Князь Владимир Мономах Глава IV

Первый поход
 

На другой день после свадьбы,
Не давая погулять,
Святослав по делу, как бы,
Вдруг позвал к себе опять.

И Олег, хоть и с похмелья,
Но пришёл, отец же звал.
От минувшего веселья
Он порядочно устал.

Мономах с Олегом вместе
Во дворец пришли вдвоём.
- «Мой отец всё интересней …» -
Проворчал Олег: «Войдём?»

Святослав их ждал на троне,
Чтобы знатность подчеркнуть.
- «Проходите! Я не склонен
Вас хоть в чём-то упрекнуть».

Сел за стол уже накрытый,
Стал любезно угощать.
- «Мой дворец для вас открытый,
Можно чаще навещать!»

Мономах от любопытства
Весь сгорал: «Чего бы так?»
Думал он не без ехидства:
- «Помощь вдруг нужна, никак?»
- «Выросли вы незаметно …» -
Святослав взгрустнул чуть-чуть:
- «Но роптать об этом тщетно,
Молодость продолжит путь.

Дело я решил большое
Претворить, без вас никак.
Где-то личное, живое …
И пока что полумрак.

Оба вы моя надежда.
Ум и честь? Не занимать!
Пусть манера и небрежно,
Это молодость опять».

- «Не томи отец! Что надо? -
Тут Олег невольно встрял:
- «Мы всегда с тобою рядом.
Не исчез и не застрял».

- «Вас привлечь к делам собрался.
Да! Да! Да! Идти в поход!
А возглавить войско б взялся,
Кто уверен за исход».

- «А куда должны идти мы?» -
Это снова был Олег:
- «Наши мысли совместимы,
С Мономахом хоть в набег».

- «Я в набег не посылаю,
Слава Богу, я не хан.
Проучить «друзей» желаю.
Хоть он не из басурман».

- «Значит запад цель похода?» -
Догадался Мономах.
- «Наказать хочу урода,
Вратислава – чешский «шах».

- «Вратислава? Он король же,
Я вообще-то с ним знаком.
Он в Моравии, похоже,
Был совсем не дураком.

Чем он здесь-то провинился?
Вроде с чехами был мир …»
Святослав чуть изменился …
- «Ложь им движет, а не пир.

Я хочу, чтобы Европа
Уважала нашу Русь.
И не прятала холопа,
Кто нам враг, сказать берусь.

Чех дал кров для Изяслава,
Хоть мой брат, но он подлец.
У него дурная слава,
Не любил его отец.

Вместе с вами будет Польша,
У них есть на то свой счёт.
Войско польское чуть больше,
Так что всем война в зачёт».

- «Удалось договориться?» -
И Олег повёл плечом.
Святослав: «Их цель сразиться.
Это нам всё нипочём».

- «Что ж мы справимся с задачей».
И Олег невольно встал.
- «Мы с Владимиром, тем паче,
Ждали это. Час настал!

Я считаю, мы готовы
Выйти к войску хоть сейчас.
Будем с чехами суровы,
Всех накажем. Ждите нас!»

Я не думал сомневаться.
Старший нужен, … не вдвоём …
Он один должен остаться,
Главным, преданным во всём.

- «Кто по возрасту здесь старше?
Я! О чём же разговор?»
И Олег с усмешкой дальше
Стал шутить: «Другое вздор!»

- «Нет, сынок, меня послушай.
Ты силён, безумно храбр.
Но, ни это страны рушат,
Нужен ещё Божий дар.

Мыслить не сиюминутно,
А на месяцы вперёд.
Крепость взять, конечно, трудно,
Но трудней, кто путь найдёт.

Можешь выиграть ты битву,
Но продумать весь исход …
Не дано! Споёшь молитву?
Не поможет, род не тот.

- «Это искренне же? Правда?»
- «Да, Олежек, это так.
Чтобы вы была команда,
Я хочу и вот мой шаг.

Главным будет в нашем войске
Мой племянник Мономах.
И прошу тебя по-свойски
Всё держать в своих руках».

Что он сильно огорчился,
Сам Олег и не скрывал.
Тем не менее, отличился,
В руки взяв себя, сказал:

- «Буду исполнять приказы
И отчасти даже рад.
Будет двигать все наказы
Хоть двоюродный, но брат».

Так сказав, он удалился.
Святослав: «Самолюбив!
Я отчасти восхитился,
Даже хмурый сын красив».

Они долго обсуждали,
А кого ещё привлечь.
Все князья в поход желали,
И о половцах шла речь.

Про обоз обговорили,
Про продукты и фураж.
Они как бы этим жили,
Обсудив весь антураж.

- «А «медовый месяц» как же?» -
Гита вслух произнесла:
- «Я родню не знаю даже …
Что за спешка? Ну, дела-а-а!»

- Всё успеем, не волнуйся …» -
Мономах её обнял:
- «До весны туда не суйся,
Снег в горах меня унял.

Я тот край немного знаю.
Помнишь, кто такой Рауль?»
- «Даже слушать не желаю,
Брат Вильгельма, сгинул жуль.

Он меня искал повсюду …
А теперь и сам пропал.
Он бандит, я не забуду,
Как он маму истязал».

- «Он не сгинул, дорогая.
Он в Моравии убит.
Сделал я, тебя не зная …
Бог карает, а не мстит».

Гита вновь е нему прильнула:
- «С детства мучил меня страх.
Мне ведунья намекнула –
Муж твой будет Мономах.

И отец, об этом зная,
Русь детально изучил.
Написал письмо, считая …
Но ответ не получил.

Значит, Богу было надо
Нас вот так соединить».
- Значит, будем вечно рядом
И ни чем не разлучить».

Вся зима прошла в работе,
Сам везде всё проверял.
Как фураж идёт по квоте …
Лишь Олегу доверял.

По весне, похоже, в марте
Анна задала вопрос:
- «Ты в работе, как в азарте.
На жену уткнёшь свой нос?»

Удивлённо вскинув брови:
- «Извини, но ты о чём?»
- «Ты забыл о женской роли?
Родит скоро, вот причём!»

И Владимир растерялся …
- «Я, … я, чем могу помочь?»
Тут же сам и рассмеялся
И бежать от Анны прочь.

К Гите он зашёл неслышно,
Нежно спящую обнял …
А она к нему послушно
И он многое понял:

- «Ты прости за невнимание,
Я и правда огрубел.
Ты небесное создание,
Я обидеть не хотел.

Береги себя родная!
Ты моя любовь навек.
Ты вдвойне мне дорогая,
Там же новый человек».

Гита вроде как играя:
- «А кого бы ты хотел?»
- «Буду ждать не выбирая.
Что Господь предусмотрел».

Стали подходить дружины,
Как подсохла хлябь и грязь.
Кто-то выгодой движимы,
Кто-то с центром держит связь.

Подошли и ростовчане,
Любомир всю рать привёл.
С Ратибором волыньчане
И Смоленск свой не подвёл.
 
Вскоре всё большое войско,
Замыкал его обоз,
Хоть и было ещё скользко,
Вышло в путь, огромный хвост.

Так дошли до речки Просна,
Войско Польши было там.
Город Калиш, хоть и сносно,
Но принял гостей всех сам.

Болеслав король известный
Пригласил князей в шатёр.
Вёл о русских отзыв лестный,
Просто руки распростёр.

Мать его, мол, киевлянка,
Муж у тёти русский князь
И жена, как половчанка,
Но живёт, с ней не бранясь.

Жена рядом, звать Ядвига,
Косы чёрные, как смоль.
Недочитанная книга …
Где-то мёд, кому-то боль.
Болеслав намного старше,
Эдак лет на тридцать пять.
И Ядвига с ним на марше,
Всё боялся потерять.
 
А терять кому охота …
Королева – так и есть!
Дама высшего полёта,
Рядом быть большая часть.

Брови словно обрамление
Колдовских, прекрасных глаз.
Губки дарят впечатление,
Что никто им не указ.

И улыбка, как смущение,
И румянец, как загар.
И такое ощущение –
Не жена, а Божий дар.

Вот Олега подменили,
Как Ядвигу увидал.
Все манеры словно сплыли,
Стал рассеян, как нахал.

Томный взгляд почти украдкой
И какой-то странный вздох.
Но не счёл никто загадкой,
А тем более подвох.
Королева увидала,
Стала тоже взгляд кидать.
Любопытством не страдала,
Кто же он хотелось знать.

А вообще пошла беседа,
Как союзников о том,
Урезонить как соседа.
Он для Польши стал скотом.

И князья активно стали
Эту тему обсуждать.
Карты всякие достали
И друг друга убеждать.

Болеслав вдруг Мономаху:
- «А как связь будем держать?»
- «Голубями! Эту птаху
Никому не удержать».
 
И добавил: «Связь основа!
У меня их целый воз.
Любомир, князь из Ростова,
Голубятню мне привёз.

Птички просто загляденье,
Невозможно не любить.
Так что вам на день рожденья
Я могу их подарить.

Специальная порода –
Это русский наш почтарь.
Не пугает непогода.
Так вот, польский государь.
И король такой довольный …
Как ребёнок весь расцвёл.
- «Мономах! Дружище вольный.
Ты до слёз меня довёл».

А потом пошло застолье …
Не такое, как у нас,
Но «гожелка» на здоровье
Давит крепенько подчас.

Под конец все захмелели
И особенно король:
- «Мы им … как они посмели …
Нас п-пжалуста … не тролль».

Стали песни петь по-польски
Под «кашанку», … кто как мог.
Кто-то даже по-тирольски
Ку-ка-рекнул, … но не смог.

Допоздна шла эта пьянка,
Ближе к ночи разошлись.
Всем запомнилась гулянка,
Все во мнении сошлись.

Болеслав пошёл, хоть пьяный,
Мономаха проводить.
А Олег, как хлыщ упрямый,
К королеве … объявить:

- «Вы меня околдовали,
Я подобных чувств не знал.
Я, Олег, чтоб это знали …»
И ушёл, … кто-то позвал.

У Ядвиги, как-то странно,
Что-то ёкнуло внутри.
В двадцать лет это желанно,
Как на это не смотри.

Тихо выглянув наружу,
Увидала свет костра.
Обнаружила не стужу, …
Но прохлада гор щедра.

Утром началось движение,
Войска пошли вперёд.
У Олега наслаждение:
- «Вот и мой пришёл черёд! …»

А колонны по дорогам
Шли к предгорьям Карпат.
И частично по отрогам
Вышли к Одру и в распад.
 
Увидав луга с цветами,
Вдруг Олег, как ошалел.
Рододендрон под ногами
Чувства нежные задел.

И нарвав букет побольше,
Вдоль колонны и в карьер.
Вот возок с Ядвигой, дальше
Надо взять ещё барьер.

Вкруг возка идёт охрана.
Лезть нахрапом, враз убьют.
А просить, как хлеб у храма,
Сослуживцы заклюют.

Уловив всего мгновенье
И послав вперёд коня,
У окна вдруг, как явление.
Дал, букет восторг храня.

Вся охрана словно в шоке
Не смогла понять кто был.
Всадник был уже в потоке
И его и след простыл.
Лишь Ядвиге стало ясно
Вот какой он русский князь.
Рододендроны прекрасно
Украшали всё, искрясь.

Через Одер переправа
Не доставила хлопот.
На плотах и слева, справа
Перебрались без хлопот.

Всюду слышались команды,
Всё размеренно и в такт.
Рати, это вам не банды,
Отработан каждый шаг.

- «Красота смотри какая! …
Я такое вижу первый раз!»
Мономах, с коня слезая:
- «Вот и слушай мой приказ.

Прямо здесь переправляйся.
Видишь тёмный Чешский лес?
С ратью там и оставайся
И без фокусов, «чудес».

И отправь тотчас разъезды,
Чтоб засады избежать.
Да в лесу закрой проезды,
В остальном меня всем ждать».

Мономах прибыл последний
И повёл рать через лес.
Болеслав сказал намедни,
Враг наш здесь, он не исчез.

И он, кстати, не боялся,
Что в лесу их встретит враг.
Рыцарь в латах здесь бы сдался,
Лес ему совсем не брат.

Рыцарь, воин в чистом поле,
Где он может и силён.
Там строй рыцарский укроет
И не будет он сражён.

Как рядили, так и вышло,
В чистом поле враг их ждал.
Хоть и лес, а было слышно,
Как в доспехах он роптал.
 
Мономах послал депешу:
- «Нужно войско развернуть,
Они нас от вас отрежут,
Мы в лесу, нам не свернуть».

- «Мы сейчас ударим в центре» -
Так ответил Болеслав:
- «Перекроем тракт, хоть в метре
Вас прикроем. Враг лукав.

Вы же с флангов заходите,
Надо взять его в обхват.
Но к реке не отходите …»
Мономах подумал: «Хват!»

И послал Олега тут же
Быстро левый фланг занять.
Ростовчан придал, кому же
Мономах мог доверять.

Сам же со своей дружиной,
А она была костяк,
Правый фланг, как одержимый,
Стал кромсать и рыцарь смяк.

Но противник понял сразу,
Что ударить надо в центр.
Его конница ни разу
Не меняла свой акцент.

Клин железный, как лавина,
Вклинился в ряды поляк.
И наполнилась долина
Криком, лязгом железяк.
 
Стоном воздух огласился,
Смерть нельзя предотвратить.
Польский строй вдруг надломился,
Они стали отходить.

Оценив всю обстановку,
Мономах ударил в тыл.
Удаль русскую, сноровку
Рыцарь тут же оценил.

Чехи с немцами не ждали
Мономаховский манёвр.
Передышку Польше дали
Понимая, князь хитёр.

И направили на князя
Всю пехоту, чтобы смять.
Только смысл разнообразя,
Мономаха можно взять.

Но у немцев нет стратега
И у чехов тоже нет.
Увернувшись от набега,
Мономах запутал след.

Наконец из леса вышла
В поле суздальская рать.
Мономах всё видя, слыша
Болеславу дал всё ж знать.
- «У меня в лесу остался
Запасной, резервный полк.
Вступит в бой, чтоб рыцарь сдался,
И ударит в тыл, как волк.

Левый фланг теснит их к лесу,
Там громит их князь Олег.
Предлагаю, ну их к бесу,
Центр держать, «связать» их всех.

Правый фланг закончит дело,
Спуску здесь я им не дам.
Окружить и бить умело,
Проучить и по домам».

Болеслав шлёт ему почтой:
- «Мономах, ты прав во всём.
План хорош, он будет точкой,
Вратиславу нос утрём.

Центр удержим, не волнуйся.
Что? От чеха нам бежать?
Ты на шляхту полюбуйся …
Нас не надо обижать».

И сраженье с новой силой
Разгорелось тут и там.
Смерть безжалостно косила
От ударов и от ран.

Войско рыцарей редело,
Часто им мешал доспех.
Кровью залитый, алело
Словно маки, как на грех.

Мономах «летал» вдоль фронта …
- «Молодцы!» - кричал: «Бей их!»
Подключался, не для понта,
Для поддержки сил своих.

Меч его без остановки
Резал, бил, колол, рубил.
Без особой подготовки
Силы вряд ли б сохранил.

В центре люди Болеслава
Рыцарям не дали шанс.
Мономах теснил их справа,
Наступил даже баланс.

Но зато на левом фланге …
Там Олег их в лес загнал.
На коне был, как архангел,
Гром и молнии метал.

Мономах принял решение,
Прискакав в резервный полк:
- «С нами Бог! А с ним спасение!
Все за мной! Чтоб враг умолк».

Он ударил в центр из тыла
И сломался, дрогнул центр.
Кровь убитых не остыла …
И настал святой момент.

Чехи дружно побежали,
Латы, сбрасывая прочь.
Немцы их не поддержали,
Не пытаясь им помочь.

Были, кто сопротивлялся,
Всё же рыцарская честь,
С жизнью каждый распрощался
И таких было не счесть.

Рододендрон – украшение
Прикарпатья и лугов,
Вызывавший восхищение,
Не оставил и следов.

Многотысячное войско
Навсегда осталось здесь.
И не вспомнят их геройство,
Про их мужество и спесь.

Мономах, собрав трофеи
И своих похоронив,
Болеславу: «Сняты двери,
Вратислав твой был кичлив.

Где его искать нам дальше?»
- «В Праге! Войска больше нет».
Болеслав был псих и раньше …
Рявкнул, будто бы в ответ.

- «Ну что ж, в Праге, значит в Праге.
Изяслав наш тоже там …
В Праге Влтава, как в овраге,
Перед нею Одер – срам.

Так что Вратислав без войска
Сможет город удержать.
Есть защита, пусть не броска,
Но так просто не прижать».

Болеслав уже добрее:
- «Я понял, что ты стратег.
Прагу взять нам всё ж нужнее,
Смысл кампании для всех».

И тогда они решили
Войскам дать передохнуть.
Чтобы раны подлечили,
Ну а кто в траве уснуть.

И костры заполыхали …
Просто тысячи костров.
Так с неделю отдыхали,
Собрались без лишних слов.

И опять, как было прежде,
Впереди был Болеслав.
Шли вглубь Чехии в надежде
Обойтись без драк, облав.

Крепостицы, хоть не много,
Попадались и не раз.
Всё оружие убого,
Примитивное, как таз.

И сдавались все без боя,
Просто нечём воевать.
Всех щадили, так что горя
Не несла им русских рать.

А вот Хлумец, тот не сдался.
Обнесён стеной и рвом.
С ходу взять, как не старался,
Болеслав не смог – облом.

Кто полез, смолой облили,
Поливали кипятком.
У поляков жертвы были,
Отыгрались же потом.

Лишь с подходом Мономаха
Прекратился весь бедлам.
И хлумчане ждали краха,
Увидав не балаган.

Для начала дуб срубили,
Заострив один конец.
Так таран соорудили
На колёсах из колец.

Изготовить камнемёты
Им Добрыня подсказал.
Исключая недолёты,
Камни сам он подбирал.

Ну а лестницы для штурма
Были сделаны за день.
Без задержки и без шума
Их сложили, где был пень.

В это время в одиночку
Олег лично всё пролез.
Стены все прополз за ночку,
Появился интерес.

Утром ранним к Мономаху:
- «У меня есть разговор.
Показать хочу я ляху,
Что он просто паникёр».

- «Дался лях тебе, однако …
Ты за этим и пришёл?
Скоро ждёт большая драка,
Тоже времечко нашёл»

- «Я ж за этим и явился …
Есть на штурм конкретный план».
Мономах вдруг оживился:
- «Говори, я не баран!»

- «За ночь я облазил стену,
Всю общупал, осмотрел.
И нашёл одну проблему
Ту, которую хотел.

В южной части у оврага
Кладка хилая совсем.
Заберётся хоть ватага
Без подручных средств. Зачем?»

- «Ах, Олег! Ну, молодчина!
Я тебя, друг мой, понял.
Штурм начнём лишь для почина …»
Мономах его обнял.

- «Нынче ночью и приступим,
Ты команду приготовь.
Сам не лезь, Тебя погубим,
Не отмыть мне эту кровь».

Ночью штурм начали мощно,
Громче всех гремел таран.
Камни в цель летели точно,
Звук, как били в барабан.

Все защитники на стену,
Тоже начали кричать.
Наблюдая эту сцену,
Мономах решил молчать.

А Олег же в это время,
Как начался шум и гам,
Словно ногу вставил в стремя,
Прыгнул вверх, он уже там.

С ним в команде ростовчане
Ровно двадцать человек.
Молодые, все с мечами
Вслед за ним, вопросов нет.

Быстро перебили стражу,
Что стояла у ворот.
Тут Олег сказал: «Уважу!»
Сам открыл центральный вход.

Мономах ждал и дождался …
Тут же тысяча смолян
Стали бить, кто им не сдался.
Как привет от северян.

Подключились остальные,
Всех зачистили со стен.
Горожане, как шальные,
Дрались, презирая плен.

Крики женщин, плач, стенания …
Всё смешалось в общий гам.
Люди гибли, их страдания
Были слышны здесь и там.

Ощущалось превосходство,
Рать крушила всё подряд.
И тогда их руководство
Сдало город, он был смят.

Грабежи, как знак победы,
Хлумец здесь не обошли.
Всё, что нажили их деды,
Враз пропало, как сожгли.

На другой день пир давали,
Приглашён был и магистр.
Все Олега прославляли,
Был довольный и игрист.

Отпускал незлые шутки,
С наслаждением пиво пил.
Болеслав лишь раз за сутки
Тост герою посвятил.

И Ядвига с восхищеньем
Наблюдала, как Олег
Стал ни тем в одно мгновенье,
Стал значимее коллег.

 
Болеслав любил охоту,
В Польше есть где зверя взять.
Мономаху как-то сходу:
- «Не желаешь погулять?

Может съездим, отвлечёмся …
Ты охотник или как?»
- «С удовольствием займёмся!» -
Отказать не мог никак.
 
- «Вдруг кабанчик попадётся!» -
Болеслав аж засопел:
- «Может больше не придётся,
Здесь торчать я б не хотел.

В Польше кабанов не много,
А охота просто страсть.
Я слежу за этим строго,
Чтоб себя не обокрасть.

А в Карпатах им раздолье,
Здесь их много развелось.
Так что будет нам приволье
И желание сбылось.

На Руси как с кабанами?»
- «Мы их вепрями зовём.
Выбор есть, поймите сами,
Мех мы ценим – не что в нём.
Здесь есть звери посерьёзней
И опасней, чем кабан.
Это даже и курьёзней …
Внешне он сплошной обман».
 
- «Кто такой? Его я знаю?»
- «Ну конечно же. Медведь.
Он не скажет, покусаю …
Заломает, сильный ведь.

Он сейчас как раз голодный,
Только что с зимовья встал.
И, как факт, на всё способный.
Встреча с ним, считай попал …

На Руси их слишком много.
Это символ наш, как герб.
Редко видим мишку злого,
Разозлил – себе в ущерб.

- «Напугал меня до смерти …
Может ну их кабанов?
Они злые все, как черти,
Хоть и способ бить не нов».

Мономах лишь усмехнулся:
- «Нет уж едем, раз поймал.
Жизни я своей коснулся,
Но ей Богу не пугал».

И уехали с командой,
Даже егерь местный был.
По числу людей, громадной
И охрану не забыл.

