Накатывались волны на песок,
Горячие лучи ласкали кожу,
И тут из моря вылез корешок -
Что вширь, что поперёк - одно и тоже.
В наколках весь, аж негде пальцем ткнуть.
В драконах плечи, в якорях запястья.
Русалки на спине, а во всю грудь
Плакатным шрифтом: "Нету в жизни счастья".
Моряк он оказалось, с детских лет
Избороздил моря и океаны.
Порассказал он мне про белый свет,
Пор страны пальмы где и обезьяны.
Потом мы с ним в портовом кабаке
За рюмкой рома стали корешами.
Стакан в его не видно кулаке.
Да как же счастья нет с такими телесами?
Я и завёл об этом разговор.
Какого, мол, рожна ещё он ищет?
А он наколку на груди потер
Своим с головку сыра кулачищем.
Издал не то рыданье, не то стон
И выдавил с привздохом: "Эх, Маруся!
Нет счастья а жизни мордой хоть об стол" -
Сказал и за бутылкой потянулся.
Закапал ром с усов на гору-грудь,
А взор его стал тусклым и туманным.
Тут я спросил, развеять чтобы грусть:
"А как со счастьем там за океаном?"
Он встрепенулся, чинно, как в гостях,
Сказал, перстом указывая в небо:
"Все иностранцы колют на грудях -
Нет кайфа в лайфе, фейсом хоть об тейбел."
Он думал, ничего я не пойму,
И сделал вид таинственно надмннный.
Я всё же докумекал, что к чему,
Хотя английский знаю очень скверно.
Нет кайфа в лайфе мордой хоть об стол.
Нет счастья в жизни фейсом хоть об тейбел.
Моряк уверен в этом на все сто.
А он то знает, где он только не был.