- «Кто отец её? Я знаю?» -
Вдруг спросил, ну как обжёг:
- «Может что не понимаю …
Он патриций? Чей дружок?»
- «Он Аланский знаю точно!»
- «Что? Аланский? Комнин сват!
Ну, ты сел, братишка, прочно …
Этот свой, хоть грубоват.
Хочешь дам совет хороший?
Кстати, как любовь зовут?
Для тебя, как день погожий …»
- «Звать Ирина, … баламут».
- «Ладно, зря не обижайся.
Вот какой совет я дам,
Ты теперь не запирайся,
О себе скажи всё сам.
Раз отец её патриций,
С ним и надо говорить.
Он хранитель их традиций
И за дочь готов убить.
Вам вдвоём с Ириной вместе
В ноги пасть – благословить.
А Ирине, как невесте,
Уважение заслужить.
Что готова быть княгиней,
Русь должна она открыть.
Что любить будет отныне
Всех, но дом ей не забыть.
Я уверен, что Аланский
Дочь в обиду не отдаст.
Опыт драк его гигантский,
Хоть и молод, не предаст».
На другой день он решился,
Но Ирину увидав,
Как юнец, как-то смутился,
Ерунду пробормотав.
- «Что с тобой» - она тревожно:
- «У тебя неважный вид.
Неприятности, возможно?
Или давит груз обид?»
- «Что ты! Что ты! Ради Бога
Не подумай о плохом.
Пусть любовь моя убога,
Не покроет её мхом.
Будь моей женой, родная!
Вот я что сказать хотел.
Без тебя мне жизнь такая
Быстро выйдет за предел».
И Ирина, вспыхнув словно: …
- «Я согласна, милый мой!
Быть княгиней не условно
И всю жизнь прожить с тобой.
Я готова на край света
За тобою плыть, бежать …
И другого ты ответа
Не услышишь. Убеждать?»
Он обнял её, лаская:
- «Ангел мой и Херувим.
Счастлив я, что ты такая.
Всё теперь мы обновим».
И затем неторопливо
Он ей всё пересказал.
Про Роже и Крит, их диво,
Про друзей, каких узнал.
О Калликле, безусловно,
Он всю кашу заварил.
А принцессу беспардонно
Лично в жёны утвердил.
- «Евдокия, дура баба.
Император был не прочь …
И она вдруг стала рада
Стать княгиней. Вот ведь дочь …» -
Так Олег Ирине честно
Всё, как было, рассказал.
- «Что-то мне уже известно,
Мой отец про это знал».
- «Но Роже нашёл решение!
Надо нам идти к отцу.
Получить благословение,
Чтоб отправиться к венцу.
Он один лишь в состоянии
Нас навек соединить.
О его на власть влиянии
Можно и не говорить».
- «Что ж идём! Сейчас он дома» -
И Ирина вдруг ожив,
Побежала, … так знакома …
- «Догоняй!» - вдруг предложив.
Их дворец был недалёко,
Дальше синь Сентинских гор.
Парк кончался, там протока
И дворец, сплошной простор.
Слуги выбежали тут же:
- «Мы сейчас идём к отцу.
Передайте, он нам нужен,
Мы как к близкому лицу.
Пусть нас примет, это срочно!
Мы не можем долго ждать.
Не решить это заочно,
Можно просто опоздать».
Встретил их в парадном зале,
В кресле, словно это трон.
Леопард под ним в оскале,
Просто вылитый Нерон.
- «Поиметь такого тестя? …» -
И Олег даже струхнул.
- «Провалиться мне на месте …» -
Тут же мысль эту стряхнул.
В белой тунике с тесьмою
С пенула, пурпурный цвет,
Он не выглядел грозою,
Хоть и хмур, а злости нет.
- «Я о вас немного знаю.
Русский князь, зовут Олег.
Были в рабстве, … размышляю …
С вами был ещё и грек?
Мне Калликл о всём подробно
Рассказал. Роже вас спас.
Даже неправдоподобно …
Просто сказка, а не сказ».
Голос был его негромкий,
Бархатистый баритон.
Ум, похоже, бесподобный …
Острым взглядом щупал он.
- «Я вас слушаю, любезный.
Что хотели сообщить?
Мой вопрос не бесполезный,
Как планируете жить?