А Олег в магистратуре
Стал вопросы принимать.
Чтобы было всё в ажуре,
Надо что-то отвергать.

Надоело … День был скомкан.
Всё идут, идут, идут …
Подошла вдруг незнакомка,
Прошептала: «Вас там ждут».

- «Кто?» - спросил он и смутился.
- «Вы должны прекрасно знать …
Почему вдруг удивился?
Приказала вас позвать».

Голос был недружелюбный.
Выдавал её акцент..
Показался даже грубый,
Но однако был момент.

Он не стал хулить служанку
И ругнуть её не мог,
Как простую горожанку …
Так решил как видно Бог.

Подвела его к калитке,
Попросив чуть подождать.
Что подобно было пытке,
Он не мог стоять и ждать.

И вот слышит: «Проходите!
Дверь направо, вас там ждут.
И закрытой не держите,
Время несколько минут».

Он «влетел», она сидела
Улыбаясь, мир поплыл …
Как божественно глядела …
И Олег про всё забыл.

Опустился на колени,
Прошептав: «Ты, пани, свет …
Ты, как мёд, букет сирени …
Мне не нужен твой ответ.

Буду только любоваться,
Как богиню лицезреть.
Только этим наслаждаться,
Испытания все терпеть».

- «Что вы, князь! Не надо! Встаньте!
Я так рада видеть вас.
И прошу вас, не лукавьте,
Важна искренность для нас».

- «Я ваш раб, о моя пани!
О каком притворстве речь?
Я пленён до гроба вами,
Чувства эти не отсечь».

Нарочито громко, строго
Приказала рядом сесть:
- «Вы ж храбрец, каких не много,
Ваших подвигов не счесть.

Вам все девушки подвластны,
Надо только захотеть.
Отчего вы так несчастны?
Я ж замужняя! Ответь».

И он сел с ней рядом в кресло:
- «Чувств таких я не имел.
Раньше было неуместно,
Да и сам я не хотел.

Были девушки, конечно …
Это так … потанцевать …
Вёл всегда себя беспечно,
Не хочу это скрывать.

Красота твоя – убила!
Как с собою совладать?
Я не смог, любовь скрутила,
Оставалось лишь страдать.

Это очень откровенно!
Ты же первая любовь!!!
А поэтому смиренно
Жду, когда увижу вновь».

- «Ах, мой князь, вы беспощадны.
Ты ж меня околдовал.
И слова незаурядны …
Ты к себе, как приковал.

Стал ночами часто сниться,
Я почти с ума схожу.
Первый раз дал мне влюбиться …
Как я мужу расскажу?

Я ж ещё и королева!
Что мне делать? Как мне быть?
Не пройти мне мимо гнева,
Но тебя мне не забыть.

А теперь пора прощаться,
Скоро Болеслав придёт».
- «Когда сможем повидаться?»
- «К вам служанка подойдёт».

Шёл домой, себя не помня.
Разве мог такое ждать?
Королева, словно ровня,
Призвала любовь спасать.

Мономах был уже дома.
И Олег давай кружить
Вместе с ним, крича: «Истома!
Я хочу ещё пожить!»

Мономах освободившись:
- «Ты откуда? Ты не пьян?
Та-а-ак, понятно. Набродившись,
Встретил девку и в бурьян?»

- «Ты силён на поле боя,
В личной жизни ты глупец.
Девка мне не даст покоя?
Поумнеешь, наконец …

Встретил я такое диво …
Вот те крест! Она же клад! …
Всё чудесно, всё красиво.
Я за ней готов хоть в ад».

- «Я глупец? А ты наивный!
Ты чужой в стране. Забыл?
И для чешек ты повинный
В смерти тех, кто с ними был.

И она сочтёт за счастье
Поиграть и отомстить.
Так что можешь в одночасье
Стать, кого не возродить».

- «А с чего ты взял, что чешка?»
- «Ну моравка! Смысл один.
Ты для них буквально пешка,
Хоть и русский властелин».

- «И ни чешка, ни моравка …
Это полька! Есть резон?»
- «Извини, нужна поправка,
Город чешский же, пардон …».

Мономах вдруг стал серьёзный,
Взгляд на окна перевёл:
- «Не с Ядвигой ли, наш звёздный,
Шуры-муры ты завёл?»

Взгляд Олега стал холодный:
- «А хотя бы вот и так …
Я не раб, я князь свободный
И со мною нужен такт».

- «Ты с ума сошёл, братишка!
Хоть двоюродный, но брат.
Все узнают – тебе крышка!
В Польше жёстко хранят брак.

Ты считаешь Болеслава
Недоумком, простачком?
О тебе такая слава …
Ты же станешь дурачком.

Дед наш семьями роднился,
Мир в Европе создавал.
Ну, а ты куда скатился? …
Ишь любовь. … Это развал!»

Но Олег лишь отмахнулся:
- «Зря ты так вот, Мономах».
А потом вдруг улыбнулся:
- «Нагоняешь лишний страх».

Только вышел, а навстречу
Та служанка вновь идёт
И глазами ищет встречу …
Услыхал: «Она вас ждёт.

Как вчера на том же месте
И сейчас. Иди один.
Нам нельзя «светиться» вместе,
Слишком много паутин».

И забыв про всё на свете,
Олег бросился бежать
К той одной на всей планете,
Кого хочется прижать.

Увидав её стоящей у окна
У окна, он подошёл …
И была ещё изящней,
Прошептала: «Ты пришёл …»

Нежно взяв её за плечи,
Повернул к себе лицом:
- «Не забуду эти встречи,
Я клянусь самим Творцом!»

Он обнял её неспешно
Словно бы боясь вспугнуть.
И почувствовал, как нежно
Колыхнулась её грудь.

Тело нежное прильнуло …
С лёгкой дрожью, не стыдясь.
Обаяние захлестнуло,
Губы замерли, таясь.

И Олег сначала робко
Вдруг уста соединил.
И она сначала кротко
Отдала себя без сил.

Поцелуй был долгий, жаркий.
- «Милый мой! …» - и снова к ним.
Как в хмелю, как после чарки …
Даже свет вдруг стал иным.

И Олег, целуя крепко,
Гладил маленькую грудь,
Тонкий стан, … с улыбкой детской
Ворковала: « … хоть чуть-чуть …»

После первых наслаждений
Прошептала: «Где ты был?
Я ждала этих мгновений …
С Болеславом пыл остыл.

Старый он, довольно скучный.
Я игрушка, ну как брошь.
К остальному равнодушный,
Про любовь – сплошная ложь.

За тобой хоть на край света,
Я готова бросить трон.
Всё теперь тобой согрето,
Ты отныне мне закон».

И Олег опять целуя,
Повторял ей вновь и вновь:
- «Аллилуйя!» - и ликуя: …
- «Ты моя навек любовь!

Я тебя одну не брошу,
Лишь немного подождём.
Пусть родню всю огорошу,
Под венец с тобой пойдём.

Болеслав поймёт, он умный,
Я легко общаюсь с ним.
Ну, а будет неразумный,
То, как надо, объясним».

Неожиданно служанка
Забежала, … а не ждут.
Словно в доме куртизанка …
- «Стража там! Сюда идут! -

Прокричала, что есть мочи,
И бегом стремглав назад.
Королеву, чмокнув в очи,
Он в окно в разбитый сад.

Два охранника мгновенно
Так и стали там лежать.
Ещё три одновременно
Тут же бросились бежать.

Вышел в город, всё спокойно,
Никакой погони нет.
Чтобы выглядеть достойно,
Отряхнул от сада след.

Мономах, в тот час, был дома,
Чай пил, сидя за столом.
И Олегу: «Ты с погрома?
Вид, как били за углом».

- «Болеслав в тот дом явился,
Видно кто-то заложил».
- «Да, ты что-о-о? Сам объявился?
Ну, братишка, удружил …

Он тебя-то хоть не видел?»
- «Я в окошко сиганул.
Может сзади и увидел,
Как двух гридей рубанул.

Мономах, вслух размышляя:
- «Это хуже, чем провал.
Справедливостью играя,
Он потребует, чтоб сдал».

- «Сдал кого? Меня? Зачем, я?»
- «Чтобы должно осудить.
В Польше брак другое бремя,
За блуд могут и убить»,

- «Я же только целовался …
И какой же это блуд?»
- «Над короной надсмехался
И в суде это учтут».

- «Мономах, ты что серьёзно?!
Я же князь! Какой там суд?
Этот лях придёт, любезно
Всех отдаст, кто с ним живут»,

- «Это всё недальновидно … -
Мономах опять замолк:
- «А вот если объективно …
Ты бы сам отдать всё смог?

Ты учти, что он не шляхта.
Он повыше, он король!
Шляхта – это бесенята,
У него другая роль.

Так что будь благоразумней,
Я попробую замять.
Разбежаться? Нет безумней
Варианта. Надо знать».

- «К вам посланник Болеслава,
Просит тотчас же принять» -
Гридень рявкнул, как забава,
Что ещё с поляка взять.

- «Позови! Спроси что надо?»
- «Я спросил. Не говорит.
Посмотрел лишь злющим взглядом,
Словно что в штанах горит».

- «Может выйдешь, там послушай …»
Но Олег аж закипел:
- «Перед всякой польской «клушей»
Пресмыкаться? Захотел …»

- «Ладно, ладно оставайся.
Это я для формы, … так …
Только сам не задирайся,
Пусть он скажет … что да как».

Вошёл щёголь разодетый:
- «Вы ясновельможный пан?»
Мономах слегка задетый:
- «Ты куда пришёл, болван?!»

Тот нисколько не смутился:
- «Наш король просил сказать,
Чтобы ваш Олег явился
Для суда. Что передать?»

И Олег чуть приподнялся …
Жест его остановил.
Мономах слегка замялся,
Статус-кво восстановил.

- «Если хочешь жить во благе,
То не верь тому, кто врёт.
Пусть изложит на бумаге
И все факты приведёт.

С пониманием отнесёмся,
Если кто-то виноват.
Мы ж союзники, сочтёмся.
Рано бить пока в набат».

- «Что сказать мне Болеславу?
Чтоб бумагу написал?
Ваш обидел не шалаву
И король вам не вассал.

Передам ему конечно.
И спасибо за приём.
А вести себя беспечно …
Мы ещё своё возьмём».

И посланник удалился,
Разнаряженный петух.
Даже и не извинился
За бестактность, как лопух.

Но Олег кипел от злости:
- «Это ж надо! Князя в суд!
Кто? Поляки!!! Пшеки в плоти.
Пусть у нас свиней пасут.

Меня выдать Болеславу …
Я влюблён, воспламенён!
И во-первых не в шалаву,
А в богиню всех времён».

- «Ладно, жертва, успокойся.
Кто собрался выдавать?
В своих чувствах перестройся,
Ни к чему об том страдать.

Завтра съезжу к нему в ставку
И, я думаю, решим.
Чтоб не верил в эту сказку,
Для войны успех – режим».

Не пришлось идти мириться,
А случился вариант …
Не возможный и присниться.
Болеслав  стал не гарант.

Не союзник, уж тем более,
А дешёвый интриган.
Мономаха бросил в поле,
Как обычный хулиган.

Все снялись и дружно в Польшу,
Бросив русских умирать.
Чехи с немцами, их больше,
Не откажут битву дать.

Был совет им созван срочно,
Приглашён широкий круг.
Всё решения ждали точно,
Но какого? … Враг вокруг.

Ждали мнение Мономаха,
Он главком, ему решать:
- «Нет среди нас вертопраха
И желания шанс искать.

Попрошу всех дать оценку
И предложить, как нам быть.
Не хочу увидеть стенку …
А обидное забыть».

Первым Понт замолвил слово,
Как разведчик, адъютант.
- «Войско наше не готово
Бегать, словно дебютант.

Болеслав ещё до битвы
Чехов начал принимать.
Не сошлись в цене наймиты,
Мог бы лях тогда удрать».

- «Эти ссылки достоверны?»
- «Так же, что ты Мономах.
Мы народ хоть суеверный,
Но Олег твой не монах.

И ещё есть сообщение.
Генрих нам пока не враг!
Там в Германии смущение
И во власти полный мрак.

Вратиславу всё известно,
Он поэтому молчит.
Поприжать, скажу вам честно,
Мир он с нами заключит».

- «Молодец, Понт! Одобряю.
Кто ещё хотел сказать?»
Тут Добрыня встал: «Желаю
Кое-что понять, узнать.

Основная цель похода
Вратислав иль Изяслав?
Если чех, то мы у входа …
Польше он больной сустав.

Нам-то в чём он провинился?
Изяслава приютил …
Святослав наш взбеленился,
Сам бы чеху и вкрутил».

- «Занемог. Здоровья нету.
Нас с Олегом и послал.
Мол полякам для дуэту.
Болеслава он достал».

- «Хорошо! Ушли поляки … -
И Добрыня дожимал:
- «Мы, теперь сидим в клоаке
И без немцев враг немал».

- «Хорошо! Учтём и это» -
С раздражением он сказал:
-  «Но учти, сейчас же лето,
Так что я не опоздал.

Не хочу я оправданий.
Говорите, … ещё есть?
И давайте без стенаний,
Наш поход совсем не месть».

Любомир встал, из Ростова:
- «Ты, Добрынюшка, не прав.
Ни к чему хитрить здесь снова,
Что ты к парню как бурав.

Ты забыл? У нас он начал!
Рядом кто был с ним всегда?
Это ж он и обозначил
Кавалерию тогда.

Ты забыл про Шарукана …
Нет, Добрыня, ты не прав.
У него стиль «великана»!
Ну, а ты уйми свой нрав.

Мономах! Как я считаю,
Нужно двигаться вперёд.
Изяслава я не знаю,
Святослав тебя поймёт.

Ну, а если ещё Прагу
Нам удастся штурмом взять …
Мне готовить мёд и брагу,
Так что есть смысл покорять».

Как волна, гул одобрения
Прокатился по рядам.
Мономах, как в день рождения,
Счастлив был, сказав: «Воздам!»

И продолжил чуть помедля:
- «Мы не можем отступать.
Прагу взять, это не бредня.
Силы хватит потрепать.

Вижу я, что все согласны».
И опять пронёсся гул.
- «Что ж раз все вы мне подвластны,
Объявляю всем отгул.

Подготовить всё к походу.
Будем Чехию учить,
Как любить свою свободу,
Как покладистыми быть.

Чтобы знали Русь Святую!
Что не любим мы интриг.
Пусть политику иную
Выбирают без улик».

Через два дня войско вышло,
Завершающий этап.
В малых сёлах было слышно
Только плач отдельных баб.

Мужики ж беспрекословно
Подчинялись, зная Русь.
Воин русский безусловно
Говорил ему: «Не злюсь!»

Город Кутна был серьёзней.
Как и Хлумец – стены, ров.
Но постройки более поздней,
Так что стены будь здоров.

Мономах позвал Олега:
- «Как считаешь? Повторим?
Город нам не взять с разбега,
Если не перехитрим.

Собери опять команду,
Любомир всегда готов.
Влезет словно на веранду
Без крюков, петель, жгутов.

Я готовлю основное
Без чего не мыслим штурм.
Лестниц кучу, остальное …
И таран, без лишних дум».

- «Я готов!» - Олег довольный,
Что он может, как в тот раз,
Показать талант раздольный
И что в форме он сейчас.
 
Но случилось, что не ждали.
Рано утром из ворот
Вышли трое, флаг держали
Белый, … это поворот.

- «То старейшины наверно» -
Первым произнёс Олег:
- «Если с вызовом, то скверно …
Вдруг предложат нам ночлег …».

- «Не мечтай! Готовь им встречу» -
Мономах сквозь смех сказал:
- «Я прикрытие обеспечу,
Вдруг подвох, а ты не знал».

И Олег лишь улыбнулся:
- «Тогда ладно, я пошёл …».
На все пряжки застегнулся,
Меч поправил, как нашёл.

Подошли три древних деда
Кутна был моложе их.
Средний, глядя на соседа,
Произнёс: «Наш город тих.

Мы не держим гарнизона,
Почитаем мирный труд.
- «Стены ваши для фасона?» -
Но Олег понял, не врут.

Мономах к ним подключился,
Убедившись, свинства нет.
- «С предложением явился?
Говори, … дадим ответ».

- «Мы у ратуши собрали
Почти всех, живущих здесь.
И магистр там, мы вас ждали,
Хлумец сбил всю нашу спесь.

Заходите к нам, как гости,
Мы готовы всех принять.
Всё расскажете без злости,
Попытаемся понять».

Войско всё осталось в поле.
Мономах, Олег и Понт,
Гридей триста душ, не боле,
Вошли в Кутна без хлопот.

Их действительно там ждали
Не войска, простой народ.
Старцы видимо не врали,
Собрался совсем не сброд.

Сам магистр вышел навстречу,
С ним епископ и приход.
- «Я ваш отдых обеспечу.
Вы ж продолжите поход?

Наш король нам не защита,
Только сборы с нас берёт.
Если армия разбита,
То настал и наш черёд?

Мы на это не согласны,
Очень просим нас понять.
Понимаем – вы опасны!
Нас не надо усмирять.

Вам покажем путь на Прагу,
Разбирайтесь с королём.
Урезоньте бедолагу,
Весь запутался притом».

Мономах ушёл довольный,
Подписав большой трактат,
Что Кутна стал город вольный.
Русским, вроде как, собрат.

Вызывает снова Понта:
- «Та-а-ак! Давай-ка всё проверь,
Нет ли перед Прагой фронта,
Лично всё удостоверь.

Нам нельзя здесь ошибаться,
Хорошо, что есть свой тыл.
Но не стоит увлекаться,
Можно всё пустить в распыл».

Понт уехал, через сутки
Прибывает вдруг посол.
Вратислав, какие шутки,
Предлагает сесть за стол.

Мономах не отказался,
Он пол-Чехии подмял.
Покорить всю не старался
И король это понял.

Встречу сделали под Прагой,
Понт селение выбрал сам.
Хоть не числился сутягой,
Был придирчив к тем местам.

Вратислав с обширной свитой
Прибыл к встрече лишь вторым.
Бодрый, вовсе не убитый …
От дождя чуток сырым.

Мономаха вспомнил сразу:
- «Всё такой же, как и был!
Поймал ты ту заразу?
Рауль вроде, я забыл …

Да-а-а! Сработал ты красиво.
Сделал дело и ушёл.
Вся Моравия просила,
Чтоб ты князем к ним пришёл».

- «Да и ты не изменился,
Всё такой же балагур.
Чем ты в Польше провинился?
Там полно смазливых дур …»

Мономах вдруг стал серьёзный:
- «Что ты мне хотел сказать?»
- «Ты совсем не одиозный,
Чтобы истину не знать.

Я прошёл к тебе конкретно,
Мир, как с другом заключить.
Разговор вести предметно,
Чтоб ни в чём не уличить».

- «Хорошо! Давай предметно,
Где князь беглый Изяслав?
Может это не уместно,
Но он враг, убийц послав».

- «Был такой. … Я всех не помню …»
- «Где сейчас он? Должен знать!»
- «В Рим уехал!» - крикнул, вспомня:
- «Александр решил позвать.

Это бывший Римский папа,
Александр второй зовут.
Значит, есть у князя «лапа»,
Если в Риме его ждут».

- «А за это вот спасибо!
Ты с души как камень снял.
Я и шёл найти иль либо …
Ты, надеюсь, всё понял.

А теперь давай о мире,
Что ты можешь предложить?
Я же здесь не в полной мере,
Помощь Польше одолжить».

Вратислав вскочил со стула:
- «Мономах! Ну, ты нахал.
Моя армия взбрыкнула
И каюк, лишь я вздыхал.

Вы с Олегом раскромсали
Крестоносцев под орех.
А поляки не мечтали,
Что придёт такой успех.

А Хлумец? Что? Тоже Польша?
Знаю всю Олега роль.
Нам таких бы, да побольше …
Так что слабый я король.

А за мир я предлагаю
Триста гривен серебром».
- «Даже слушать не желаю,
Ставлю я вопрос ребром.

Ты заплатишь неустойку
Семьям всех убитых здесь.
Наградные всем, кто стойко
Путь проделал этот весь.

Тыщу гривен золотыми
Ты в мою казну отдашь.
Золотыми! Не простыми …
И стоять мир будет наш».

- «Ободрал меня, как липку! …»
- «Генрих пусть и отстегнёт.
Вызывает лишь улыбку
Скупердяйство, пусть икнёт.

Ведь когда мы их побили,
Немец тут же и ушёл.
Чехов немцы загубили,
Так что счёт и им пришёл».

Договор всё ж подписали.
Мир, пока они живут.
Даже мыслить о вассале
Русь не стала и всё тут.

Возвращались вновь с победой!
Воз ломился от даров.
Никто не был привередой,
Все счастливые без слов.

 
Когда в Киев заходили,
Встретили их у ворот.
Лошадь князю подарили,
Так хотел, видать, народ.

Мономах с Олегом вместе
Шли, к дворцу не расходясь.
Святослав, без ложной лести,
Не встречал так, отродясь.

Он был горд за Мономаха!
За Олега дважды горд,
Тот не знал с ним чувства страха,
Не смутит тень ханских орд.

Ну, а дальше сплошь гулянки,
Даже тризны шли без слёз.
Хоть хмельные, но не пьянки …
К славе всех Господь вознёс.

Дома ждали Мономаха
И к тому же ждал сюрприз.
В зыбке чуть сопела птаха …
Сын родился! Это приз!

Гита с радостью смотрела,
На него, что жив, здоров.
Не сморкалась, не ревела …
Знала, в дом вернулся кров.

Подошла к кроватке сына,
В руки взяв, дала отцу.
- «Вот он! Будущий мужчина.
Князь не виден лишь слепцу» -
Мономах поднял малышку
Над  собой и так стоял.
Гордость жгла и за мальчишку,
За отцовство коим стал.

Положив кулёк на место,
Гиту ласково обнял:
- «Ангел мой, скажу я честно,
Это только что понял.

Крёстной сделать предлагаю …
Лучше нет моих сестёр!
Евпраксинию желаю!»
- «Ох, Владимир и хитёр …»

Так вот Всеволод вмешался:
- «Ну, а крёстный Ратибор.
Верным трону, он остался,
Лучших черт целый набор».

- «Я хочу, чтоб крёстным стался,
Кто делил со мной ночлег,
Другом верным мне остался …
Я хочу, чтоб был Олег».

- «Ты отец, тебе виднее …
А как сыны назовёшь?»
- «Я хочу ещё виднее,
Чем моё, не нападёшь.

Имя дать хочу двойное
В честь прославленных дедов.
Как Мстислав, пусть коренное,
А Гарольд, как тень родов».

Наступил обряд Крещения,
Вся София на ногах.
Из толпы лишь восхищения …
Крестит сына Мономах!

И Мстислав-Гарольд впервые,
Как наследник принят был.
Годы были золотые …
Сам, став дедом, не забыл.
Первый поход
 

На другой день после свадьбы,
Не давая погулять,
Святослав по делу, как бы,
Вдруг позвал к себе опять.

И Олег, хоть и с похмелья,
Но пришёл, отец же звал.
От минувшего веселья
Он порядочно устал.

Мономах с Олегом вместе
Во дворец пришли вдвоём.
- «Мой отец всё интересней …» -
Проворчал Олег: «Войдём?»

Святослав их ждал на троне,
Чтобы знатность подчеркнуть.
- «Проходите! Я не склонен
Вас хоть в чём-то упрекнуть».

Сел за стол уже накрытый,
Стал любезно угощать.
- «Мой дворец для вас открытый,
Можно чаще навещать!»

Мономах от любопытства
Весь сгорал: «Чего бы так?»
Думал он не без ехидства:
- «Помощь вдруг нужна, никак?»
- «Выросли вы незаметно …» -
Святослав взгрустнул чуть-чуть:
- «Но роптать об этом тщетно,
Молодость продолжит путь.

Дело я решил большое
Претворить, без вас никак.
Где-то личное, живое …
И пока что полумрак.

Оба вы моя надежда.
Ум и честь? Не занимать!
Пусть манера и небрежно,
Это молодость опять».

- «Не томи отец! Что надо? -
Тут Олег невольно встрял:
- «Мы всегда с тобою рядом.
Не исчез и не застрял».

- «Вас привлечь к делам собрался.
Да! Да! Да! Идти в поход!
А возглавить войско б взялся,
Кто уверен за исход».

- «А куда должны идти мы?» -
Это снова был Олег:
- «Наши мысли совместимы,
С Мономахом хоть в набег».

- «Я в набег не посылаю,
Слава Богу, я не хан.
Проучить «друзей» желаю.
Хоть он не из басурман».

- «Значит запад цель похода?» -
Догадался Мономах.
- «Наказать хочу урода,
Вратислава – чешский «шах».

- «Вратислава? Он король же,
Я вообще-то с ним знаком.
Он в Моравии, похоже,
Был совсем не дураком.

Чем он здесь-то провинился?
Вроде с чехами был мир …»
Святослав чуть изменился …
- «Ложь им движет, а не пир.

Я хочу, чтобы Европа
Уважала нашу Русь.
И не прятала холопа,
Кто нам враг, сказать берусь.

Чех дал кров для Изяслава,
Хоть мой брат, но он подлец.
У него дурная слава,
Не любил его отец.

Вместе с вами будет Польша,
У них есть на то свой счёт.
Войско польское чуть больше,
Так что всем война в зачёт».

- «Удалось договориться?» -
И Олег повёл плечом.
Святослав: «Их цель сразиться.
Это нам всё нипочём».

- «Что ж мы справимся с задачей».
И Олег невольно встал.
- «Мы с Владимиром, тем паче,
Ждали это. Час настал!

Я считаю, мы готовы
Выйти к войску хоть сейчас.
Будем с чехами суровы,
Всех накажем. Ждите нас!»

Я не думал сомневаться.
Старший нужен, … не вдвоём …
Он один должен остаться,
Главным, преданным во всём.

- «Кто по возрасту здесь старше?
Я! О чём же разговор?»
И Олег с усмешкой дальше
Стал шутить: «Другое вздор!»

- «Нет, сынок, меня послушай.
Ты силён, безумно храбр.
Но, ни это страны рушат,
Нужен ещё Божий дар.

Мыслить не сиюминутно,
А на месяцы вперёд.
Крепость взять, конечно, трудно,
Но трудней, кто путь найдёт.

Можешь выиграть ты битву,
Но продумать весь исход …
Не дано! Споёшь молитву?
Не поможет, род не тот.

- «Это искренне же? Правда?»
- «Да, Олежек, это так.
Чтобы вы была команда,
Я хочу и вот мой шаг.

Главным будет в нашем войске
Мой племянник Мономах.
И прошу тебя по-свойски
Всё держать в своих руках».

Что он сильно огорчился,
Сам Олег и не скрывал.
Тем не менее, отличился,
В руки взяв себя, сказал:

- «Буду исполнять приказы
И отчасти даже рад.
Будет двигать все наказы
Хоть двоюродный, но брат».

Так сказав, он удалился.
Святослав: «Самолюбив!
Я отчасти восхитился,
Даже хмурый сын красив».

Они долго обсуждали,
А кого ещё привлечь.
Все князья в поход желали,
И о половцах шла речь.

Про обоз обговорили,
Про продукты и фураж.
Они как бы этим жили,
Обсудив весь антураж.

- «А «медовый месяц» как же?» -
Гита вслух произнесла:
- «Я родню не знаю даже …
Что за спешка? Ну, дела-а-а!»

- Всё успеем, не волнуйся …» -
Мономах её обнял:
- «До весны туда не суйся,
Снег в горах меня унял.

Я тот край немного знаю.
Помнишь, кто такой Рауль?»
- «Даже слушать не желаю,
Брат Вильгельма, сгинул жуль.

Он меня искал повсюду …
А теперь и сам пропал.
Он бандит, я не забуду,
Как он маму истязал».

- «Он не сгинул, дорогая.
Он в Моравии убит.
Сделал я, тебя не зная …
Бог карает, а не мстит».

Гита вновь е нему прильнула:
- «С детства мучил меня страх.
Мне ведунья намекнула –
Муж твой будет Мономах.

И отец, об этом зная,
Русь детально изучил.
Написал письмо, считая …
Но ответ не получил.

Значит, Богу было надо
Нас вот так соединить».
- Значит, будем вечно рядом
И ни чем не разлучить».

Вся зима прошла в работе,
Сам везде всё проверял.
Как фураж идёт по квоте …
Лишь Олегу доверял.

По весне, похоже, в марте
Анна задала вопрос:
- «Ты в работе, как в азарте.
На жену уткнёшь свой нос?»

Удивлённо вскинув брови:
- «Извини, но ты о чём?»
- «Ты забыл о женской роли?
Родит скоро, вот причём!»

И Владимир растерялся …
- «Я, … я, чем могу помочь?»
Тут же сам и рассмеялся
И бежать от Анны прочь.

К Гите он зашёл неслышно,
Нежно спящую обнял …
А она к нему послушно
И он многое понял:

- «Ты прости за невнимание,
Я и правда огрубел.
Ты небесное создание,
Я обидеть не хотел.

Береги себя родная!
Ты моя любовь навек.
Ты вдвойне мне дорогая,
Там же новый человек».

Гита вроде как играя:
- «А кого бы ты хотел?»
- «Буду ждать не выбирая.
Что Господь предусмотрел».

Стали подходить дружины,
Как подсохла хлябь и грязь.
Кто-то выгодой движимы,
Кто-то с центром держит связь.

Подошли и ростовчане,
Любомир всю рать привёл.
С Ратибором волыньчане
И Смоленск свой не подвёл.
 
Вскоре всё большое войско,
Замыкал его обоз,
Хоть и было ещё скользко,
Вышло в путь, огромный хвост.

Так дошли до речки Просна,
Войско Польши было там.
Город Калиш, хоть и сносно,
Но принял гостей всех сам.

Болеслав король известный
Пригласил князей в шатёр.
Вёл о русских отзыв лестный,
Просто руки распростёр.

Мать его, мол, киевлянка,
Муж у тёти русский князь
И жена, как половчанка,
Но живёт, с ней не бранясь.

Жена рядом, звать Ядвига,
Косы чёрные, как смоль.
Недочитанная книга …
Где-то мёд, кому-то боль.
Болеслав намного старше,
Эдак лет на тридцать пять.
И Ядвига с ним на марше,
Всё боялся потерять.
 
А терять кому охота …
Королева – так и есть!
Дама высшего полёта,
Рядом быть большая часть.

Брови словно обрамление
Колдовских, прекрасных глаз.
Губки дарят впечатление,
Что никто им не указ.

И улыбка, как смущение,
И румянец, как загар.
И такое ощущение –
Не жена, а Божий дар.

Вот Олега подменили,
Как Ядвигу увидал.
Все манеры словно сплыли,
Стал рассеян, как нахал.

Томный взгляд почти украдкой
И какой-то странный вздох.
Но не счёл никто загадкой,
А тем более подвох.
Королева увидала,
Стала тоже взгляд кидать.
Любопытством не страдала,
Кто же он хотелось знать.

А вообще пошла беседа,
Как союзников о том,
Урезонить как соседа.
Он для Польши стал скотом.

И князья активно стали
Эту тему обсуждать.
Карты всякие достали
И друг друга убеждать.

Болеслав вдруг Мономаху:
- «А как связь будем держать?»
- «Голубями! Эту птаху
Никому не удержать».
 
И добавил: «Связь основа!
У меня их целый воз.
Любомир, князь из Ростова,
Голубятню мне привёз.

Птички просто загляденье,
Невозможно не любить.
Так что вам на день рожденья
Я могу их подарить.

Специальная порода –
Это русский наш почтарь.
Не пугает непогода.
Так вот, польский государь.
И король такой довольный …
Как ребёнок весь расцвёл.
- «Мономах! Дружище вольный.
Ты до слёз меня довёл».

А потом пошло застолье …
Не такое, как у нас,
Но «гожелка» на здоровье
Давит крепенько подчас.

Под конец все захмелели
И особенно король:
- «Мы им … как они посмели …
Нас п-пжалуста … не тролль».

Стали песни петь по-польски
Под «кашанку», … кто как мог.
Кто-то даже по-тирольски
Ку-ка-рекнул, … но не смог.

Допоздна шла эта пьянка,
Ближе к ночи разошлись.
Всем запомнилась гулянка,
Все во мнении сошлись.

Болеслав пошёл, хоть пьяный,
Мономаха проводить.
А Олег, как хлыщ упрямый,
К королеве … объявить:

- «Вы меня околдовали,
Я подобных чувств не знал.
Я, Олег, чтоб это знали …»
И ушёл, … кто-то позвал.

У Ядвиги, как-то странно,
Что-то ёкнуло внутри.
В двадцать лет это желанно,
Как на это не смотри.

Тихо выглянув наружу,
Увидала свет костра.
Обнаружила не стужу, …
Но прохлада гор щедра.

Утром началось движение,
Войска пошли вперёд.
У Олега наслаждение:
- «Вот и мой пришёл черёд! …»

А колонны по дорогам
Шли к предгорьям Карпат.
И частично по отрогам
Вышли к Одру и в распад.
 
Увидав луга с цветами,
Вдруг Олег, как ошалел.
Рододендрон под ногами
Чувства нежные задел.

И нарвав букет побольше,
Вдоль колонны и в карьер.
Вот возок с Ядвигой, дальше
Надо взять ещё барьер.

Вкруг возка идёт охрана.
Лезть нахрапом, враз убьют.
А просить, как хлеб у храма,
Сослуживцы заклюют.

Уловив всего мгновенье
И послав вперёд коня,
У окна вдруг, как явление.
Дал, букет восторг храня.

Вся охрана словно в шоке
Не смогла понять кто был.
Всадник был уже в потоке
И его и след простыл.
Лишь Ядвиге стало ясно
Вот какой он русский князь.
Рододендроны прекрасно
Украшали всё, искрясь.

Через Одер переправа
Не доставила хлопот.
На плотах и слева, справа
Перебрались без хлопот.

Всюду слышались команды,
Всё размеренно и в такт.
Рати, это вам не банды,
Отработан каждый шаг.

- «Красота смотри какая! …
Я такое вижу первый раз!»
Мономах, с коня слезая:
- «Вот и слушай мой приказ.

Прямо здесь переправляйся.
Видишь тёмный Чешский лес?
С ратью там и оставайся
И без фокусов, «чудес».

И отправь тотчас разъезды,
Чтоб засады избежать.
Да в лесу закрой проезды,
В остальном меня всем ждать».

Мономах прибыл последний
И повёл рать через лес.
Болеслав сказал намедни,
Враг наш здесь, он не исчез.

И он, кстати, не боялся,
Что в лесу их встретит враг.
Рыцарь в латах здесь бы сдался,
Лес ему совсем не брат.

Рыцарь, воин в чистом поле,
Где он может и силён.
Там строй рыцарский укроет
И не будет он сражён.

Как рядили, так и вышло,
В чистом поле враг их ждал.
Хоть и лес, а было слышно,
Как в доспехах он роптал.
 
Мономах послал депешу:
- «Нужно войско развернуть,
Они нас от вас отрежут,
Мы в лесу, нам не свернуть».

- «Мы сейчас ударим в центре» -
Так ответил Болеслав:
- «Перекроем тракт, хоть в метре
Вас прикроем. Враг лукав.

Вы же с флангов заходите,
Надо взять его в обхват.
Но к реке не отходите …»
Мономах подумал: «Хват!»

И послал Олега тут же
Быстро левый фланг занять.
Ростовчан придал, кому же
Мономах мог доверять.

Сам же со своей дружиной,
А она была костяк,
Правый фланг, как одержимый,
Стал кромсать и рыцарь смяк.

Но противник понял сразу,
Что ударить надо в центр.
Его конница ни разу
Не меняла свой акцент.

Клин железный, как лавина,
Вклинился в ряды поляк.
И наполнилась долина
Криком, лязгом железяк.
 
Стоном воздух огласился,
Смерть нельзя предотвратить.
Польский строй вдруг надломился,
Они стали отходить.

Оценив всю обстановку,
Мономах ударил в тыл.
Удаль русскую, сноровку
Рыцарь тут же оценил.

Чехи с немцами не ждали
Мономаховский манёвр.
Передышку Польше дали
Понимая, князь хитёр.

И направили на князя
Всю пехоту, чтобы смять.
Только смысл разнообразя,
Мономаха можно взять.

Но у немцев нет стратега
И у чехов тоже нет.
Увернувшись от набега,
Мономах запутал след.

Наконец из леса вышла
В поле суздальская рать.
Мономах всё видя, слыша
Болеславу дал всё ж знать.
- «У меня в лесу остался
Запасной, резервный полк.
Вступит в бой, чтоб рыцарь сдался,
И ударит в тыл, как волк.

Левый фланг теснит их к лесу,
Там громит их князь Олег.
Предлагаю, ну их к бесу,
Центр держать, «связать» их всех.

Правый фланг закончит дело,
Спуску здесь я им не дам.
Окружить и бить умело,
Проучить и по домам».

Болеслав шлёт ему почтой:
- «Мономах, ты прав во всём.
План хорош, он будет точкой,
Вратиславу нос утрём.

Центр удержим, не волнуйся.
Что? От чеха нам бежать?
Ты на шляхту полюбуйся …
Нас не надо обижать».

И сраженье с новой силой
Разгорелось тут и там.
Смерть безжалостно косила
От ударов и от ран.

Войско рыцарей редело,
Часто им мешал доспех.
Кровью залитый, алело
Словно маки, как на грех.

Мономах «летал» вдоль фронта …
- «Молодцы!» - кричал: «Бей их!»
Подключался, не для понта,
Для поддержки сил своих.

Меч его без остановки
Резал, бил, колол, рубил.
Без особой подготовки
Силы вряд ли б сохранил.

В центре люди Болеслава
Рыцарям не дали шанс.
Мономах теснил их справа,
Наступил даже баланс.

Но зато на левом фланге …
Там Олег их в лес загнал.
На коне был, как архангел,
Гром и молнии метал.

Мономах принял решение,
Прискакав в резервный полк:
- «С нами Бог! А с ним спасение!
Все за мной! Чтоб враг умолк».

Он ударил в центр из тыла
И сломался, дрогнул центр.
Кровь убитых не остыла …
И настал святой момент.

Чехи дружно побежали,
Латы, сбрасывая прочь.
Немцы их не поддержали,
Не пытаясь им помочь.

Были, кто сопротивлялся,
Всё же рыцарская честь,
С жизнью каждый распрощался
И таких было не счесть.

Рододендрон – украшение
Прикарпатья и лугов,
Вызывавший восхищение,
Не оставил и следов.

Многотысячное войско
Навсегда осталось здесь.
И не вспомнят их геройство,
Про их мужество и спесь.

Мономах, собрав трофеи
И своих похоронив,
Болеславу: «Сняты двери,
Вратислав твой был кичлив.

Где его искать нам дальше?»
- «В Праге! Войска больше нет».
Болеслав был псих и раньше …
Рявкнул, будто бы в ответ.

- «Ну что ж, в Праге, значит в Праге.
Изяслав наш тоже там …
В Праге Влтава, как в овраге,
Перед нею Одер – срам.

Так что Вратислав без войска
Сможет город удержать.
Есть защита, пусть не броска,
Но так просто не прижать».

Болеслав уже добрее:
- «Я понял, что ты стратег.
Прагу взять нам всё ж нужнее,
Смысл кампании для всех».

И тогда они решили
Войскам дать передохнуть.
Чтобы раны подлечили,
Ну а кто в траве уснуть.

И костры заполыхали …
Просто тысячи костров.
Так с неделю отдыхали,
Собрались без лишних слов.

И опять, как было прежде,
Впереди был Болеслав.
Шли вглубь Чехии в надежде
Обойтись без драк, облав.

Крепостицы, хоть не много,
Попадались и не раз.
Всё оружие убого,
Примитивное, как таз.

И сдавались все без боя,
Просто нечём воевать.
Всех щадили, так что горя
Не несла им русских рать.

А вот Хлумец, тот не сдался.
Обнесён стеной и рвом.
С ходу взять, как не старался,
Болеслав не смог – облом.

Кто полез, смолой облили,
Поливали кипятком.
У поляков жертвы были,
Отыгрались же потом.

Лишь с подходом Мономаха
Прекратился весь бедлам.
И хлумчане ждали краха,
Увидав не балаган.

Для начала дуб срубили,
Заострив один конец.
Так таран соорудили
На колёсах из колец.

Изготовить камнемёты
Им Добрыня подсказал.
Исключая недолёты,
Камни сам он подбирал.

Ну а лестницы для штурма
Были сделаны за день.
Без задержки и без шума
Их сложили, где был пень.

В это время в одиночку
Олег лично всё пролез.
Стены все прополз за ночку,
Появился интерес.

Утром ранним к Мономаху:
- «У меня есть разговор.
Показать хочу я ляху,
Что он просто паникёр».

- «Дался лях тебе, однако …
Ты за этим и пришёл?
Скоро ждёт большая драка,
Тоже времечко нашёл»

- «Я ж за этим и явился …
Есть на штурм конкретный план».
Мономах вдруг оживился:
- «Говори, я не баран!»

- «За ночь я облазил стену,
Всю общупал, осмотрел.
И нашёл одну проблему
Ту, которую хотел.

В южной части у оврага
Кладка хилая совсем.
Заберётся хоть ватага
Без подручных средств. Зачем?»

- «Ах, Олег! Ну, молодчина!
Я тебя, друг мой, понял.
Штурм начнём лишь для почина …»
Мономах его обнял.

- «Нынче ночью и приступим,
Ты команду приготовь.
Сам не лезь, Тебя погубим,
Не отмыть мне эту кровь».

Ночью штурм начали мощно,
Громче всех гремел таран.
Камни в цель летели точно,
Звук, как били в барабан.

Все защитники на стену,
Тоже начали кричать.
Наблюдая эту сцену,
Мономах решил молчать.

А Олег же в это время,
Как начался шум и гам,
Словно ногу вставил в стремя,
Прыгнул вверх, он уже там.

С ним в команде ростовчане
Ровно двадцать человек.
Молодые, все с мечами
Вслед за ним, вопросов нет.

Быстро перебили стражу,
Что стояла у ворот.
Тут Олег сказал: «Уважу!»
Сам открыл центральный вход.

Мономах ждал и дождался …
Тут же тысяча смолян
Стали бить, кто им не сдался.
Как привет от северян.

Подключились остальные,
Всех зачистили со стен.
Горожане, как шальные,
Дрались, презирая плен.

Крики женщин, плач, стенания …
Всё смешалось в общий гам.
Люди гибли, их страдания
Были слышны здесь и там.

Ощущалось превосходство,
Рать крушила всё подряд.
И тогда их руководство
Сдало город, он был смят.

Грабежи, как знак победы,
Хлумец здесь не обошли.
Всё, что нажили их деды,
Враз пропало, как сожгли.

На другой день пир давали,
Приглашён был и магистр.
Все Олега прославляли,
Был довольный и игрист.

Отпускал незлые шутки,
С наслаждением пиво пил.
Болеслав лишь раз за сутки
Тост герою посвятил.

И Ядвига с восхищеньем
Наблюдала, как Олег
Стал ни тем в одно мгновенье,
Стал значимее коллег.

 
Болеслав любил охоту,
В Польше есть где зверя взять.
Мономаху как-то сходу:
- «Не желаешь погулять?

Может съездим, отвлечёмся …
Ты охотник или как?»
- «С удовольствием займёмся!» -
Отказать не мог никак.
 
- «Вдруг кабанчик попадётся!» -
Болеслав аж засопел:
- «Может больше не придётся,
Здесь торчать я б не хотел.

В Польше кабанов не много,
А охота просто страсть.
Я слежу за этим строго,
Чтоб себя не обокрасть.

А в Карпатах им раздолье,
Здесь их много развелось.
Так что будет нам приволье
И желание сбылось.

На Руси как с кабанами?»
- «Мы их вепрями зовём.
Выбор есть, поймите сами,
Мех мы ценим – не что в нём.
Здесь есть звери посерьёзней
И опасней, чем кабан.
Это даже и курьёзней …
Внешне он сплошной обман».
 