Вы же князь, а перспектива?
Примет вас родная Русь?
Жизнь здесь более красива,
Буду рад, коль ошибусь.
Вас же любит Евдокия,
Алексей не против. … Как?
А сейчас там истерия,
В доме полный кавардак».
И Олег не ждал такого,
Что он так осведомлён.
Ничего здесь нет плохого. …
Всё же князь был удивлен.
Рядом дочь его стояла,
Тоже в шоке. Он всё знал!
Но себя в руках держала,
Знала – он добра желал.
И Олег не стал чураться:
- «Мне здесь нечего скрывать.
В планах нет моих остаться,
Мне на Русь не наплевать.
Ваша дочь мне больше жизни!
Я впервые осознал –
Без неё я в жизни лишний,
Что не жил, а пребывал.
Никогда не увлекался
Женским полом я всерьёз.
В щёчку если целовался,
Так и то был, как курьёз.
Я её увидел с вами
Во дворце, когда был пир.
Вас не знал, судите сами,
Для меня там новый мир.
Будто молния сразила,
Всё внутри оборвалось
И неведомая сила
Понесла, … всё вдруг слилось …
Я влюбился в одночасье …
На другой день лишь понял,
Когда встретился и счастье
Испытал, когда обнял.
Я прошу вас дать согласие
И наш брак благословить.
Ваше личное участие
Может гнев остановить.
Для меня Ирина вечно
Будет больше, чем жена.
Пока жив, любить, конечно,
Для того и рождена».
- «Дочь моя! А ты согласна?
Ты готова жизнь сменить?»
- «Я люблю! Собой не властна …
И всегда буду любить!
Я готова быть княгиней
И за ним уехать в Русь.
Я теперь его, отныне.
Буду верной, я клянусь!»
Он впервые улыбнулся,
С кресла встал и подошёл.
Добрый взгляд как бы проснулся
И в душе его нашёл.
- «Я доволен, откровенно,
Что такой вот поворот.
Император непременно
Вывод сделает и вот …
Ваш союз благословляю
И быстрее под венец.
Распрей с властью не желаю,
А в семье есть Бог-отец».
Он обнял обоих вместе.
Как отец, поцеловал.
Взял иконку и к невесте:
- «Вот возьми, чтоб помогал».
И обряд был не в соборе,
Чтоб внимание не привлечь.
Храм Сентинский на угоре
Самый скромный, в том и речь.
Храм был древний и уютный,
Свечи с ладаном вдоль стен.
Тихий треск живой, бессудный
Говорил, что мир не тлен.
Церемония венчания
Проходила, как у всех.
Вёл священник и звучание
Его слов, был словно свет.
Вынес Крест Святой вначале
С алтаря, благословил.
Свечи дал, начав венчание,
К Богу взор провозгласил.
Обручение состоялось
С надевания колец.
Трижды место их менялось
И свершилось, наконец.
Золотое у Ирины.
Это был, как брачный дар.
У Олега, как мужчины,
Серебро, без лишних чар.
После этого Венчание!
Их священник ставит в центр
На рушник, в его касание
И житейский есть акцент.
Произносится молитва
С пожеланием всю жизнь
Чтить семью не похотливо,
Чтоб желания слились.
- «Хочешь в жёны взять Ирину?» -
Вдруг Олег услышал. … «Да!» -
Был ответ и Властелину,
Чтоб Господь их знал всегда.
- «Дщерь моя, твоё желание
Я обязан тоже знать.
Муж Олег не в наказание?
Ты женой согласна стать?»
- «Да!» - ответила невеста:
- «Я женой согласна быть.
Мне довольно будет жеста,
Чтоб плохое позабыть».
Три молитвы прозвучали
И священник взял венцы.
Они свято означали,
Перед ним ещё птенцы.
И покрыв чело венцами,
Произнёс: «… Венчай же их!
Прокимен прочтите сами,
Он в Писании главный стих».
После было причащение,
Каждый сделал лишь глоток.
И конечно поздравление …
Все крестились на Восток.
Сняв венцы, молодожёны,
Только так их нужно звать,
Стали Богом бережёны,
Небесами – надо знать.
Во дворце уже готовы …
Начинался брачный пир.
На столах блюда царёвы,
В винах словно собран мир.
И в разгар торжеств, веселья
В зал вошёл почти отряд.