- «Кто такой? Его я знаю?»
- «Ну конечно же. Медведь.
Он не скажет, покусаю …
Заломает, сильный ведь.

Он сейчас как раз голодный,
Только что с зимовья встал.
И, как факт, на всё способный.
Встреча с ним, считай попал …

На Руси их слишком много.
Это символ наш, как герб.
Редко видим мишку злого,
Разозлил – себе в ущерб.

- «Напугал меня до смерти …
Может ну их кабанов?
Они злые все, как черти,
Хоть и способ бить не нов».

Мономах лишь усмехнулся:
- «Нет уж едем, раз поймал.
Жизни я своей коснулся,
Но ей Богу не пугал».

И уехали с командой,
Даже егерь местный был.
По числу людей, громадной
И охрану не забыл.

А Олег в магистратуре
Стал вопросы принимать.
Чтобы было всё в ажуре,
Надо что-то отвергать.

Надоело … День был скомкан.
Всё идут, идут, идут …
Подошла вдруг незнакомка,
Прошептала: «Вас там ждут».

- «Кто?» - спросил он и смутился.
- «Вы должны прекрасно знать …
Почему вдруг удивился?
Приказала вас позвать».

Голос был недружелюбный.
Выдавал её акцент..
Показался даже грубый,
Но однако был момент.

Он не стал хулить служанку
И ругнуть её не мог,
Как простую горожанку …
Так решил как видно Бог.

Подвела его к калитке,
Попросив чуть подождать.
Что подобно было пытке,
Он не мог стоять и ждать.

И вот слышит: «Проходите!
Дверь направо, вас там ждут.
И закрытой не держите,
Время несколько минут».

Он «влетел», она сидела
Улыбаясь, мир поплыл …
Как божественно глядела …
И Олег про всё забыл.

Опустился на колени,
Прошептав: «Ты, пани, свет …
Ты, как мёд, букет сирени …
Мне не нужен твой ответ.

Буду только любоваться,
Как богиню лицезреть.
Только этим наслаждаться,
Испытания все терпеть».

- «Что вы, князь! Не надо! Встаньте!
Я так рада видеть вас.
И прошу вас, не лукавьте,
Важна искренность для нас».

- «Я ваш раб, о моя пани!
О каком притворстве речь?
Я пленён до гроба вами,
Чувства эти не отсечь».

Нарочито громко, строго
Приказала рядом сесть:
- «Вы ж храбрец, каких не много,
Ваших подвигов не счесть.

Вам все девушки подвластны,
Надо только захотеть.
Отчего вы так несчастны?
Я ж замужняя! Ответь».

И он сел с ней рядом в кресло:
- «Чувств таких я не имел.
Раньше было неуместно,
Да и сам я не хотел.

Были девушки, конечно …
Это так … потанцевать …
Вёл всегда себя беспечно,
Не хочу это скрывать.

Красота твоя – убила!
Как с собою совладать?
Я не смог, любовь скрутила,
Оставалось лишь страдать.

Это очень откровенно!
Ты же первая любовь!!!
А поэтому смиренно
Жду, когда увижу вновь».

- «Ах, мой князь, вы беспощадны.
Ты ж меня околдовал.
И слова незаурядны …
Ты к себе, как приковал.

Стал ночами часто сниться,
Я почти с ума схожу.
Первый раз дал мне влюбиться …
Как я мужу расскажу?

Я ж ещё и королева!
Что мне делать? Как мне быть?
Не пройти мне мимо гнева,
Но тебя мне не забыть.

А теперь пора прощаться,
Скоро Болеслав придёт».
- «Когда сможем повидаться?»
- «К вам служанка подойдёт».

Шёл домой, себя не помня.
Разве мог такое ждать?
Королева, словно ровня,
Призвала любовь спасать.

Мономах был уже дома.
И Олег давай кружить
Вместе с ним, крича: «Истома!
Я хочу ещё пожить!»

Мономах освободившись:
- «Ты откуда? Ты не пьян?
Та-а-ак, понятно. Набродившись,
Встретил девку и в бурьян?»

- «Ты силён на поле боя,
В личной жизни ты глупец.
Девка мне не даст покоя?
Поумнеешь, наконец …

Встретил я такое диво …
Вот те крест! Она же клад! …
Всё чудесно, всё красиво.
Я за ней готов хоть в ад».

- «Я глупец? А ты наивный!
Ты чужой в стране. Забыл?
И для чешек ты повинный
В смерти тех, кто с ними был.

И она сочтёт за счастье
Поиграть и отомстить.
Так что можешь в одночасье
Стать, кого не возродить».

- «А с чего ты взял, что чешка?»
- «Ну моравка! Смысл один.
Ты для них буквально пешка,
Хоть и русский властелин».

- «И ни чешка, ни моравка …
Это полька! Есть резон?»
- «Извини, нужна поправка,
Город чешский же, пардон …».

Мономах вдруг стал серьёзный,
Взгляд на окна перевёл:
- «Не с Ядвигой ли, наш звёздный,
Шуры-муры ты завёл?»

Взгляд Олега стал холодный:
- «А хотя бы вот и так …
Я не раб, я князь свободный
И со мною нужен такт».

- «Ты с ума сошёл, братишка!
Хоть двоюродный, но брат.
Все узнают – тебе крышка!
В Польше жёстко хранят брак.

Ты считаешь Болеслава
Недоумком, простачком?
О тебе такая слава …
Ты же станешь дурачком.

Дед наш семьями роднился,
Мир в Европе создавал.
Ну, а ты куда скатился? …
Ишь любовь. … Это развал!»

Но Олег лишь отмахнулся:
- «Зря ты так вот, Мономах».
А потом вдруг улыбнулся:
- «Нагоняешь лишний страх».

Только вышел, а навстречу
Та служанка вновь идёт
И глазами ищет встречу …
Услыхал: «Она вас ждёт.

Как вчера на том же месте
И сейчас. Иди один.
Нам нельзя «светиться» вместе,
Слишком много паутин».

И забыв про всё на свете,
Олег бросился бежать
К той одной на всей планете,
Кого хочется прижать.

Увидав её стоящей у окна
У окна, он подошёл …
И была ещё изящней,
Прошептала: «Ты пришёл …»

Нежно взяв её за плечи,
Повернул к себе лицом:
- «Не забуду эти встречи,
Я клянусь самим Творцом!»

Он обнял её неспешно
Словно бы боясь вспугнуть.
И почувствовал, как нежно
Колыхнулась её грудь.

Тело нежное прильнуло …
С лёгкой дрожью, не стыдясь.
Обаяние захлестнуло,
Губы замерли, таясь.

И Олег сначала робко
Вдруг уста соединил.
И она сначала кротко
Отдала себя без сил.

Поцелуй был долгий, жаркий.
- «Милый мой! …» - и снова к ним.
Как в хмелю, как после чарки …
Даже свет вдруг стал иным.

И Олег, целуя крепко,
Гладил маленькую грудь,
Тонкий стан, … с улыбкой детской
Ворковала: « … хоть чуть-чуть …»

После первых наслаждений
Прошептала: «Где ты был?
Я ждала этих мгновений …
С Болеславом пыл остыл.

Старый он, довольно скучный.
Я игрушка, ну как брошь.
К остальному равнодушный,
Про любовь – сплошная ложь.

За тобой хоть на край света,
Я готова бросить трон.
Всё теперь тобой согрето,
Ты отныне мне закон».

И Олег опять целуя,
Повторял ей вновь и вновь:
- «Аллилуйя!» - и ликуя: …
- «Ты моя навек любовь!

Я тебя одну не брошу,
Лишь немного подождём.
Пусть родню всю огорошу,
Под венец с тобой пойдём.

Болеслав поймёт, он умный,
Я легко общаюсь с ним.
Ну, а будет неразумный,
То, как надо, объясним».

Неожиданно служанка
Забежала, … а не ждут.
Словно в доме куртизанка …
- «Стража там! Сюда идут! -

Прокричала, что есть мочи,
И бегом стремглав назад.
Королеву, чмокнув в очи,
Он в окно в разбитый сад.

Два охранника мгновенно
Так и стали там лежать.
Ещё три одновременно
Тут же бросились бежать.

Вышел в город, всё спокойно,
Никакой погони нет.
Чтобы выглядеть достойно,
Отряхнул от сада след.

Мономах, в тот час, был дома,
Чай пил, сидя за столом.
И Олегу: «Ты с погрома?
Вид, как били за углом».

- «Болеслав в тот дом явился,
Видно кто-то заложил».
- «Да, ты что-о-о? Сам объявился?
Ну, братишка, удружил …

Он тебя-то хоть не видел?»
- «Я в окошко сиганул.
Может сзади и увидел,
Как двух гридей рубанул.

Мономах, вслух размышляя:
- «Это хуже, чем провал.
Справедливостью играя,
Он потребует, чтоб сдал».

- «Сдал кого? Меня? Зачем, я?»
- «Чтобы должно осудить.
В Польше брак другое бремя,
За блуд могут и убить»,

- «Я же только целовался …
И какой же это блуд?»
- «Над короной надсмехался
И в суде это учтут».

- «Мономах, ты что серьёзно?!
Я же князь! Какой там суд?
Этот лях придёт, любезно
Всех отдаст, кто с ним живут»,

- «Это всё недальновидно … -
Мономах опять замолк:
- «А вот если объективно …
Ты бы сам отдать всё смог?

Ты учти, что он не шляхта.
Он повыше, он король!
Шляхта – это бесенята,
У него другая роль.

Так что будь благоразумней,
Я попробую замять.
Разбежаться? Нет безумней
Варианта. Надо знать».

- «К вам посланник Болеслава,
Просит тотчас же принять» -
Гридень рявкнул, как забава,
Что ещё с поляка взять.

- «Позови! Спроси что надо?»
- «Я спросил. Не говорит.
Посмотрел лишь злющим взглядом,
Словно что в штанах горит».

- «Может выйдешь, там послушай …»
Но Олег аж закипел:
- «Перед всякой польской «клушей»
Пресмыкаться? Захотел …»

- «Ладно, ладно оставайся.
Это я для формы, … так …
Только сам не задирайся,
Пусть он скажет … что да как».

Вошёл щёголь разодетый:
- «Вы ясновельможный пан?»
Мономах слегка задетый:
- «Ты куда пришёл, болван?!»

Тот нисколько не смутился:
- «Наш король просил сказать,
Чтобы ваш Олег явился
Для суда. Что передать?»

И Олег чуть приподнялся …
Жест его остановил.
Мономах слегка замялся,
Статус-кво восстановил.

- «Если хочешь жить во благе,
То не верь тому, кто врёт.
Пусть изложит на бумаге
И все факты приведёт.

С пониманием отнесёмся,
Если кто-то виноват.
Мы ж союзники, сочтёмся.
Рано бить пока в набат».

- «Что сказать мне Болеславу?
Чтоб бумагу написал?
Ваш обидел не шалаву
И король вам не вассал.

Передам ему конечно.
И спасибо за приём.
А вести себя беспечно …
Мы ещё своё возьмём».

И посланник удалился,
Разнаряженный петух.
Даже и не извинился
За бестактность, как лопух.

Но Олег кипел от злости:
- «Это ж надо! Князя в суд!
Кто? Поляки!!! Пшеки в плоти.
Пусть у нас свиней пасут.

Меня выдать Болеславу …
Я влюблён, воспламенён!
И во-первых не в шалаву,
А в богиню всех времён».

- «Ладно, жертва, успокойся.
Кто собрался выдавать?
В своих чувствах перестройся,
Ни к чему об том страдать.

Завтра съезжу к нему в ставку
И, я думаю, решим.
Чтоб не верил в эту сказку,
Для войны успех – режим».

Не пришлось идти мириться,
А случился вариант …
Не возможный и присниться.
Болеслав  стал не гарант.

Не союзник, уж тем более,
А дешёвый интриган.
Мономаха бросил в поле,
Как обычный хулиган.

Все снялись и дружно в Польшу,
Бросив русских умирать.
Чехи с немцами, их больше,
Не откажут битву дать.

Был совет им созван срочно,
Приглашён широкий круг.
Всё решения ждали точно,
Но какого? … Враг вокруг.

Ждали мнение Мономаха,
Он главком, ему решать:
- «Нет среди нас вертопраха
И желания шанс искать.

Попрошу всех дать оценку
И предложить, как нам быть.
Не хочу увидеть стенку …
А обидное забыть».

Первым Понт замолвил слово,
Как разведчик, адъютант.
- «Войско наше не готово
Бегать, словно дебютант.

Болеслав ещё до битвы
Чехов начал принимать.
Не сошлись в цене наймиты,
Мог бы лях тогда удрать».

- «Эти ссылки достоверны?»
- «Так же, что ты Мономах.
Мы народ хоть суеверный,
Но Олег твой не монах.

И ещё есть сообщение.
Генрих нам пока не враг!
Там в Германии смущение
И во власти полный мрак.

Вратиславу всё известно,
Он поэтому молчит.
Поприжать, скажу вам честно,
Мир он с нами заключит».

- «Молодец, Понт! Одобряю.
Кто ещё хотел сказать?»
Тут Добрыня встал: «Желаю
Кое-что понять, узнать.

Основная цель похода
Вратислав иль Изяслав?
Если чех, то мы у входа …
Польше он больной сустав.

Нам-то в чём он провинился?
Изяслава приютил …
Святослав наш взбеленился,
Сам бы чеху и вкрутил».

- «Занемог. Здоровья нету.
Нас с Олегом и послал.
Мол полякам для дуэту.
Болеслава он достал».

- «Хорошо! Ушли поляки … -
И Добрыня дожимал:
- «Мы, теперь сидим в клоаке
И без немцев враг немал».

- «Хорошо! Учтём и это» -
С раздражением он сказал:
-  «Но учти, сейчас же лето,
Так что я не опоздал.

Не хочу я оправданий.
Говорите, … ещё есть?
И давайте без стенаний,
Наш поход совсем не месть».

Любомир встал, из Ростова:
- «Ты, Добрынюшка, не прав.
Ни к чему хитрить здесь снова,
Что ты к парню как бурав.

Ты забыл? У нас он начал!
Рядом кто был с ним всегда?
Это ж он и обозначил
Кавалерию тогда.

Ты забыл про Шарукана …
Нет, Добрыня, ты не прав.
У него стиль «великана»!
Ну, а ты уйми свой нрав.

Мономах! Как я считаю,
Нужно двигаться вперёд.
Изяслава я не знаю,
Святослав тебя поймёт.

Ну, а если ещё Прагу
Нам удастся штурмом взять …
Мне готовить мёд и брагу,
Так что есть смысл покорять».

Как волна, гул одобрения
Прокатился по рядам.
Мономах, как в день рождения,
Счастлив был, сказав: «Воздам!»

И продолжил чуть помедля:
- «Мы не можем отступать.
Прагу взять, это не бредня.
Силы хватит потрепать.

Вижу я, что все согласны».
И опять пронёсся гул.
- «Что ж раз все вы мне подвластны,
Объявляю всем отгул.

Подготовить всё к походу.
Будем Чехию учить,
Как любить свою свободу,
Как покладистыми быть.

Чтобы знали Русь Святую!
Что не любим мы интриг.
Пусть политику иную
Выбирают без улик».

Через два дня войско вышло,
Завершающий этап.
В малых сёлах было слышно
Только плач отдельных баб.

Мужики ж беспрекословно
Подчинялись, зная Русь.
Воин русский безусловно
Говорил ему: «Не злюсь!»

Город Кутна был серьёзней.
Как и Хлумец – стены, ров.
Но постройки более поздней,
Так что стены будь здоров.

Мономах позвал Олега:
- «Как считаешь? Повторим?
Город нам не взять с разбега,
Если не перехитрим.

Собери опять команду,
Любомир всегда готов.
Влезет словно на веранду
Без крюков, петель, жгутов.

Я готовлю основное
Без чего не мыслим штурм.
Лестниц кучу, остальное …
И таран, без лишних дум».

- «Я готов!» - Олег довольный,
Что он может, как в тот раз,
Показать талант раздольный
И что в форме он сейчас.
 
Но случилось, что не ждали.
Рано утром из ворот
Вышли трое, флаг держали
Белый, … это поворот.

- «То старейшины наверно» -
Первым произнёс Олег:
- «Если с вызовом, то скверно …
Вдруг предложат нам ночлег …».

- «Не мечтай! Готовь им встречу» -
Мономах сквозь смех сказал:
- «Я прикрытие обеспечу,
Вдруг подвох, а ты не знал».

И Олег лишь улыбнулся:
- «Тогда ладно, я пошёл …».
На все пряжки застегнулся,
Меч поправил, как нашёл.

Подошли три древних деда
Кутна был моложе их.
Средний, глядя на соседа,
Произнёс: «Наш город тих.

Мы не держим гарнизона,
Почитаем мирный труд.
- «Стены ваши для фасона?» -
Но Олег понял, не врут.

Мономах к ним подключился,
Убедившись, свинства нет.
- «С предложением явился?
Говори, … дадим ответ».

- «Мы у ратуши собрали
Почти всех, живущих здесь.
И магистр там, мы вас ждали,
Хлумец сбил всю нашу спесь.

Заходите к нам, как гости,
Мы готовы всех принять.
Всё расскажете без злости,
Попытаемся понять».

Войско всё осталось в поле.
Мономах, Олег и Понт,
Гридей триста душ, не боле,
Вошли в Кутна без хлопот.

Их действительно там ждали
Не войска, простой народ.
Старцы видимо не врали,
Собрался совсем не сброд.

Сам магистр вышел навстречу,
С ним епископ и приход.
- «Я ваш отдых обеспечу.
Вы ж продолжите поход?

Наш король нам не защита,
Только сборы с нас берёт.
Если армия разбита,
То настал и наш черёд?

Мы на это не согласны,
Очень просим нас понять.
Понимаем – вы опасны!
Нас не надо усмирять.

Вам покажем путь на Прагу,
Разбирайтесь с королём.
Урезоньте бедолагу,
Весь запутался притом».

Мономах ушёл довольный,
Подписав большой трактат,
Что Кутна стал город вольный.
Русским, вроде как, собрат.

Вызывает снова Понта:
- «Та-а-ак! Давай-ка всё проверь,
Нет ли перед Прагой фронта,
Лично всё удостоверь.

Нам нельзя здесь ошибаться,
Хорошо, что есть свой тыл.
Но не стоит увлекаться,
Можно всё пустить в распыл».

Понт уехал, через сутки
Прибывает вдруг посол.
Вратислав, какие шутки,
Предлагает сесть за стол.

Мономах не отказался,
Он пол-Чехии подмял.
Покорить всю не старался
И король это понял.

Встречу сделали под Прагой,
Понт селение выбрал сам.
Хоть не числился сутягой,
Был придирчив к тем местам.

Вратислав с обширной свитой
Прибыл к встрече лишь вторым.
Бодрый, вовсе не убитый …
От дождя чуток сырым.

Мономаха вспомнил сразу:
- «Всё такой же, как и был!
Поймал ты ту заразу?
Рауль вроде, я забыл …

Да-а-а! Сработал ты красиво.
Сделал дело и ушёл.
Вся Моравия просила,
Чтоб ты князем к ним пришёл».

- «Да и ты не изменился,
Всё такой же балагур.
Чем ты в Польше провинился?
Там полно смазливых дур …»

Мономах вдруг стал серьёзный:
- «Что ты мне хотел сказать?»
- «Ты совсем не одиозный,
Чтобы истину не знать.

Я прошёл к тебе конкретно,
Мир, как с другом заключить.
Разговор вести предметно,
Чтоб ни в чём не уличить».

- «Хорошо! Давай предметно,
Где князь беглый Изяслав?
Может это не уместно,
Но он враг, убийц послав».

- «Был такой. … Я всех не помню …»
- «Где сейчас он? Должен знать!»
- «В Рим уехал!» - крикнул, вспомня:
- «Александр решил позвать.

Это бывший Римский папа,
Александр второй зовут.
Значит, есть у князя «лапа»,
Если в Риме его ждут».

- «А за это вот спасибо!
Ты с души как камень снял.
Я и шёл найти иль либо …
Ты, надеюсь, всё понял.

А теперь давай о мире,
Что ты можешь предложить?
Я же здесь не в полной мере,
Помощь Польше одолжить».

Вратислав вскочил со стула:
- «Мономах! Ну, ты нахал.
Моя армия взбрыкнула
И каюк, лишь я вздыхал.

Вы с Олегом раскромсали
Крестоносцев под орех.
А поляки не мечтали,
Что придёт такой успех.

А Хлумец? Что? Тоже Польша?
Знаю всю Олега роль.
Нам таких бы, да побольше …
Так что слабый я король.

А за мир я предлагаю
Триста гривен серебром».
- «Даже слушать не желаю,
Ставлю я вопрос ребром.

Ты заплатишь неустойку
Семьям всех убитых здесь.
Наградные всем, кто стойко
Путь проделал этот весь.

Тыщу гривен золотыми
Ты в мою казну отдашь.
Золотыми! Не простыми …
И стоять мир будет наш».

- «Ободрал меня, как липку! …»
- «Генрих пусть и отстегнёт.
Вызывает лишь улыбку
Скупердяйство, пусть икнёт.

Ведь когда мы их побили,
Немец тут же и ушёл.
Чехов немцы загубили,
Так что счёт и им пришёл».

Договор всё ж подписали.
Мир, пока они живут.
Даже мыслить о вассале
Русь не стала и всё тут.

Возвращались вновь с победой!
Воз ломился от даров.
Никто не был привередой,
Все счастливые без слов.

 
Когда в Киев заходили,
Встретили их у ворот.
Лошадь князю подарили,
Так хотел, видать, народ.

Мономах с Олегом вместе
Шли, к дворцу не расходясь.
Святослав, без ложной лести,
Не встречал так, отродясь.

Он был горд за Мономаха!
За Олега дважды горд,
Тот не знал с ним чувства страха,
Не смутит тень ханских орд.

Ну, а дальше сплошь гулянки,
Даже тризны шли без слёз.
Хоть хмельные, но не пьянки …
К славе всех Господь вознёс.

Дома ждали Мономаха
И к тому же ждал сюрприз.
В зыбке чуть сопела птаха …
Сын родился! Это приз!

Гита с радостью смотрела,
На него, что жив, здоров.
Не сморкалась, не ревела …
Знала, в дом вернулся кров.

Подошла к кроватке сына,
В руки взяв, дала отцу.
- «Вот он! Будущий мужчина.
Князь не виден лишь слепцу» -
Мономах поднял малышку
Над  собой и так стоял.
Гордость жгла и за мальчишку,
За отцовство коим стал.

Положив кулёк на место,
Гиту ласково обнял:
- «Ангел мой, скажу я честно,
Это только что понял.

Крёстной сделать предлагаю …
Лучше нет моих сестёр!
Евпраксинию желаю!»
- «Ох, Владимир и хитёр …»

Так вот Всеволод вмешался:
- «Ну, а крёстный Ратибор.
Верным трону, он остался,
Лучших черт целый набор».

- «Я хочу, чтоб крёстным стался,
Кто делил со мной ночлег,
Другом верным мне остался …
Я хочу, чтоб был Олег».

- «Ты отец, тебе виднее …
А как сыны назовёшь?»
- «Я хочу ещё виднее,
Чем моё, не нападёшь.

Имя дать хочу двойное
В честь прославленных дедов.
Как Мстислав, пусть коренное,
А Гарольд, как тень родов».

Наступил обряд Крещения,
Вся София на ногах.
Из толпы лишь восхищения …
Крестит сына Мономах!

И Мстислав-Гарольд впервые,
Как наследник принят был.
Годы были золотые …
Сам, став дедом, не забыл.
Первый поход
 

На другой день после свадьбы,
Не давая погулять,
Святослав по делу, как бы,
Вдруг позвал к себе опять.

И Олег, хоть и с похмелья,
Но пришёл, отец же звал.
От минувшего веселья
Он порядочно устал.

Мономах с Олегом вместе
Во дворец пришли вдвоём.
- «Мой отец всё интересней …» -
Проворчал Олег: «Войдём?»

Святослав их ждал на троне,
Чтобы знатность подчеркнуть.
- «Проходите! Я не склонен
Вас хоть в чём-то упрекнуть».

Сел за стол уже накрытый,
Стал любезно угощать.
- «Мой дворец для вас открытый,
Можно чаще навещать!»

Мономах от любопытства
Весь сгорал: «Чего бы так?»
Думал он не без ехидства:
- «Помощь вдруг нужна, никак?»
- «Выросли вы незаметно …» -
Святослав взгрустнул чуть-чуть:
- «Но роптать об этом тщетно,
Молодость продолжит путь.

Дело я решил большое
Претворить, без вас никак.
Где-то личное, живое …
И пока что полумрак.

Оба вы моя надежда.
Ум и честь? Не занимать!
Пусть манера и небрежно,
Это молодость опять».

- «Не томи отец! Что надо? -
Тут Олег невольно встрял:
- «Мы всегда с тобою рядом.
Не исчез и не застрял».

- «Вас привлечь к делам собрался.
Да! Да! Да! Идти в поход!
А возглавить войско б взялся,
Кто уверен за исход».

- «А куда должны идти мы?» -
Это снова был Олег:
- «Наши мысли совместимы,
С Мономахом хоть в набег».

- «Я в набег не посылаю,
Слава Богу, я не хан.
Проучить «друзей» желаю.
Хоть он не из басурман».

- «Значит запад цель похода?» -
Догадался Мономах.
- «Наказать хочу урода,
Вратислава – чешский «шах».

- «Вратислава? Он король же,
Я вообще-то с ним знаком.
Он в Моравии, похоже,
Был совсем не дураком.

Чем он здесь-то провинился?
Вроде с чехами был мир …»
Святослав чуть изменился …
- «Ложь им движет, а не пир.

Я хочу, чтобы Европа
Уважала нашу Русь.
И не прятала холопа,
Кто нам враг, сказать берусь.

Чех дал кров для Изяслава,
Хоть мой брат, но он подлец.
У него дурная слава,
Не любил его отец.

Вместе с вами будет Польша,
У них есть на то свой счёт.
Войско польское чуть больше,
Так что всем война в зачёт».

- «Удалось договориться?» -
И Олег повёл плечом.
Святослав: «Их цель сразиться.
Это нам всё нипочём».

- «Что ж мы справимся с задачей».
И Олег невольно встал.
- «Мы с Владимиром, тем паче,
Ждали это. Час настал!

Я считаю, мы готовы
Выйти к войску хоть сейчас.
Будем с чехами суровы,
Всех накажем. Ждите нас!»

Я не думал сомневаться.
Старший нужен, … не вдвоём …
Он один должен остаться,
Главным, преданным во всём.

- «Кто по возрасту здесь старше?
Я! О чём же разговор?»
И Олег с усмешкой дальше
Стал шутить: «Другое вздор!»

- «Нет, сынок, меня послушай.
Ты силён, безумно храбр.
Но, ни это страны рушат,
Нужен ещё Божий дар.

Мыслить не сиюминутно,
А на месяцы вперёд.
Крепость взять, конечно, трудно,
Но трудней, кто путь найдёт.

Можешь выиграть ты битву,
Но продумать весь исход …
Не дано! Споёшь молитву?
Не поможет, род не тот.

- «Это искренне же? Правда?»
- «Да, Олежек, это так.
Чтобы вы была команда,
Я хочу и вот мой шаг.

Главным будет в нашем войске
Мой племянник Мономах.
И прошу тебя по-свойски
Всё держать в своих руках».

Что он сильно огорчился,
Сам Олег и не скрывал.
Тем не менее, отличился,
В руки взяв себя, сказал:

- «Буду исполнять приказы
И отчасти даже рад.
Будет двигать все наказы
Хоть двоюродный, но брат».

Так сказав, он удалился.
Святослав: «Самолюбив!
Я отчасти восхитился,
Даже хмурый сын красив».

Они долго обсуждали,
А кого ещё привлечь.
Все князья в поход желали,
И о половцах шла речь.

Про обоз обговорили,
Про продукты и фураж.
Они как бы этим жили,
Обсудив весь антураж.

- «А «медовый месяц» как же?» -
Гита вслух произнесла:
- «Я родню не знаю даже …
Что за спешка? Ну, дела-а-а!»

- Всё успеем, не волнуйся …» -
Мономах её обнял:
- «До весны туда не суйся,
Снег в горах меня унял.

Я тот край немного знаю.
Помнишь, кто такой Рауль?»
- «Даже слушать не желаю,
Брат Вильгельма, сгинул жуль.

Он меня искал повсюду …
А теперь и сам пропал.
Он бандит, я не забуду,
Как он маму истязал».

- «Он не сгинул, дорогая.
Он в Моравии убит.
Сделал я, тебя не зная …
Бог карает, а не мстит».

Гита вновь е нему прильнула:
- «С детства мучил меня страх.
Мне ведунья намекнула –
Муж твой будет Мономах.

И отец, об этом зная,
Русь детально изучил.
Написал письмо, считая …
Но ответ не получил.

Значит, Богу было надо
Нас вот так соединить».
- Значит, будем вечно рядом
И ни чем не разлучить».

Вся зима прошла в работе,
Сам везде всё проверял.
Как фураж идёт по квоте …
Лишь Олегу доверял.

По весне, похоже, в марте
Анна задала вопрос:
- «Ты в работе, как в азарте.
На жену уткнёшь свой нос?»

Удивлённо вскинув брови:
- «Извини, но ты о чём?»
- «Ты забыл о женской роли?
Родит скоро, вот причём!»

И Владимир растерялся …
- «Я, … я, чем могу помочь?»
Тут же сам и рассмеялся
И бежать от Анны прочь.

К Гите он зашёл неслышно,
Нежно спящую обнял …
А она к нему послушно
И он многое понял:

- «Ты прости за невнимание,
Я и правда огрубел.
Ты небесное создание,
Я обидеть не хотел.

Береги себя родная!
Ты моя любовь навек.
Ты вдвойне мне дорогая,
Там же новый человек».

Гита вроде как играя:
- «А кого бы ты хотел?»
- «Буду ждать не выбирая.
Что Господь предусмотрел».

Стали подходить дружины,
Как подсохла хлябь и грязь.
Кто-то выгодой движимы,
Кто-то с центром держит связь.

Подошли и ростовчане,
Любомир всю рать привёл.
С Ратибором волыньчане
И Смоленск свой не подвёл.
 
Вскоре всё большое войско,
Замыкал его обоз,
Хоть и было ещё скользко,
Вышло в путь, огромный хвост.

Так дошли до речки Просна,
Войско Польши было там.
Город Калиш, хоть и сносно,
Но принял гостей всех сам.

Болеслав король известный
Пригласил князей в шатёр.
Вёл о русских отзыв лестный,
Просто руки распростёр.

Мать его, мол, киевлянка,
Муж у тёти русский князь
И жена, как половчанка,
Но живёт, с ней не бранясь.

Жена рядом, звать Ядвига,
Косы чёрные, как смоль.
Недочитанная книга …
Где-то мёд, кому-то боль.
Болеслав намного старше,
Эдак лет на тридцать пять.
И Ядвига с ним на марше,
Всё боялся потерять.
 
А терять кому охота …
Королева – так и есть!
Дама высшего полёта,
Рядом быть большая часть.

Брови словно обрамление
Колдовских, прекрасных глаз.
Губки дарят впечатление,
Что никто им не указ.

И улыбка, как смущение,
И румянец, как загар.
И такое ощущение –
Не жена, а Божий дар.

Вот Олега подменили,
Как Ядвигу увидал.
Все манеры словно сплыли,
Стал рассеян, как нахал.

Томный взгляд почти украдкой
И какой-то странный вздох.
Но не счёл никто загадкой,
А тем более подвох.
Королева увидала,
Стала тоже взгляд кидать.
Любопытством не страдала,
Кто же он хотелось знать.

А вообще пошла беседа,
Как союзников о том,
Урезонить как соседа.
Он для Польши стал скотом.

И князья активно стали
Эту тему обсуждать.
Карты всякие достали
И друг друга убеждать.

Болеслав вдруг Мономаху:
- «А как связь будем держать?»
- «Голубями! Эту птаху
Никому не удержать».
 
И добавил: «Связь основа!
У меня их целый воз.
Любомир, князь из Ростова,
Голубятню мне привёз.

Птички просто загляденье,
Невозможно не любить.
Так что вам на день рожденья
Я могу их подарить.

Специальная порода –
Это русский наш почтарь.
Не пугает непогода.
Так вот, польский государь.
И король такой довольный …
Как ребёнок весь расцвёл.
- «Мономах! Дружище вольный.
Ты до слёз меня довёл».

А потом пошло застолье …
Не такое, как у нас,
Но «гожелка» на здоровье
Давит крепенько подчас.

Под конец все захмелели
И особенно король:
- «Мы им … как они посмели …
Нас п-пжалуста … не тролль».

Стали песни петь по-польски
Под «кашанку», … кто как мог.
Кто-то даже по-тирольски
Ку-ка-рекнул, … но не смог.

Допоздна шла эта пьянка,
Ближе к ночи разошлись.
Всем запомнилась гулянка,
Все во мнении сошлись.

Болеслав пошёл, хоть пьяный,
Мономаха проводить.
А Олег, как хлыщ упрямый,
К королеве … объявить:

- «Вы меня околдовали,
Я подобных чувств не знал.
Я, Олег, чтоб это знали …»
И ушёл, … кто-то позвал.

У Ядвиги, как-то странно,
Что-то ёкнуло внутри.
В двадцать лет это желанно,
Как на это не смотри.

Тихо выглянув наружу,
Увидала свет костра.
Обнаружила не стужу, …
Но прохлада гор щедра.

Утром началось движение,
Войска пошли вперёд.
У Олега наслаждение:
- «Вот и мой пришёл черёд! …»

А колонны по дорогам
Шли к предгорьям Карпат.
И частично по отрогам
Вышли к Одру и в распад.
 
Увидав луга с цветами,
Вдруг Олег, как ошалел.
Рододендрон под ногами
Чувства нежные задел.

И нарвав букет побольше,
Вдоль колонны и в карьер.
Вот возок с Ядвигой, дальше
Надо взять ещё барьер.

Вкруг возка идёт охрана.
Лезть нахрапом, враз убьют.
А просить, как хлеб у храма,
Сослуживцы заклюют.

Уловив всего мгновенье
И послав вперёд коня,
У окна вдруг, как явление.
Дал, букет восторг храня.

Вся охрана словно в шоке
Не смогла понять кто был.
Всадник был уже в потоке
И его и след простыл.
Лишь Ядвиге стало ясно
Вот какой он русский князь.
Рододендроны прекрасно
Украшали всё, искрясь.

Через Одер переправа
Не доставила хлопот.
На плотах и слева, справа
Перебрались без хлопот.

Всюду слышались команды,
Всё размеренно и в такт.
Рати, это вам не банды,
Отработан каждый шаг.

- «Красота смотри какая! …
Я такое вижу первый раз!»
Мономах, с коня слезая:
- «Вот и слушай мой приказ.

Прямо здесь переправляйся.
Видишь тёмный Чешский лес?
С ратью там и оставайся
И без фокусов, «чудес».

И отправь тотчас разъезды,
Чтоб засады избежать.
Да в лесу закрой проезды,
В остальном меня всем ждать».

Мономах прибыл последний
И повёл рать через лес.
Болеслав сказал намедни,
Враг наш здесь, он не исчез.

И он, кстати, не боялся,
Что в лесу их встретит враг.
Рыцарь в латах здесь бы сдался,
Лес ему совсем не брат.

Рыцарь, воин в чистом поле,
Где он может и силён.
Там строй рыцарский укроет
И не будет он сражён.

Как рядили, так и вышло,
В чистом поле враг их ждал.
Хоть и лес, а было слышно,
Как в доспехах он роптал.
 
Мономах послал депешу:
- «Нужно войско развернуть,
Они нас от вас отрежут,
Мы в лесу, нам не свернуть».

- «Мы сейчас ударим в центре» -
Так ответил Болеслав:
- «Перекроем тракт, хоть в метре
Вас прикроем. Враг лукав.

Вы же с флангов заходите,
Надо взять его в обхват.
Но к реке не отходите …»
Мономах подумал: «Хват!»

И послал Олега тут же
Быстро левый фланг занять.
Ростовчан придал, кому же
Мономах мог доверять.

Сам же со своей дружиной,
А она была костяк,
Правый фланг, как одержимый,
Стал кромсать и рыцарь смяк.

Но противник понял сразу,
Что ударить надо в центр.
Его конница ни разу
Не меняла свой акцент.

Клин железный, как лавина,
Вклинился в ряды поляк.
И наполнилась долина
Криком, лязгом железяк.
 
Стоном воздух огласился,
Смерть нельзя предотвратить.
Польский строй вдруг надломился,
Они стали отходить.

Оценив всю обстановку,
Мономах ударил в тыл.
Удаль русскую, сноровку
Рыцарь тут же оценил.

Чехи с немцами не ждали
Мономаховский манёвр.
Передышку Польше дали
Понимая, князь хитёр.

И направили на князя
Всю пехоту, чтобы смять.
Только смысл разнообразя,
Мономаха можно взять.

Но у немцев нет стратега
И у чехов тоже нет.
Увернувшись от набега,
Мономах запутал след.

Наконец из леса вышла
В поле суздальская рать.
Мономах всё видя, слыша
Болеславу дал всё ж знать.
- «У меня в лесу остался
Запасной, резервный полк.
Вступит в бой, чтоб рыцарь сдался,
И ударит в тыл, как волк.

Левый фланг теснит их к лесу,
Там громит их князь Олег.
Предлагаю, ну их к бесу,
Центр держать, «связать» их всех.

Правый фланг закончит дело,
Спуску здесь я им не дам.
Окружить и бить умело,
Проучить и по домам».

Болеслав шлёт ему почтой:
- «Мономах, ты прав во всём.
План хорош, он будет точкой,
Вратиславу нос утрём.

Центр удержим, не волнуйся.
Что? От чеха нам бежать?
Ты на шляхту полюбуйся …
Нас не надо обижать».

И сраженье с новой силой
Разгорелось тут и там.
Смерть безжалостно косила
От ударов и от ран.

Войско рыцарей редело,
Часто им мешал доспех.
Кровью залитый, алело
Словно маки, как на грех.

Мономах «летал» вдоль фронта …
- «Молодцы!» - кричал: «Бей их!»
Подключался, не для понта,
Для поддержки сил своих.

Меч его без остановки
Резал, бил, колол, рубил.
Без особой подготовки
Силы вряд ли б сохранил.

В центре люди Болеслава
Рыцарям не дали шанс.
Мономах теснил их справа,
Наступил даже баланс.

Но зато на левом фланге …
Там Олег их в лес загнал.
На коне был, как архангел,
Гром и молнии метал.

Мономах принял решение,
Прискакав в резервный полк:
- «С нами Бог! А с ним спасение!
Все за мной! Чтоб враг умолк».

Он ударил в центр из тыла
И сломался, дрогнул центр.
Кровь убитых не остыла …
И настал святой момент.

Чехи дружно побежали,
Латы, сбрасывая прочь.
Немцы их не поддержали,
Не пытаясь им помочь.

Были, кто сопротивлялся,
Всё же рыцарская честь,
С жизнью каждый распрощался
И таких было не счесть.

Рододендрон – украшение
Прикарпатья и лугов,
Вызывавший восхищение,
Не оставил и следов.

Многотысячное войско
Навсегда осталось здесь.
И не вспомнят их геройство,
Про их мужество и спесь.

Мономах, собрав трофеи
И своих похоронив,
Болеславу: «Сняты двери,
Вратислав твой был кичлив.

Где его искать нам дальше?»
- «В Праге! Войска больше нет».
Болеслав был псих и раньше …
Рявкнул, будто бы в ответ.

- «Ну что ж, в Праге, значит в Праге.
Изяслав наш тоже там …
В Праге Влтава, как в овраге,
Перед нею Одер – срам.

Так что Вратислав без войска
Сможет город удержать.
Есть защита, пусть не броска,
Но так просто не прижать».

Болеслав уже добрее:
- «Я понял, что ты стратег.
Прагу взять нам всё ж нужнее,
Смысл кампании для всех».

И тогда они решили
Войскам дать передохнуть.
Чтобы раны подлечили,
Ну а кто в траве уснуть.

И костры заполыхали …
Просто тысячи костров.
Так с неделю отдыхали,
Собрались без лишних слов.

И опять, как было прежде,
Впереди был Болеслав.
Шли вглубь Чехии в надежде
Обойтись без драк, облав.

Крепостицы, хоть не много,
Попадались и не раз.
Всё оружие убого,
Примитивное, как таз.

И сдавались все без боя,
Просто нечём воевать.
Всех щадили, так что горя
Не несла им русских рать.

А вот Хлумец, тот не сдался.
Обнесён стеной и рвом.
С ходу взять, как не старался,
Болеслав не смог – облом.

Кто полез, смолой облили,
Поливали кипятком.
У поляков жертвы были,
Отыгрались же потом.

Лишь с подходом Мономаха
Прекратился весь бедлам.
И хлумчане ждали краха,
Увидав не балаган.

Для начала дуб срубили,
Заострив один конец.
Так таран соорудили
На колёсах из колец.

Изготовить камнемёты
Им Добрыня подсказал.
Исключая недолёты,
Камни сам он подбирал.

Ну а лестницы для штурма
Были сделаны за день.
Без задержки и без шума
Их сложили, где был пень.

В это время в одиночку
Олег лично всё пролез.
Стены все прополз за ночку,
Появился интерес.

Утром ранним к Мономаху:
- «У меня есть разговор.
Показать хочу я ляху,
Что он просто паникёр».

- «Дался лях тебе, однако …
Ты за этим и пришёл?
Скоро ждёт большая драка,
Тоже времечко нашёл»

- «Я ж за этим и явился …
Есть на штурм конкретный план».
Мономах вдруг оживился:
- «Говори, я не баран!»

- «За ночь я облазил стену,
Всю общупал, осмотрел.
И нашёл одну проблему
Ту, которую хотел.

В южной части у оврага
Кладка хилая совсем.
Заберётся хоть ватага
Без подручных средств. Зачем?»

- «Ах, Олег! Ну, молодчина!
Я тебя, друг мой, понял.
Штурм начнём лишь для почина …»
Мономах его обнял.

- «Нынче ночью и приступим,
Ты команду приготовь.
Сам не лезь, Тебя погубим,
Не отмыть мне эту кровь».

Ночью штурм начали мощно,
Громче всех гремел таран.
Камни в цель летели точно,
Звук, как били в барабан.

Все защитники на стену,
Тоже начали кричать.
Наблюдая эту сцену,
Мономах решил молчать.

А Олег же в это время,
Как начался шум и гам,
Словно ногу вставил в стремя,
Прыгнул вверх, он уже там.

С ним в команде ростовчане
Ровно двадцать человек.
Молодые, все с мечами
Вслед за ним, вопросов нет.

Быстро перебили стражу,
Что стояла у ворот.
Тут Олег сказал: «Уважу!»
Сам открыл центральный вход.

Мономах ждал и дождался …
Тут же тысяча смолян
Стали бить, кто им не сдался.
Как привет от северян.

Подключились остальные,
Всех зачистили со стен.
Горожане, как шальные,
Дрались, презирая плен.

Крики женщин, плач, стенания …
Всё смешалось в общий гам.
Люди гибли, их страдания
Были слышны здесь и там.

Ощущалось превосходство,
Рать крушила всё подряд.
И тогда их руководство
Сдало город, он был смят.

Грабежи, как знак победы,
Хлумец здесь не обошли.
Всё, что нажили их деды,
Враз пропало, как сожгли.

На другой день пир давали,
Приглашён был и магистр.
Все Олега прославляли,
Был довольный и игрист.

Отпускал незлые шутки,
С наслаждением пиво пил.
Болеслав лишь раз за сутки
Тост герою посвятил.

И Ядвига с восхищеньем
Наблюдала, как Олег
Стал ни тем в одно мгновенье,
Стал значимее коллег.

 
Болеслав любил охоту,
В Польше есть где зверя взять.
Мономаху как-то сходу:
- «Не желаешь погулять?

Может съездим, отвлечёмся …
Ты охотник или как?»
- «С удовольствием займёмся!» -
Отказать не мог никак.
 