Сам магистр, не от безделья,
Во главе этих ребят.
Развернув при всех сигиллий,
Стал торжественно читать:
- «Я, Комнин, не без усилий,
Буду вынужден признать.
Весь Аланский род отныне
Для Комнинов стал чужим.
Дружбы нет даже в помине …
Мы, Комнины, не блажим.
Не хочу терпеть обиду,
Я обман не заслужил.
Евдокией, блёклой с виду,
Я всемерно дорожил.
К сожалению, мне венчание
Упредить не удалось.
Ваша скрытность и молчание
Были подлыми насквозь.
А теперь молодожёны
Богом связаны навек.
Вроде как вооружёны?
Так вот я отвечу, нет.
Мой подарок будет кстати,
Время уйма отдохнуть.
Остров Родос – остров тати
Я дарю им, в добрый путь!
Так что я не кровожадный,
Даже буду им платить.
Солид в день, ведь я не жадный,
На номилсму можно жить.
У причала ждёт галера,
Вас там будут охранять.
От убийц, от флибустьера …
Не смогли, чтобы слинять».
Дочитав сигиллий, тут же
Всем, кто в зале, объявил:
- «Час на сборы, будет хуже,
Если кто не уяснил.
Брать провизию не надо,
На галере есть запас.
И Родос в Эгейском, рядом.
Доберёмся и без вас».
Разрешили взять прислугу,
Одного, был взят Гефест.
Воспринял не как услугу,
Уж тем более не арест.
Так Комнин, движимый местью,
Всем Аланским отомстил.
Привело это к бесчестью?
Нет, конечно. Бог простил.
Остров был совсем недавно
Византии возвращён.
Он за триста лет злонравно
Мусульманством извращён.
До сих пор на нём арабы
Местных жителей – костяк.
Христианства ветви слабы,
Так, … пока ещё пустяк.
У деревни Парадиси
Для галеры был причал.
Побережье в кипарисе …
Первым он гостей встречал.
И Олег вместе с Ириной
Остров стали обживать.
Нет намёка, что с повинной …
И такому не бывать.
Дом купили там в деревне,
Уступил приличный грек.
Сам остался жить в харчевне,
Содержать её не грех.
Свой грек стал вести хозяйство,
Живность вскоре приобрёл.
Исключалось разгильдяйство,
Каждый что-то, а обрёл.
И хозяином харчевни
Оказался славный грек.
Звать Алексис, он в деревне
Был, что надо, человек.
Его слушались арабы,
Хоть и веры он не их.
И любой работе рады,
Прежний норов приутих.
Родос – в центре только горы,
Вроде как архипелаг.
У морей равнин просторы
Завораживают как …
Дуб, платаны, цикламены …
В них особый колорит.
Без погодной перемены
Круглый год всё, как горит.
Поражали и платони.
Это, вроде как, олень.
Низкорослы, вроде пони,
На Родосе не мишень.
Потому и не пугливы,
К людям запросто идут.
Символ острова, красивы …
Их веками берегут.
Все природные красоты
Как-то сглаживали суть.
Всё ж они не идиоты –
Здесь себя не обмануть.
Ссылка это в чистом виде,
Хоть и райский уголок.
Без претензии к Фемиде,
Мысль пришла учесть урок.
Через месяц, может больше,
Когда первый пыл прошёл,
- «Надо думать, как быть дальше» -
Мыслил князь, будто прочёл …
Те же мысли у Ирины,
Обратившись к князю вдруг:
- «Родос – чудная картина,
Но пора забыть испуг.
Надо как-то выбираться,
Наша цель конечно Русь?»
- «Только как туда добраться?
Показать я не берусь» -
И Олег предложил тут же:
- «Лишь Алексис может знать,
Как уйти, он свой, похоже,
И идею нам подать».
Сбор назначили в харчевне
И Алексис понял смысл.
Час назначили вечерний,
Как потом он объяснил:
- «Мне свидетелей не надо;
Пустозвонов, болтунов.
Неприятность с ними рядом
Ходит, ясно и без слов».
- «Объясни нам для начала …» -
Разговор начал Олег:
- «Нас куда судьба умчала?
Родос – он источник бед?»
И Алексис улыбнулся:
- «Родос – райский уголок,
Кто в себе, как в скит, замкнулся,
Жить с людьми уже не мог.