- «Вдруг кабанчик попадётся!» -
Болеслав аж засопел:
- «Может больше не придётся,
Здесь торчать я б не хотел.

В Польше кабанов не много,
А охота просто страсть.
Я слежу за этим строго,
Чтоб себя не обокрасть.

А в Карпатах им раздолье,
Здесь их много развелось.
Так что будет нам приволье
И желание сбылось.

На Руси как с кабанами?»
- «Мы их вепрями зовём.
Выбор есть, поймите сами,
Мех мы ценим – не что в нём.
Здесь есть звери посерьёзней
И опасней, чем кабан.
Это даже и курьёзней …
Внешне он сплошной обман».
 
- «Кто такой? Его я знаю?»
- «Ну конечно же. Медведь.
Он не скажет, покусаю …
Заломает, сильный ведь.

Он сейчас как раз голодный,
Только что с зимовья встал.
И, как факт, на всё способный.
Встреча с ним, считай попал …

На Руси их слишком много.
Это символ наш, как герб.
Редко видим мишку злого,
Разозлил – себе в ущерб.

- «Напугал меня до смерти …
Может ну их кабанов?
Они злые все, как черти,
Хоть и способ бить не нов».

Мономах лишь усмехнулся:
- «Нет уж едем, раз поймал.
Жизни я своей коснулся,
Но ей Богу не пугал».

И уехали с командой,
Даже егерь местный был.
По числу людей, громадной
И охрану не забыл.

А Олег в магистратуре
Стал вопросы принимать.
Чтобы было всё в ажуре,
Надо что-то отвергать.

Надоело … День был скомкан.
Всё идут, идут, идут …
Подошла вдруг незнакомка,
Прошептала: «Вас там ждут».

- «Кто?» - спросил он и смутился.
- «Вы должны прекрасно знать …
Почему вдруг удивился?
Приказала вас позвать».

Голос был недружелюбный.
Выдавал её акцент..
Показался даже грубый,
Но однако был момент.

Он не стал хулить служанку
И ругнуть её не мог,
Как простую горожанку …
Так решил как видно Бог.

Подвела его к калитке,
Попросив чуть подождать.
Что подобно было пытке,
Он не мог стоять и ждать.

И вот слышит: «Проходите!
Дверь направо, вас там ждут.
И закрытой не держите,
Время несколько минут».

Он «влетел», она сидела
Улыбаясь, мир поплыл …
Как божественно глядела …
И Олег про всё забыл.

Опустился на колени,
Прошептав: «Ты, пани, свет …
Ты, как мёд, букет сирени …
Мне не нужен твой ответ.

Буду только любоваться,
Как богиню лицезреть.
Только этим наслаждаться,
Испытания все терпеть».

- «Что вы, князь! Не надо! Встаньте!
Я так рада видеть вас.
И прошу вас, не лукавьте,
Важна искренность для нас».

- «Я ваш раб, о моя пани!
О каком притворстве речь?
Я пленён до гроба вами,
Чувства эти не отсечь».

Нарочито громко, строго
Приказала рядом сесть:
- «Вы ж храбрец, каких не много,
Ваших подвигов не счесть.

Вам все девушки подвластны,
Надо только захотеть.
Отчего вы так несчастны?
Я ж замужняя! Ответь».

И он сел с ней рядом в кресло:
- «Чувств таких я не имел.
Раньше было неуместно,
Да и сам я не хотел.

Были девушки, конечно …
Это так … потанцевать …
Вёл всегда себя беспечно,
Не хочу это скрывать.

Красота твоя – убила!
Как с собою совладать?
Я не смог, любовь скрутила,
Оставалось лишь страдать.

Это очень откровенно!
Ты же первая любовь!!!
А поэтому смиренно
Жду, когда увижу вновь».

- «Ах, мой князь, вы беспощадны.
Ты ж меня околдовал.
И слова незаурядны …
Ты к себе, как приковал.

Стал ночами часто сниться,
Я почти с ума схожу.
Первый раз дал мне влюбиться …
Как я мужу расскажу?

Я ж ещё и королева!
Что мне делать? Как мне быть?
Не пройти мне мимо гнева,
Но тебя мне не забыть.

А теперь пора прощаться,
Скоро Болеслав придёт».
- «Когда сможем повидаться?»
- «К вам служанка подойдёт».

Шёл домой, себя не помня.
Разве мог такое ждать?
Королева, словно ровня,
Призвала любовь спасать.

Мономах был уже дома.
И Олег давай кружить
Вместе с ним, крича: «Истома!
Я хочу ещё пожить!»

Мономах освободившись:
- «Ты откуда? Ты не пьян?
Та-а-ак, понятно. Набродившись,
Встретил девку и в бурьян?»

- «Ты силён на поле боя,
В личной жизни ты глупец.
Девка мне не даст покоя?
Поумнеешь, наконец …

Встретил я такое диво …
Вот те крест! Она же клад! …
Всё чудесно, всё красиво.
Я за ней готов хоть в ад».

- «Я глупец? А ты наивный!
Ты чужой в стране. Забыл?
И для чешек ты повинный
В смерти тех, кто с ними был.

И она сочтёт за счастье
Поиграть и отомстить.
Так что можешь в одночасье
Стать, кого не возродить».

- «А с чего ты взял, что чешка?»
- «Ну моравка! Смысл один.
Ты для них буквально пешка,
Хоть и русский властелин».

- «И ни чешка, ни моравка …
Это полька! Есть резон?»
- «Извини, нужна поправка,
Город чешский же, пардон …».

Мономах вдруг стал серьёзный,
Взгляд на окна перевёл:
- «Не с Ядвигой ли, наш звёздный,
Шуры-муры ты завёл?»

Взгляд Олега стал холодный:
- «А хотя бы вот и так …
Я не раб, я князь свободный
И со мною нужен такт».

- «Ты с ума сошёл, братишка!
Хоть двоюродный, но брат.
Все узнают – тебе крышка!
В Польше жёстко хранят брак.

Ты считаешь Болеслава
Недоумком, простачком?
О тебе такая слава …
Ты же станешь дурачком.

Дед наш семьями роднился,
Мир в Европе создавал.
Ну, а ты куда скатился? …
Ишь любовь. … Это развал!»

Но Олег лишь отмахнулся:
- «Зря ты так вот, Мономах».
А потом вдруг улыбнулся:
- «Нагоняешь лишний страх».

Только вышел, а навстречу
Та служанка вновь идёт
И глазами ищет встречу …
Услыхал: «Она вас ждёт.

Как вчера на том же месте
И сейчас. Иди один.
Нам нельзя «светиться» вместе,
Слишком много паутин».

И забыв про всё на свете,
Олег бросился бежать
К той одной на всей планете,
Кого хочется прижать.

Увидав её стоящей у окна
У окна, он подошёл …
И была ещё изящней,
Прошептала: «Ты пришёл …»

Нежно взяв её за плечи,
Повернул к себе лицом:
- «Не забуду эти встречи,
Я клянусь самим Творцом!»

Он обнял её неспешно
Словно бы боясь вспугнуть.
И почувствовал, как нежно
Колыхнулась её грудь.

Тело нежное прильнуло …
С лёгкой дрожью, не стыдясь.
Обаяние захлестнуло,
Губы замерли, таясь.

И Олег сначала робко
Вдруг уста соединил.
И она сначала кротко
Отдала себя без сил.

Поцелуй был долгий, жаркий.
- «Милый мой! …» - и снова к ним.
Как в хмелю, как после чарки …
Даже свет вдруг стал иным.

И Олег, целуя крепко,
Гладил маленькую грудь,
Тонкий стан, … с улыбкой детской
Ворковала: « … хоть чуть-чуть …»

После первых наслаждений
Прошептала: «Где ты был?
Я ждала этих мгновений …
С Болеславом пыл остыл.

Старый он, довольно скучный.
Я игрушка, ну как брошь.
К остальному равнодушный,
Про любовь – сплошная ложь.

За тобой хоть на край света,
Я готова бросить трон.
Всё теперь тобой согрето,
Ты отныне мне закон».

И Олег опять целуя,
Повторял ей вновь и вновь:
- «Аллилуйя!» - и ликуя: …
- «Ты моя навек любовь!

Я тебя одну не брошу,
Лишь немного подождём.
Пусть родню всю огорошу,
Под венец с тобой пойдём.

Болеслав поймёт, он умный,
Я легко общаюсь с ним.
Ну, а будет неразумный,
То, как надо, объясним».

Неожиданно служанка
Забежала, … а не ждут.
Словно в доме куртизанка …
- «Стража там! Сюда идут! -

Прокричала, что есть мочи,
И бегом стремглав назад.
Королеву, чмокнув в очи,
Он в окно в разбитый сад.

Два охранника мгновенно
Так и стали там лежать.
Ещё три одновременно
Тут же бросились бежать.

Вышел в город, всё спокойно,
Никакой погони нет.
Чтобы выглядеть достойно,
Отряхнул от сада след.

Мономах, в тот час, был дома,
Чай пил, сидя за столом.
И Олегу: «Ты с погрома?
Вид, как били за углом».

- «Болеслав в тот дом явился,
Видно кто-то заложил».
- «Да, ты что-о-о? Сам объявился?
Ну, братишка, удружил …

Он тебя-то хоть не видел?»
- «Я в окошко сиганул.
Может сзади и увидел,
Как двух гридей рубанул.

Мономах, вслух размышляя:
- «Это хуже, чем провал.
Справедливостью играя,
Он потребует, чтоб сдал».

- «Сдал кого? Меня? Зачем, я?»
- «Чтобы должно осудить.
В Польше брак другое бремя,
За блуд могут и убить»,

- «Я же только целовался …
И какой же это блуд?»
- «Над короной надсмехался
И в суде это учтут».

- «Мономах, ты что серьёзно?!
Я же князь! Какой там суд?
Этот лях придёт, любезно
Всех отдаст, кто с ним живут»,

- «Это всё недальновидно … -
Мономах опять замолк:
- «А вот если объективно …
Ты бы сам отдать всё смог?

Ты учти, что он не шляхта.
Он повыше, он король!
Шляхта – это бесенята,
У него другая роль.

Так что будь благоразумней,
Я попробую замять.
Разбежаться? Нет безумней
Варианта. Надо знать».

- «К вам посланник Болеслава,
Просит тотчас же принять» -
Гридень рявкнул, как забава,
Что ещё с поляка взять.

- «Позови! Спроси что надо?»
- «Я спросил. Не говорит.
Посмотрел лишь злющим взглядом,
Словно что в штанах горит».

- «Может выйдешь, там послушай …»
Но Олег аж закипел:
- «Перед всякой польской «клушей»
Пресмыкаться? Захотел …»

- «Ладно, ладно оставайся.
Это я для формы, … так …
Только сам не задирайся,
Пусть он скажет … что да как».

Вошёл щёголь разодетый:
- «Вы ясновельможный пан?»
Мономах слегка задетый:
- «Ты куда пришёл, болван?!»

Тот нисколько не смутился:
- «Наш король просил сказать,
Чтобы ваш Олег явился
Для суда. Что передать?»

И Олег чуть приподнялся …
Жест его остановил.
Мономах слегка замялся,
Статус-кво восстановил.

- «Если хочешь жить во благе,
То не верь тому, кто врёт.
Пусть изложит на бумаге
И все факты приведёт.

С пониманием отнесёмся,
Если кто-то виноват.
Мы ж союзники, сочтёмся.
Рано бить пока в набат».

- «Что сказать мне Болеславу?
Чтоб бумагу написал?
Ваш обидел не шалаву
И король вам не вассал.

Передам ему конечно.
И спасибо за приём.
А вести себя беспечно …
Мы ещё своё возьмём».

И посланник удалился,
Разнаряженный петух.
Даже и не извинился
За бестактность, как лопух.

Но Олег кипел от злости:
- «Это ж надо! Князя в суд!
Кто? Поляки!!! Пшеки в плоти.
Пусть у нас свиней пасут.

Меня выдать Болеславу …
Я влюблён, воспламенён!
И во-первых не в шалаву,
А в богиню всех времён».

- «Ладно, жертва, успокойся.
Кто собрался выдавать?
В своих чувствах перестройся,
Ни к чему об том страдать.

Завтра съезжу к нему в ставку
И, я думаю, решим.
Чтоб не верил в эту сказку,
Для войны успех – режим».

Не пришлось идти мириться,
А случился вариант …
Не возможный и присниться.
Болеслав  стал не гарант.

Не союзник, уж тем более,
А дешёвый интриган.
Мономаха бросил в поле,
Как обычный хулиган.

Все снялись и дружно в Польшу,
Бросив русских умирать.
Чехи с немцами, их больше,
Не откажут битву дать.

Был совет им созван срочно,
Приглашён широкий круг.
Всё решения ждали точно,
Но какого? … Враг вокруг.

Ждали мнение Мономаха,
Он главком, ему решать:
- «Нет среди нас вертопраха
И желания шанс искать.

Попрошу всех дать оценку
И предложить, как нам быть.
Не хочу увидеть стенку …
А обидное забыть».

Первым Понт замолвил слово,
Как разведчик, адъютант.
- «Войско наше не готово
Бегать, словно дебютант.

Болеслав ещё до битвы
Чехов начал принимать.
Не сошлись в цене наймиты,
Мог бы лях тогда удрать».

- «Эти ссылки достоверны?»
- «Так же, что ты Мономах.
Мы народ хоть суеверный,
Но Олег твой не монах.

И ещё есть сообщение.
Генрих нам пока не враг!
Там в Германии смущение
И во власти полный мрак.

Вратиславу всё известно,
Он поэтому молчит.
Поприжать, скажу вам честно,
Мир он с нами заключит».

- «Молодец, Понт! Одобряю.
Кто ещё хотел сказать?»
Тут Добрыня встал: «Желаю
Кое-что понять, узнать.

Основная цель похода
Вратислав иль Изяслав?
Если чех, то мы у входа …
Польше он больной сустав.

Нам-то в чём он провинился?
Изяслава приютил …
Святослав наш взбеленился,
Сам бы чеху и вкрутил».

- «Занемог. Здоровья нету.
Нас с Олегом и послал.
Мол полякам для дуэту.
Болеслава он достал».

- «Хорошо! Ушли поляки … -
И Добрыня дожимал:
- «Мы, теперь сидим в клоаке
И без немцев враг немал».

- «Хорошо! Учтём и это» -
С раздражением он сказал:
-  «Но учти, сейчас же лето,
Так что я не опоздал.

Не хочу я оправданий.
Говорите, … ещё есть?
И давайте без стенаний,
Наш поход совсем не месть».

Любомир встал, из Ростова:
- «Ты, Добрынюшка, не прав.
Ни к чему хитрить здесь снова,
Что ты к парню как бурав.

Ты забыл? У нас он начал!
Рядом кто был с ним всегда?
Это ж он и обозначил
Кавалерию тогда.

Ты забыл про Шарукана …
Нет, Добрыня, ты не прав.
У него стиль «великана»!
Ну, а ты уйми свой нрав.

Мономах! Как я считаю,
Нужно двигаться вперёд.
Изяслава я не знаю,
Святослав тебя поймёт.

Ну, а если ещё Прагу
Нам удастся штурмом взять …
Мне готовить мёд и брагу,
Так что есть смысл покорять».

Как волна, гул одобрения
Прокатился по рядам.
Мономах, как в день рождения,
Счастлив был, сказав: «Воздам!»

И продолжил чуть помедля:
- «Мы не можем отступать.
Прагу взять, это не бредня.
Силы хватит потрепать.

Вижу я, что все согласны».
И опять пронёсся гул.
- «Что ж раз все вы мне подвластны,
Объявляю всем отгул.

Подготовить всё к походу.
Будем Чехию учить,
Как любить свою свободу,
Как покладистыми быть.

Чтобы знали Русь Святую!
Что не любим мы интриг.
Пусть политику иную
Выбирают без улик».

Через два дня войско вышло,
Завершающий этап.
В малых сёлах было слышно
Только плач отдельных баб.

Мужики ж беспрекословно
Подчинялись, зная Русь.
Воин русский безусловно
Говорил ему: «Не злюсь!»

Город Кутна был серьёзней.
Как и Хлумец – стены, ров.
Но постройки более поздней,
Так что стены будь здоров.

Мономах позвал Олега:
- «Как считаешь? Повторим?
Город нам не взять с разбега,
Если не перехитрим.

Собери опять команду,
Любомир всегда готов.
Влезет словно на веранду
Без крюков, петель, жгутов.

Я готовлю основное
Без чего не мыслим штурм.
Лестниц кучу, остальное …
И таран, без лишних дум».

- «Я готов!» - Олег довольный,
Что он может, как в тот раз,
Показать талант раздольный
И что в форме он сейчас.
 
Но случилось, что не ждали.
Рано утром из ворот
Вышли трое, флаг держали
Белый, … это поворот.

- «То старейшины наверно» -
Первым произнёс Олег:
- «Если с вызовом, то скверно …
Вдруг предложат нам ночлег …».

- «Не мечтай! Готовь им встречу» -
Мономах сквозь смех сказал:
- «Я прикрытие обеспечу,
Вдруг подвох, а ты не знал».

И Олег лишь улыбнулся:
- «Тогда ладно, я пошёл …».
На все пряжки застегнулся,
Меч поправил, как нашёл.

Подошли три древних деда
Кутна был моложе их.
Средний, глядя на соседа,
Произнёс: «Наш город тих.

Мы не держим гарнизона,
Почитаем мирный труд.
- «Стены ваши для фасона?» -
Но Олег понял, не врут.

Мономах к ним подключился,
Убедившись, свинства нет.
- «С предложением явился?
Говори, … дадим ответ».

- «Мы у ратуши собрали
Почти всех, живущих здесь.
И магистр там, мы вас ждали,
Хлумец сбил всю нашу спесь.

Заходите к нам, как гости,
Мы готовы всех принять.
Всё расскажете без злости,
Попытаемся понять».

Войско всё осталось в поле.
Мономах, Олег и Понт,
Гридей триста душ, не боле,
Вошли в Кутна без хлопот.

Их действительно там ждали
Не войска, простой народ.
Старцы видимо не врали,
Собрался совсем не сброд.

Сам магистр вышел навстречу,
С ним епископ и приход.
- «Я ваш отдых обеспечу.
Вы ж продолжите поход?

Наш король нам не защита,
Только сборы с нас берёт.
Если армия разбита,
То настал и наш черёд?

Мы на это не согласны,
Очень просим нас понять.
Понимаем – вы опасны!
Нас не надо усмирять.

Вам покажем путь на Прагу,
Разбирайтесь с королём.
Урезоньте бедолагу,
Весь запутался притом».

Мономах ушёл довольный,
Подписав большой трактат,
Что Кутна стал город вольный.
Русским, вроде как, собрат.

Вызывает снова Понта:
- «Та-а-ак! Давай-ка всё проверь,
Нет ли перед Прагой фронта,
Лично всё удостоверь.

Нам нельзя здесь ошибаться,
Хорошо, что есть свой тыл.
Но не стоит увлекаться,
Можно всё пустить в распыл».

Понт уехал, через сутки
Прибывает вдруг посол.
Вратислав, какие шутки,
Предлагает сесть за стол.

Мономах не отказался,
Он пол-Чехии подмял.
Покорить всю не старался
И король это понял.

Встречу сделали под Прагой,
Понт селение выбрал сам.
Хоть не числился сутягой,
Был придирчив к тем местам.

Вратислав с обширной свитой
Прибыл к встрече лишь вторым.
Бодрый, вовсе не убитый …
От дождя чуток сырым.

Мономаха вспомнил сразу:
- «Всё такой же, как и был!
Поймал ты ту заразу?
Рауль вроде, я забыл …

Да-а-а! Сработал ты красиво.
Сделал дело и ушёл.
Вся Моравия просила,
Чтоб ты князем к ним пришёл».

- «Да и ты не изменился,
Всё такой же балагур.
Чем ты в Польше провинился?
Там полно смазливых дур …»

Мономах вдруг стал серьёзный:
- «Что ты мне хотел сказать?»
- «Ты совсем не одиозный,
Чтобы истину не знать.

Я прошёл к тебе конкретно,
Мир, как с другом заключить.
Разговор вести предметно,
Чтоб ни в чём не уличить».

- «Хорошо! Давай предметно,
Где князь беглый Изяслав?
Может это не уместно,
Но он враг, убийц послав».

- «Был такой. … Я всех не помню …»
- «Где сейчас он? Должен знать!»
- «В Рим уехал!» - крикнул, вспомня:
- «Александр решил позвать.

Это бывший Римский папа,
Александр второй зовут.
Значит, есть у князя «лапа»,
Если в Риме его ждут».

- «А за это вот спасибо!
Ты с души как камень снял.
Я и шёл найти иль либо …
Ты, надеюсь, всё понял.

А теперь давай о мире,
Что ты можешь предложить?
Я же здесь не в полной мере,
Помощь Польше одолжить».

Вратислав вскочил со стула:
- «Мономах! Ну, ты нахал.
Моя армия взбрыкнула
И каюк, лишь я вздыхал.

Вы с Олегом раскромсали
Крестоносцев под орех.
А поляки не мечтали,
Что придёт такой успех.

А Хлумец? Что? Тоже Польша?
Знаю всю Олега роль.
Нам таких бы, да побольше …
Так что слабый я король.

А за мир я предлагаю
Триста гривен серебром».
- «Даже слушать не желаю,
Ставлю я вопрос ребром.

Ты заплатишь неустойку
Семьям всех убитых здесь.
Наградные всем, кто стойко
Путь проделал этот весь.

Тыщу гривен золотыми
Ты в мою казну отдашь.
Золотыми! Не простыми …
И стоять мир будет наш».

- «Ободрал меня, как липку! …»
- «Генрих пусть и отстегнёт.
Вызывает лишь улыбку
Скупердяйство, пусть икнёт.

Ведь когда мы их побили,
Немец тут же и ушёл.
Чехов немцы загубили,
Так что счёт и им пришёл».

Договор всё ж подписали.
Мир, пока они живут.
Даже мыслить о вассале
Русь не стала и всё тут.

Возвращались вновь с победой!
Воз ломился от даров.
Никто не был привередой,
Все счастливые без слов.

 
Когда в Киев заходили,
Встретили их у ворот.
Лошадь князю подарили,
Так хотел, видать, народ.

Мономах с Олегом вместе
Шли, к дворцу не расходясь.
Святослав, без ложной лести,
Не встречал так, отродясь.

Он был горд за Мономаха!
За Олега дважды горд,
Тот не знал с ним чувства страха,
Не смутит тень ханских орд.

Ну, а дальше сплошь гулянки,
Даже тризны шли без слёз.
Хоть хмельные, но не пьянки …
К славе всех Господь вознёс.

Дома ждали Мономаха
И к тому же ждал сюрприз.
В зыбке чуть сопела птаха …
Сын родился! Это приз!

Гита с радостью смотрела,
На него, что жив, здоров.
Не сморкалась, не ревела …
Знала, в дом вернулся кров.

Подошла к кроватке сына,
В руки взяв, дала отцу.
- «Вот он! Будущий мужчина.
Князь не виден лишь слепцу» -
Мономах поднял малышку
Над  собой и так стоял.
Гордость жгла и за мальчишку,
За отцовство коим стал.

Положив кулёк на место,
Гиту ласково обнял:
- «Ангел мой, скажу я честно,
Это только что понял.

Крёстной сделать предлагаю …
Лучше нет моих сестёр!
Евпраксинию желаю!»
- «Ох, Владимир и хитёр …»

Так вот Всеволод вмешался:
- «Ну, а крёстный Ратибор.
Верным трону, он остался,
Лучших черт целый набор».

- «Я хочу, чтоб крёстным стался,
Кто делил со мной ночлег,
Другом верным мне остался …
Я хочу, чтоб был Олег».

- «Ты отец, тебе виднее …
А как сыны назовёшь?»
- «Я хочу ещё виднее,
Чем моё, не нападёшь.

Имя дать хочу двойное
В честь прославленных дедов.
Как Мстислав, пусть коренное,
А Гарольд, как тень родов».

Наступил обряд Крещения,
Вся София на ногах.
Из толпы лишь восхищения …
Крестит сына Мономах!

И Мстислав-Гарольд впервые,
Как наследник принят был.
Годы были золотые …
Сам, став дедом, не забыл.
Первый поход
 

На другой день после свадьбы,
Не давая погулять,
Святослав по делу, как бы,
Вдруг позвал к себе опять.

И Олег, хоть и с похмелья,
Но пришёл, отец же звал.
От минувшего веселья
Он порядочно устал.

Мономах с Олегом вместе
Во дворец пришли вдвоём.
- «Мой отец всё интересней …» -
Проворчал Олег: «Войдём?»

Святослав их ждал на троне,
Чтобы знатность подчеркнуть.
- «Проходите! Я не склонен
Вас хоть в чём-то упрекнуть».

Сел за стол уже накрытый,
Стал любезно угощать.
- «Мой дворец для вас открытый,
Можно чаще навещать!»

Мономах от любопытства
Весь сгорал: «Чего бы так?»
Думал он не без ехидства:
- «Помощь вдруг нужна, никак?»
- «Выросли вы незаметно …» -
Святослав взгрустнул чуть-чуть:
- «Но роптать об этом тщетно,
Молодость продолжит путь.

Дело я решил большое
Претворить, без вас никак.
Где-то личное, живое …
И пока что полумрак.

Оба вы моя надежда.
Ум и честь? Не занимать!
Пусть манера и небрежно,
Это молодость опять».

- «Не томи отец! Что надо? -
Тут Олег невольно встрял:
- «Мы всегда с тобою рядом.
Не исчез и не застрял».

- «Вас привлечь к делам собрался.
Да! Да! Да! Идти в поход!
А возглавить войско б взялся,
Кто уверен за исход».

- «А куда должны идти мы?» -
Это снова был Олег:
- «Наши мысли совместимы,
С Мономахом хоть в набег».

- «Я в набег не посылаю,
Слава Богу, я не хан.
Проучить «друзей» желаю.
Хоть он не из басурман».

- «Значит запад цель похода?» -
Догадался Мономах.
- «Наказать хочу урода,
Вратислава – чешский «шах».

- «Вратислава? Он король же,
Я вообще-то с ним знаком.
Он в Моравии, похоже,
Был совсем не дураком.

Чем он здесь-то провинился?
Вроде с чехами был мир …»
Святослав чуть изменился …
- «Ложь им движет, а не пир.

Я хочу, чтобы Европа
Уважала нашу Русь.
И не прятала холопа,
Кто нам враг, сказать берусь.

Чех дал кров для Изяслава,
Хоть мой брат, но он подлец.
У него дурная слава,
Не любил его отец.

Вместе с вами будет Польша,
У них есть на то свой счёт.
Войско польское чуть больше,
Так что всем война в зачёт».

- «Удалось договориться?» -
И Олег повёл плечом.
Святослав: «Их цель сразиться.
Это нам всё нипочём».

- «Что ж мы справимся с задачей».
И Олег невольно встал.
- «Мы с Владимиром, тем паче,
Ждали это. Час настал!

Я считаю, мы готовы
Выйти к войску хоть сейчас.
Будем с чехами суровы,
Всех накажем. Ждите нас!»

Я не думал сомневаться.
Старший нужен, … не вдвоём …
Он один должен остаться,
Главным, преданным во всём.

- «Кто по возрасту здесь старше?
Я! О чём же разговор?»
И Олег с усмешкой дальше
Стал шутить: «Другое вздор!»

- «Нет, сынок, меня послушай.
Ты силён, безумно храбр.
Но, ни это страны рушат,
Нужен ещё Божий дар.

Мыслить не сиюминутно,
А на месяцы вперёд.
Крепость взять, конечно, трудно,
Но трудней, кто путь найдёт.

Можешь выиграть ты битву,
Но продумать весь исход …
Не дано! Споёшь молитву?
Не поможет, род не тот.

- «Это искренне же? Правда?»
- «Да, Олежек, это так.
Чтобы вы была команда,
Я хочу и вот мой шаг.

Главным будет в нашем войске
Мой племянник Мономах.
И прошу тебя по-свойски
Всё держать в своих руках».

Что он сильно огорчился,
Сам Олег и не скрывал.
Тем не менее, отличился,
В руки взяв себя, сказал:

- «Буду исполнять приказы
И отчасти даже рад.
Будет двигать все наказы
Хоть двоюродный, но брат».

Так сказав, он удалился.
Святослав: «Самолюбив!
Я отчасти восхитился,
Даже хмурый сын красив».

Они долго обсуждали,
А кого ещё привлечь.
Все князья в поход желали,
И о половцах шла речь.

Про обоз обговорили,
Про продукты и фураж.
Они как бы этим жили,
Обсудив весь антураж.

- «А «медовый месяц» как же?» -
Гита вслух произнесла:
- «Я родню не знаю даже …
Что за спешка? Ну, дела-а-а!»

- Всё успеем, не волнуйся …» -
Мономах её обнял:
- «До весны туда не суйся,
Снег в горах меня унял.

Я тот край немного знаю.
Помнишь, кто такой Рауль?»
- «Даже слушать не желаю,
Брат Вильгельма, сгинул жуль.

Он меня искал повсюду …
А теперь и сам пропал.
Он бандит, я не забуду,
Как он маму истязал».

- «Он не сгинул, дорогая.
Он в Моравии убит.
Сделал я, тебя не зная …
Бог карает, а не мстит».

Гита вновь е нему прильнула:
- «С детства мучил меня страх.
Мне ведунья намекнула –
Муж твой будет Мономах.

И отец, об этом зная,
Русь детально изучил.
Написал письмо, считая …
Но ответ не получил.

Значит, Богу было надо
Нас вот так соединить».
- Значит, будем вечно рядом
И ни чем не разлучить».

Вся зима прошла в работе,
Сам везде всё проверял.
Как фураж идёт по квоте …
Лишь Олегу доверял.

По весне, похоже, в марте
Анна задала вопрос:
- «Ты в работе, как в азарте.
На жену уткнёшь свой нос?»

Удивлённо вскинув брови:
- «Извини, но ты о чём?»
- «Ты забыл о женской роли?
Родит скоро, вот причём!»

И Владимир растерялся …
- «Я, … я, чем могу помочь?»
Тут же сам и рассмеялся
И бежать от Анны прочь.

К Гите он зашёл неслышно,
Нежно спящую обнял …
А она к нему послушно
И он многое понял:

- «Ты прости за невнимание,
Я и правда огрубел.
Ты небесное создание,
Я обидеть не хотел.

Береги себя родная!
Ты моя любовь навек.
Ты вдвойне мне дорогая,
Там же новый человек».

Гита вроде как играя:
- «А кого бы ты хотел?»
- «Буду ждать не выбирая.
Что Господь предусмотрел».

Стали подходить дружины,
Как подсохла хлябь и грязь.
Кто-то выгодой движимы,
Кто-то с центром держит связь.

Подошли и ростовчане,
Любомир всю рать привёл.
С Ратибором волыньчане
И Смоленск свой не подвёл.
 
Вскоре всё большое войско,
Замыкал его обоз,
Хоть и было ещё скользко,
Вышло в путь, огромный хвост.

Так дошли до речки Просна,
Войско Польши было там.
Город Калиш, хоть и сносно,
Но принял гостей всех сам.

Болеслав король известный
Пригласил князей в шатёр.
Вёл о русских отзыв лестный,
Просто руки распростёр.

Мать его, мол, киевлянка,
Муж у тёти русский князь
И жена, как половчанка,
Но живёт, с ней не бранясь.

Жена рядом, звать Ядвига,
Косы чёрные, как смоль.
Недочитанная книга …
Где-то мёд, кому-то боль.
Болеслав намного старше,
Эдак лет на тридцать пять.
И Ядвига с ним на марше,
Всё боялся потерять.
 
А терять кому охота …
Королева – так и есть!
Дама высшего полёта,
Рядом быть большая часть.

Брови словно обрамление
Колдовских, прекрасных глаз.
Губки дарят впечатление,
Что никто им не указ.

И улыбка, как смущение,
И румянец, как загар.
И такое ощущение –
Не жена, а Божий дар.

Вот Олега подменили,
Как Ядвигу увидал.
Все манеры словно сплыли,
Стал рассеян, как нахал.

Томный взгляд почти украдкой
И какой-то странный вздох.
Но не счёл никто загадкой,
А тем более подвох.
Королева увидала,
Стала тоже взгляд кидать.
Любопытством не страдала,
Кто же он хотелось знать.

А вообще пошла беседа,
Как союзников о том,
Урезонить как соседа.
Он для Польши стал скотом.

И князья активно стали
Эту тему обсуждать.
Карты всякие достали
И друг друга убеждать.

Болеслав вдруг Мономаху:
- «А как связь будем держать?»
- «Голубями! Эту птаху
Никому не удержать».
 
И добавил: «Связь основа!
У меня их целый воз.
Любомир, князь из Ростова,
Голубятню мне привёз.

Птички просто загляденье,
Невозможно не любить.
Так что вам на день рожденья
Я могу их подарить.

Специальная порода –
Это русский наш почтарь.
Не пугает непогода.
Так вот, польский государь.
И король такой довольный …
Как ребёнок весь расцвёл.
- «Мономах! Дружище вольный.
Ты до слёз меня довёл».

А потом пошло застолье …
Не такое, как у нас,
Но «гожелка» на здоровье
Давит крепенько подчас.

Под конец все захмелели
И особенно король:
- «Мы им … как они посмели …
Нас п-пжалуста … не тролль».

Стали песни петь по-польски
Под «кашанку», … кто как мог.
Кто-то даже по-тирольски
Ку-ка-рекнул, … но не смог.

Допоздна шла эта пьянка,
Ближе к ночи разошлись.
Всем запомнилась гулянка,
Все во мнении сошлись.

Болеслав пошёл, хоть пьяный,
Мономаха проводить.
А Олег, как хлыщ упрямый,
К королеве … объявить:

- «Вы меня околдовали,
Я подобных чувств не знал.
Я, Олег, чтоб это знали …»
И ушёл, … кто-то позвал.

У Ядвиги, как-то странно,
Что-то ёкнуло внутри.
В двадцать лет это желанно,
Как на это не смотри.

Тихо выглянув наружу,
Увидала свет костра.
Обнаружила не стужу, …
Но прохлада гор щедра.

Утром началось движение,
Войска пошли вперёд.
У Олега наслаждение:
- «Вот и мой пришёл черёд! …»

А колонны по дорогам
Шли к предгорьям Карпат.
И частично по отрогам
Вышли к Одру и в распад.
 
Увидав луга с цветами,
Вдруг Олег, как ошалел.
Рододендрон под ногами
Чувства нежные задел.

И нарвав букет побольше,
Вдоль колонны и в карьер.
Вот возок с Ядвигой, дальше
Надо взять ещё барьер.

Вкруг возка идёт охрана.
Лезть нахрапом, враз убьют.
А просить, как хлеб у храма,
Сослуживцы заклюют.

Уловив всего мгновенье
И послав вперёд коня,
У окна вдруг, как явление.
Дал, букет восторг храня.

Вся охрана словно в шоке
Не смогла понять кто был.
Всадник был уже в потоке
И его и след простыл.
Лишь Ядвиге стало ясно
Вот какой он русский князь.
Рододендроны прекрасно
Украшали всё, искрясь.

Через Одер переправа
Не доставила хлопот.
На плотах и слева, справа
Перебрались без хлопот.

Всюду слышались команды,
Всё размеренно и в такт.
Рати, это вам не банды,
Отработан каждый шаг.

- «Красота смотри какая! …
Я такое вижу первый раз!»
Мономах, с коня слезая:
- «Вот и слушай мой приказ.

Прямо здесь переправляйся.
Видишь тёмный Чешский лес?
С ратью там и оставайся
И без фокусов, «чудес».

И отправь тотчас разъезды,
Чтоб засады избежать.
Да в лесу закрой проезды,
В остальном меня всем ждать».

Мономах прибыл последний
И повёл рать через лес.
Болеслав сказал намедни,
Враг наш здесь, он не исчез.

И он, кстати, не боялся,
Что в лесу их встретит враг.
Рыцарь в латах здесь бы сдался,
Лес ему совсем не брат.

Рыцарь, воин в чистом поле,
Где он может и силён.
Там строй рыцарский укроет
И не будет он сражён.

Как рядили, так и вышло,
В чистом поле враг их ждал.
Хоть и лес, а было слышно,
Как в доспехах он роптал.
 
Мономах послал депешу:
- «Нужно войско развернуть,
Они нас от вас отрежут,
Мы в лесу, нам не свернуть».

- «Мы сейчас ударим в центре» -
Так ответил Болеслав:
- «Перекроем тракт, хоть в метре
Вас прикроем. Враг лукав.

Вы же с флангов заходите,
Надо взять его в обхват.
Но к реке не отходите …»
Мономах подумал: «Хват!»

И послал Олега тут же
Быстро левый фланг занять.
Ростовчан придал, кому же
Мономах мог доверять.

Сам же со своей дружиной,
А она была костяк,
Правый фланг, как одержимый,
Стал кромсать и рыцарь смяк.

Но противник понял сразу,
Что ударить надо в центр.
Его конница ни разу
Не меняла свой акцент.

Клин железный, как лавина,
Вклинился в ряды поляк.
И наполнилась долина
Криком, лязгом железяк.
 
Стоном воздух огласился,
Смерть нельзя предотвратить.
Польский строй вдруг надломился,
Они стали отходить.

Оценив всю обстановку,
Мономах ударил в тыл.
Удаль русскую, сноровку
Рыцарь тут же оценил.

Чехи с немцами не ждали
Мономаховский манёвр.
Передышку Польше дали
Понимая, князь хитёр.

И направили на князя
Всю пехоту, чтобы смять.
Только смысл разнообразя,
Мономаха можно взять.

Но у немцев нет стратега
И у чехов тоже нет.
Увернувшись от набега,
Мономах запутал след.

Наконец из леса вышла
В поле суздальская рать.
Мономах всё видя, слыша
Болеславу дал всё ж знать.
- «У меня в лесу остался
Запасной, резервный полк.
Вступит в бой, чтоб рыцарь сдался,
И ударит в тыл, как волк.

Левый фланг теснит их к лесу,
Там громит их князь Олег.
Предлагаю, ну их к бесу,
Центр держать, «связать» их всех.

Правый фланг закончит дело,
Спуску здесь я им не дам.
Окружить и бить умело,
Проучить и по домам».

Болеслав шлёт ему почтой:
- «Мономах, ты прав во всём.
План хорош, он будет точкой,
Вратиславу нос утрём.

Центр удержим, не волнуйся.
Что? От чеха нам бежать?
Ты на шляхту полюбуйся …
Нас не надо обижать».

И сраженье с новой силой
Разгорелось тут и там.
Смерть безжалостно косила
От ударов и от ран.

Войско рыцарей редело,
Часто им мешал доспех.
Кровью залитый, алело
Словно маки, как на грех.

Мономах «летал» вдоль фронта …
- «Молодцы!» - кричал: «Бей их!»
Подключался, не для понта,
Для поддержки сил своих.

Меч его без остановки
Резал, бил, колол, рубил.
Без особой подготовки
Силы вряд ли б сохранил.

В центре люди Болеслава
Рыцарям не дали шанс.
Мономах теснил их справа,
Наступил даже баланс.

Но зато на левом фланге …
Там Олег их в лес загнал.
На коне был, как архангел,
Гром и молнии метал.

Мономах принял решение,
Прискакав в резервный полк:
- «С нами Бог! А с ним спасение!
Все за мной! Чтоб враг умолк».

Он ударил в центр из тыла
И сломался, дрогнул центр.
Кровь убитых не остыла …
И настал святой момент.

Чехи дружно побежали,
Латы, сбрасывая прочь.
Немцы их не поддержали,
Не пытаясь им помочь.

Были, кто сопротивлялся,
Всё же рыцарская честь,
С жизнью каждый распрощался
И таких было не счесть.

Рододендрон – украшение
Прикарпатья и лугов,
Вызывавший восхищение,
Не оставил и следов.

Многотысячное войско
Навсегда осталось здесь.
И не вспомнят их геройство,
Про их мужество и спесь.

Мономах, собрав трофеи
И своих похоронив,
Болеславу: «Сняты двери,
Вратислав твой был кичлив.

Где его искать нам дальше?»
- «В Праге! Войска больше нет».
Болеслав был псих и раньше …
Рявкнул, будто бы в ответ.

- «Ну что ж, в Праге, значит в Праге.
Изяслав наш тоже там …
В Праге Влтава, как в овраге,
Перед нею Одер – срам.

Так что Вратислав без войска
Сможет город удержать.
Есть защита, пусть не броска,
Но так просто не прижать».

Болеслав уже добрее:
- «Я понял, что ты стратег.
Прагу взять нам всё ж нужнее,
Смысл кампании для всех».

И тогда они решили
Войскам дать передохнуть.
Чтобы раны подлечили,
Ну а кто в траве уснуть.

И костры заполыхали …
Просто тысячи костров.
Так с неделю отдыхали,
Собрались без лишних слов.

И опять, как было прежде,
Впереди был Болеслав.
Шли вглубь Чехии в надежде
Обойтись без драк, облав.

Крепостицы, хоть не много,
Попадались и не раз.
Всё оружие убого,
Примитивное, как таз.

И сдавались все без боя,
Просто нечём воевать.
Всех щадили, так что горя
Не несла им русских рать.

А вот Хлумец, тот не сдался.
Обнесён стеной и рвом.
С ходу взять, как не старался,
Болеслав не смог – облом.

Кто полез, смолой облили,
Поливали кипятком.
У поляков жертвы были,
Отыгрались же потом.

Лишь с подходом Мономаха
Прекратился весь бедлам.
И хлумчане ждали краха,
Увидав не балаган.

Для начала дуб срубили,
Заострив один конец.
Так таран соорудили
На колёсах из колец.

Изготовить камнемёты
Им Добрыня подсказал.
Исключая недолёты,
Камни сам он подбирал.

Ну а лестницы для штурма
Были сделаны за день.
Без задержки и без шума
Их сложили, где был пень.

В это время в одиночку
Олег лично всё пролез.
Стены все прополз за ночку,
Появился интерес.

Утром ранним к Мономаху:
- «У меня есть разговор.
Показать хочу я ляху,
Что он просто паникёр».

- «Дался лях тебе, однако …
Ты за этим и пришёл?
Скоро ждёт большая драка,
Тоже времечко нашёл»

- «Я ж за этим и явился …
Есть на штурм конкретный план».
Мономах вдруг оживился:
- «Говори, я не баран!»

- «За ночь я облазил стену,
Всю общупал, осмотрел.
И нашёл одну проблему
Ту, которую хотел.

В южной части у оврага
Кладка хилая совсем.
Заберётся хоть ватага
Без подручных средств. Зачем?»

- «Ах, Олег! Ну, молодчина!
Я тебя, друг мой, понял.
Штурм начнём лишь для почина …»
Мономах его обнял.

- «Нынче ночью и приступим,
Ты команду приготовь.
Сам не лезь, Тебя погубим,
Не отмыть мне эту кровь».

Ночью штурм начали мощно,
Громче всех гремел таран.
Камни в цель летели точно,
Звук, как били в барабан.

Все защитники на стену,
Тоже начали кричать.
Наблюдая эту сцену,
Мономах решил молчать.

А Олег же в это время,
Как начался шум и гам,
Словно ногу вставил в стремя,
Прыгнул вверх, он уже там.

С ним в команде ростовчане
Ровно двадцать человек.
Молодые, все с мечами
Вслед за ним, вопросов нет.

Быстро перебили стражу,
Что стояла у ворот.
Тут Олег сказал: «Уважу!»
Сам открыл центральный вход.

Мономах ждал и дождался …
Тут же тысяча смолян
Стали бить, кто им не сдался.
Как привет от северян.

Подключились остальные,
Всех зачистили со стен.
Горожане, как шальные,
Дрались, презирая плен.

Крики женщин, плач, стенания …
Всё смешалось в общий гам.
Люди гибли, их страдания
Были слышны здесь и там.

Ощущалось превосходство,
Рать крушила всё подряд.
И тогда их руководство
Сдало город, он был смят.