Вы, я вижу, не такие.
Родос – ссылка вам. Не так?
Рвётесь вы в места родные,
А куда? Я не простак».
Речь продолжила Ирина:
- «В Русь уйти, вот наша цель!
Остров ваш для нас калина,
Нам нужна хоты бы щель.
Хоть какая-то зацепка,
Мы ж не знаем где мы есть.
То, что знаем, это щепка,
Нужен план мест этих весь».
- «Вижу, вы не мореходы …
Постараюсь объяснить.
Где, какие к нам подходы
И задачу прояснить».
И Алексис деловито
Начал с толком объяснять:
- «Родос с двух сторон омыто,
Здесь два моря, надо знать.
По Эгейскому вы плыли,
Это к западу от нас.
На востоке, если были,
Средиземное сейчас».
И Олег вдруг оживился:
- «С этим морем я знаком!»
Тут Алексис поклонился:
- «Умиляюсь знатоком …
Рядом с нами, чуть южнее,
Остров крупный – Карпатос.
Он вам может стать важнее,
Чтоб укрыл вас там Христос.
Остров сам не многолюдный,
Флибустьеров бухта там.
Хоть народ бывает чудный,
Власть не любят, помощь вам.
А ещё чуть-чуть южнее
Знаменитый остров Крит».
- «Крит!? Да, он нам всех важнее!»
И Олег зашёлся в крик:
- «Там друзья у нас на Крите,
Надо срочно сообщить!»
- «Ради Бога не кричите …
Тихо можешь говорить?
Нам нельзя шуметь так громко,
На галере уже спят.
Есть друзья на Крите? Ёмко!
Вот где помощь, на мой взгляд.
Опишите всё им срочно.
Я найду, как передать.
Быть спокойней, знаю точно,
Слежка есть и надо ждать».
Так прошло почти полгода,
Вдруг Алексис сообщил:
- «Скоро будет вам свобода!»
И в харчевню утащил …
И однажды тихой ночью
От галер донёсся шум.
Словно злили стаю волчью
И затих, остался гул.
А в корчме, в ночи бессонной
Ждали. Вдруг заходит в зал
Маркус!!! Собственной персоной!
Вот кого Олег не ждал …
И Олег схватил в объятья:
- «Маркус! Друг мой! Как сумел?
Разревусь сейчас от счастья …
Удивлять всегда умел …»
- «Всё Роже это устроил,
Он на Крите царь и Бог.
Ты посланием ускорил,
Я ж исполнил всё, как мог.
Все твои здесь приключения
Мне подробно рассказал».
- «Все, все, все, … без исключения?»
- «А чего не досказал?»
- «То, что я теперь женатый!
И живу здесь не один».
- «Потому ты враг заклятый
Самодержцу до седин?
И про это я всё знаю,
Что жену Ирина звать.
Вот теперь я понимаю,
На такую грех кивать».
- «А с галеры, где команда?»
- «Все муренам на прокорм.
За тобой следила банда,
Так что нежности потом.
План такой; день передышки,
День поправить такелаж.
Есть какие-то делишки?
Добивайте и в дом наш.
Предлагаю утром рано
Всё подробно обсудить.
А меня, как ветерана,
С петухами разбудить».
Утром собрались к каюте.
Дал команду: «Не взыскать …
Крита флаг поднять на юте
И до дома не спускать!»
Мы выходим послезавтра,
Я вчера уже сказал.
Императора эскадра
Нас не ждёт. … Роже дерзал.
Я дорогу эту знаю,
Но в Босфор мы не пойдём.
Рисковать я не желаю,
Хоть возможно и пройдём.
Остров есть Кыналыада
У селения Акритас.
Вход в Босфор буквально рядом,
Там укроемся, как раз.
И ладья по договору
Вас уже наверно ждёт.
Там спокойно в эту пору,
Греки знают, кто придёт.
Флаг поднимут новгородский,
В Византии знают их.
У купцов их чин господский,
Так что примут за своих».
Всё прошло без происшествий,
В Акритас их ждал «купец».
Шли в Босфоре без нашествий …
Понял князь – беде конец.
Море Чёрное, как ждало,
Встретив лаской и теплом.
И Олег, слегка устало,
Прошептал Ирине: «Дом …»