Грабежи, как знак победы,
Хлумец здесь не обошли.
Всё, что нажили их деды,
Враз пропало, как сожгли.

На другой день пир давали,
Приглашён был и магистр.
Все Олега прославляли,
Был довольный и игрист.

Отпускал незлые шутки,
С наслаждением пиво пил.
Болеслав лишь раз за сутки
Тост герою посвятил.

И Ядвига с восхищеньем
Наблюдала, как Олег
Стал ни тем в одно мгновенье,
Стал значимее коллег.

 
Болеслав любил охоту,
В Польше есть где зверя взять.
Мономаху как-то сходу:
- «Не желаешь погулять?

Может съездим, отвлечёмся …
Ты охотник или как?»
- «С удовольствием займёмся!» -
Отказать не мог никак.
 
- «Вдруг кабанчик попадётся!» -
Болеслав аж засопел:
- «Может больше не придётся,
Здесь торчать я б не хотел.

В Польше кабанов не много,
А охота просто страсть.
Я слежу за этим строго,
Чтоб себя не обокрасть.

А в Карпатах им раздолье,
Здесь их много развелось.
Так что будет нам приволье
И желание сбылось.

На Руси как с кабанами?»
- «Мы их вепрями зовём.
Выбор есть, поймите сами,
Мех мы ценим – не что в нём.
Здесь есть звери посерьёзней
И опасней, чем кабан.
Это даже и курьёзней …
Внешне он сплошной обман».
 
- «Кто такой? Его я знаю?»
- «Ну конечно же. Медведь.
Он не скажет, покусаю …
Заломает, сильный ведь.

Он сейчас как раз голодный,
Только что с зимовья встал.
И, как факт, на всё способный.
Встреча с ним, считай попал …

На Руси их слишком много.
Это символ наш, как герб.
Редко видим мишку злого,
Разозлил – себе в ущерб.

- «Напугал меня до смерти …
Может ну их кабанов?
Они злые все, как черти,
Хоть и способ бить не нов».

Мономах лишь усмехнулся:
- «Нет уж едем, раз поймал.
Жизни я своей коснулся,
Но ей Богу не пугал».

И уехали с командой,
Даже егерь местный был.
По числу людей, громадной
И охрану не забыл.

А Олег в магистратуре
Стал вопросы принимать.
Чтобы было всё в ажуре,
Надо что-то отвергать.

Надоело … День был скомкан.
Всё идут, идут, идут …
Подошла вдруг незнакомка,
Прошептала: «Вас там ждут».

- «Кто?» - спросил он и смутился.
- «Вы должны прекрасно знать …
Почему вдруг удивился?
Приказала вас позвать».

Голос был недружелюбный.
Выдавал её акцент..
Показался даже грубый,
Но однако был момент.

Он не стал хулить служанку
И ругнуть её не мог,
Как простую горожанку …
Так решил как видно Бог.

Подвела его к калитке,
Попросив чуть подождать.
Что подобно было пытке,
Он не мог стоять и ждать.

И вот слышит: «Проходите!
Дверь направо, вас там ждут.
И закрытой не держите,
Время несколько минут».

Он «влетел», она сидела
Улыбаясь, мир поплыл …
Как божественно глядела …
И Олег про всё забыл.

Опустился на колени,
Прошептав: «Ты, пани, свет …
Ты, как мёд, букет сирени …
Мне не нужен твой ответ.

Буду только любоваться,
Как богиню лицезреть.
Только этим наслаждаться,
Испытания все терпеть».

- «Что вы, князь! Не надо! Встаньте!
Я так рада видеть вас.
И прошу вас, не лукавьте,
Важна искренность для нас».

- «Я ваш раб, о моя пани!
О каком притворстве речь?
Я пленён до гроба вами,
Чувства эти не отсечь».

Нарочито громко, строго
Приказала рядом сесть:
- «Вы ж храбрец, каких не много,
Ваших подвигов не счесть.

Вам все девушки подвластны,
Надо только захотеть.
Отчего вы так несчастны?
Я ж замужняя! Ответь».

И он сел с ней рядом в кресло:
- «Чувств таких я не имел.
Раньше было неуместно,
Да и сам я не хотел.

Были девушки, конечно …
Это так … потанцевать …
Вёл всегда себя беспечно,
Не хочу это скрывать.

Красота твоя – убила!
Как с собою совладать?
Я не смог, любовь скрутила,
Оставалось лишь страдать.

Это очень откровенно!
Ты же первая любовь!!!
А поэтому смиренно
Жду, когда увижу вновь».

- «Ах, мой князь, вы беспощадны.
Ты ж меня околдовал.
И слова незаурядны …
Ты к себе, как приковал.

Стал ночами часто сниться,
Я почти с ума схожу.
Первый раз дал мне влюбиться …
Как я мужу расскажу?

Я ж ещё и королева!
Что мне делать? Как мне быть?
Не пройти мне мимо гнева,
Но тебя мне не забыть.

А теперь пора прощаться,
Скоро Болеслав придёт».
- «Когда сможем повидаться?»
- «К вам служанка подойдёт».

Шёл домой, себя не помня.
Разве мог такое ждать?
Королева, словно ровня,
Призвала любовь спасать.

Мономах был уже дома.
И Олег давай кружить
Вместе с ним, крича: «Истома!
Я хочу ещё пожить!»

Мономах освободившись:
- «Ты откуда? Ты не пьян?
Та-а-ак, понятно. Набродившись,
Встретил девку и в бурьян?»

- «Ты силён на поле боя,
В личной жизни ты глупец.
Девка мне не даст покоя?
Поумнеешь, наконец …

Встретил я такое диво …
Вот те крест! Она же клад! …
Всё чудесно, всё красиво.
Я за ней готов хоть в ад».

- «Я глупец? А ты наивный!
Ты чужой в стране. Забыл?
И для чешек ты повинный
В смерти тех, кто с ними был.

И она сочтёт за счастье
Поиграть и отомстить.
Так что можешь в одночасье
Стать, кого не возродить».

- «А с чего ты взял, что чешка?»
- «Ну моравка! Смысл один.
Ты для них буквально пешка,
Хоть и русский властелин».

- «И ни чешка, ни моравка …
Это полька! Есть резон?»
- «Извини, нужна поправка,
Город чешский же, пардон …».

Мономах вдруг стал серьёзный,
Взгляд на окна перевёл:
- «Не с Ядвигой ли, наш звёздный,
Шуры-муры ты завёл?»

Взгляд Олега стал холодный:
- «А хотя бы вот и так …
Я не раб, я князь свободный
И со мною нужен такт».

- «Ты с ума сошёл, братишка!
Хоть двоюродный, но брат.
Все узнают – тебе крышка!
В Польше жёстко хранят брак.

Ты считаешь Болеслава
Недоумком, простачком?
О тебе такая слава …
Ты же станешь дурачком.

Дед наш семьями роднился,
Мир в Европе создавал.
Ну, а ты куда скатился? …
Ишь любовь. … Это развал!»

Но Олег лишь отмахнулся:
- «Зря ты так вот, Мономах».
А потом вдруг улыбнулся:
- «Нагоняешь лишний страх».

Только вышел, а навстречу
Та служанка вновь идёт
И глазами ищет встречу …
Услыхал: «Она вас ждёт.

Как вчера на том же месте
И сейчас. Иди один.
Нам нельзя «светиться» вместе,
Слишком много паутин».

И забыв про всё на свете,
Олег бросился бежать
К той одной на всей планете,
Кого хочется прижать.

Увидав её стоящей у окна
У окна, он подошёл …
И была ещё изящней,
Прошептала: «Ты пришёл …»

Нежно взяв её за плечи,
Повернул к себе лицом:
- «Не забуду эти встречи,
Я клянусь самим Творцом!»

Он обнял её неспешно
Словно бы боясь вспугнуть.
И почувствовал, как нежно
Колыхнулась её грудь.

Тело нежное прильнуло …
С лёгкой дрожью, не стыдясь.
Обаяние захлестнуло,
Губы замерли, таясь.

И Олег сначала робко
Вдруг уста соединил.
И она сначала кротко
Отдала себя без сил.

Поцелуй был долгий, жаркий.
- «Милый мой! …» - и снова к ним.
Как в хмелю, как после чарки …
Даже свет вдруг стал иным.

И Олег, целуя крепко,
Гладил маленькую грудь,
Тонкий стан, … с улыбкой детской
Ворковала: « … хоть чуть-чуть …»

После первых наслаждений
Прошептала: «Где ты был?
Я ждала этих мгновений …
С Болеславом пыл остыл.

Старый он, довольно скучный.
Я игрушка, ну как брошь.
К остальному равнодушный,
Про любовь – сплошная ложь.

За тобой хоть на край света,
Я готова бросить трон.
Всё теперь тобой согрето,
Ты отныне мне закон».

И Олег опять целуя,
Повторял ей вновь и вновь:
- «Аллилуйя!» - и ликуя: …
- «Ты моя навек любовь!

Я тебя одну не брошу,
Лишь немного подождём.
Пусть родню всю огорошу,
Под венец с тобой пойдём.

Болеслав поймёт, он умный,
Я легко общаюсь с ним.
Ну, а будет неразумный,
То, как надо, объясним».

Неожиданно служанка
Забежала, … а не ждут.
Словно в доме куртизанка …
- «Стража там! Сюда идут! -

Прокричала, что есть мочи,
И бегом стремглав назад.
Королеву, чмокнув в очи,
Он в окно в разбитый сад.

Два охранника мгновенно
Так и стали там лежать.
Ещё три одновременно
Тут же бросились бежать.

Вышел в город, всё спокойно,
Никакой погони нет.
Чтобы выглядеть достойно,
Отряхнул от сада след.

Мономах, в тот час, был дома,
Чай пил, сидя за столом.
И Олегу: «Ты с погрома?
Вид, как били за углом».

- «Болеслав в тот дом явился,
Видно кто-то заложил».
- «Да, ты что-о-о? Сам объявился?
Ну, братишка, удружил …

Он тебя-то хоть не видел?»
- «Я в окошко сиганул.
Может сзади и увидел,
Как двух гридей рубанул.

Мономах, вслух размышляя:
- «Это хуже, чем провал.
Справедливостью играя,
Он потребует, чтоб сдал».

- «Сдал кого? Меня? Зачем, я?»
- «Чтобы должно осудить.
В Польше брак другое бремя,
За блуд могут и убить»,

- «Я же только целовался …
И какой же это блуд?»
- «Над короной надсмехался
И в суде это учтут».

- «Мономах, ты что серьёзно?!
Я же князь! Какой там суд?
Этот лях придёт, любезно
Всех отдаст, кто с ним живут»,

- «Это всё недальновидно … -
Мономах опять замолк:
- «А вот если объективно …
Ты бы сам отдать всё смог?

Ты учти, что он не шляхта.
Он повыше, он король!
Шляхта – это бесенята,
У него другая роль.

Так что будь благоразумней,
Я попробую замять.
Разбежаться? Нет безумней
Варианта. Надо знать».

- «К вам посланник Болеслава,
Просит тотчас же принять» -
Гридень рявкнул, как забава,
Что ещё с поляка взять.

- «Позови! Спроси что надо?»
- «Я спросил. Не говорит.
Посмотрел лишь злющим взглядом,
Словно что в штанах горит».

- «Может выйдешь, там послушай …»
Но Олег аж закипел:
- «Перед всякой польской «клушей»
Пресмыкаться? Захотел …»

- «Ладно, ладно оставайся.
Это я для формы, … так …
Только сам не задирайся,
Пусть он скажет … что да как».

Вошёл щёголь разодетый:
- «Вы ясновельможный пан?»
Мономах слегка задетый:
- «Ты куда пришёл, болван?!»

Тот нисколько не смутился:
- «Наш король просил сказать,
Чтобы ваш Олег явился
Для суда. Что передать?»

И Олег чуть приподнялся …
Жест его остановил.
Мономах слегка замялся,
Статус-кво восстановил.

- «Если хочешь жить во благе,
То не верь тому, кто врёт.
Пусть изложит на бумаге
И все факты приведёт.

С пониманием отнесёмся,
Если кто-то виноват.
Мы ж союзники, сочтёмся.
Рано бить пока в набат».

- «Что сказать мне Болеславу?
Чтоб бумагу написал?
Ваш обидел не шалаву
И король вам не вассал.

Передам ему конечно.
И спасибо за приём.
А вести себя беспечно …
Мы ещё своё возьмём».

И посланник удалился,
Разнаряженный петух.
Даже и не извинился
За бестактность, как лопух.

Но Олег кипел от злости:
- «Это ж надо! Князя в суд!
Кто? Поляки!!! Пшеки в плоти.
Пусть у нас свиней пасут.

Меня выдать Болеславу …
Я влюблён, воспламенён!
И во-первых не в шалаву,
А в богиню всех времён».

- «Ладно, жертва, успокойся.
Кто собрался выдавать?
В своих чувствах перестройся,
Ни к чему об том страдать.

Завтра съезжу к нему в ставку
И, я думаю, решим.
Чтоб не верил в эту сказку,
Для войны успех – режим».

Не пришлось идти мириться,
А случился вариант …
Не возможный и присниться.
Болеслав  стал не гарант.

Не союзник, уж тем более,
А дешёвый интриган.
Мономаха бросил в поле,
Как обычный хулиган.

Все снялись и дружно в Польшу,
Бросив русских умирать.
Чехи с немцами, их больше,
Не откажут битву дать.

Был совет им созван срочно,
Приглашён широкий круг.
Всё решения ждали точно,
Но какого? … Враг вокруг.

Ждали мнение Мономаха,
Он главком, ему решать:
- «Нет среди нас вертопраха
И желания шанс искать.

Попрошу всех дать оценку
И предложить, как нам быть.
Не хочу увидеть стенку …
А обидное забыть».

Первым Понт замолвил слово,
Как разведчик, адъютант.
- «Войско наше не готово
Бегать, словно дебютант.

Болеслав ещё до битвы
Чехов начал принимать.
Не сошлись в цене наймиты,
Мог бы лях тогда удрать».

- «Эти ссылки достоверны?»
- «Так же, что ты Мономах.
Мы народ хоть суеверный,
Но Олег твой не монах.

И ещё есть сообщение.
Генрих нам пока не враг!
Там в Германии смущение
И во власти полный мрак.

Вратиславу всё известно,
Он поэтому молчит.
Поприжать, скажу вам честно,
Мир он с нами заключит».

- «Молодец, Понт! Одобряю.
Кто ещё хотел сказать?»
Тут Добрыня встал: «Желаю
Кое-что понять, узнать.

Основная цель похода
Вратислав иль Изяслав?
Если чех, то мы у входа …
Польше он больной сустав.

Нам-то в чём он провинился?
Изяслава приютил …
Святослав наш взбеленился,
Сам бы чеху и вкрутил».

- «Занемог. Здоровья нету.
Нас с Олегом и послал.
Мол полякам для дуэту.
Болеслава он достал».

- «Хорошо! Ушли поляки … -
И Добрыня дожимал:
- «Мы, теперь сидим в клоаке
И без немцев враг немал».

- «Хорошо! Учтём и это» -
С раздражением он сказал:
-  «Но учти, сейчас же лето,
Так что я не опоздал.

Не хочу я оправданий.
Говорите, … ещё есть?
И давайте без стенаний,
Наш поход совсем не месть».

Любомир встал, из Ростова:
- «Ты, Добрынюшка, не прав.
Ни к чему хитрить здесь снова,
Что ты к парню как бурав.

Ты забыл? У нас он начал!
Рядом кто был с ним всегда?
Это ж он и обозначил
Кавалерию тогда.

Ты забыл про Шарукана …
Нет, Добрыня, ты не прав.
У него стиль «великана»!
Ну, а ты уйми свой нрав.

Мономах! Как я считаю,
Нужно двигаться вперёд.
Изяслава я не знаю,
Святослав тебя поймёт.

Ну, а если ещё Прагу
Нам удастся штурмом взять …
Мне готовить мёд и брагу,
Так что есть смысл покорять».

Как волна, гул одобрения
Прокатился по рядам.
Мономах, как в день рождения,
Счастлив был, сказав: «Воздам!»

И продолжил чуть помедля:
- «Мы не можем отступать.
Прагу взять, это не бредня.
Силы хватит потрепать.

Вижу я, что все согласны».
И опять пронёсся гул.
- «Что ж раз все вы мне подвластны,
Объявляю всем отгул.

Подготовить всё к походу.
Будем Чехию учить,
Как любить свою свободу,
Как покладистыми быть.

Чтобы знали Русь Святую!
Что не любим мы интриг.
Пусть политику иную
Выбирают без улик».

Через два дня войско вышло,
Завершающий этап.
В малых сёлах было слышно
Только плач отдельных баб.

Мужики ж беспрекословно
Подчинялись, зная Русь.
Воин русский безусловно
Говорил ему: «Не злюсь!»

Город Кутна был серьёзней.
Как и Хлумец – стены, ров.
Но постройки более поздней,
Так что стены будь здоров.

Мономах позвал Олега:
- «Как считаешь? Повторим?
Город нам не взять с разбега,
Если не перехитрим.

Собери опять команду,
Любомир всегда готов.
Влезет словно на веранду
Без крюков, петель, жгутов.

Я готовлю основное
Без чего не мыслим штурм.
Лестниц кучу, остальное …
И таран, без лишних дум».

- «Я готов!» - Олег довольный,
Что он может, как в тот раз,
Показать талант раздольный
И что в форме он сейчас.
 
Но случилось, что не ждали.
Рано утром из ворот
Вышли трое, флаг держали
Белый, … это поворот.

- «То старейшины наверно» -
Первым произнёс Олег:
- «Если с вызовом, то скверно …
Вдруг предложат нам ночлег …».

- «Не мечтай! Готовь им встречу» -
Мономах сквозь смех сказал:
- «Я прикрытие обеспечу,
Вдруг подвох, а ты не знал».

И Олег лишь улыбнулся:
- «Тогда ладно, я пошёл …».
На все пряжки застегнулся,
Меч поправил, как нашёл.

Подошли три древних деда
Кутна был моложе их.
Средний, глядя на соседа,
Произнёс: «Наш город тих.

Мы не держим гарнизона,
Почитаем мирный труд.
- «Стены ваши для фасона?» -
Но Олег понял, не врут.

Мономах к ним подключился,
Убедившись, свинства нет.
- «С предложением явился?
Говори, … дадим ответ».

- «Мы у ратуши собрали
Почти всех, живущих здесь.
И магистр там, мы вас ждали,
Хлумец сбил всю нашу спесь.

Заходите к нам, как гости,
Мы готовы всех принять.
Всё расскажете без злости,
Попытаемся понять».

Войско всё осталось в поле.
Мономах, Олег и Понт,
Гридей триста душ, не боле,
Вошли в Кутна без хлопот.

Их действительно там ждали
Не войска, простой народ.
Старцы видимо не врали,
Собрался совсем не сброд.

Сам магистр вышел навстречу,
С ним епископ и приход.
- «Я ваш отдых обеспечу.
Вы ж продолжите поход?

Наш король нам не защита,
Только сборы с нас берёт.
Если армия разбита,
То настал и наш черёд?

Мы на это не согласны,
Очень просим нас понять.
Понимаем – вы опасны!
Нас не надо усмирять.

Вам покажем путь на Прагу,
Разбирайтесь с королём.
Урезоньте бедолагу,
Весь запутался притом».

Мономах ушёл довольный,
Подписав большой трактат,
Что Кутна стал город вольный.
Русским, вроде как, собрат.

Вызывает снова Понта:
- «Та-а-ак! Давай-ка всё проверь,
Нет ли перед Прагой фронта,
Лично всё удостоверь.

Нам нельзя здесь ошибаться,
Хорошо, что есть свой тыл.
Но не стоит увлекаться,
Можно всё пустить в распыл».

Понт уехал, через сутки
Прибывает вдруг посол.
Вратислав, какие шутки,
Предлагает сесть за стол.

Мономах не отказался,
Он пол-Чехии подмял.
Покорить всю не старался
И король это понял.

Встречу сделали под Прагой,
Понт селение выбрал сам.
Хоть не числился сутягой,
Был придирчив к тем местам.

Вратислав с обширной свитой
Прибыл к встрече лишь вторым.
Бодрый, вовсе не убитый …
От дождя чуток сырым.

Мономаха вспомнил сразу:
- «Всё такой же, как и был!
Поймал ты ту заразу?
Рауль вроде, я забыл …

Да-а-а! Сработал ты красиво.
Сделал дело и ушёл.
Вся Моравия просила,
Чтоб ты князем к ним пришёл».

- «Да и ты не изменился,
Всё такой же балагур.
Чем ты в Польше провинился?
Там полно смазливых дур …»

Мономах вдруг стал серьёзный:
- «Что ты мне хотел сказать?»
- «Ты совсем не одиозный,
Чтобы истину не знать.

Я прошёл к тебе конкретно,
Мир, как с другом заключить.
Разговор вести предметно,
Чтоб ни в чём не уличить».

- «Хорошо! Давай предметно,
Где князь беглый Изяслав?
Может это не уместно,
Но он враг, убийц послав».

- «Был такой. … Я всех не помню …»
- «Где сейчас он? Должен знать!»
- «В Рим уехал!» - крикнул, вспомня:
- «Александр решил позвать.

Это бывший Римский папа,
Александр второй зовут.
Значит, есть у князя «лапа»,
Если в Риме его ждут».

- «А за это вот спасибо!
Ты с души как камень снял.
Я и шёл найти иль либо …
Ты, надеюсь, всё понял.

А теперь давай о мире,
Что ты можешь предложить?
Я же здесь не в полной мере,
Помощь Польше одолжить».

Вратислав вскочил со стула:
- «Мономах! Ну, ты нахал.
Моя армия взбрыкнула
И каюк, лишь я вздыхал.

Вы с Олегом раскромсали
Крестоносцев под орех.
А поляки не мечтали,
Что придёт такой успех.

А Хлумец? Что? Тоже Польша?
Знаю всю Олега роль.
Нам таких бы, да побольше …
Так что слабый я король.

А за мир я предлагаю
Триста гривен серебром».
- «Даже слушать не желаю,
Ставлю я вопрос ребром.

Ты заплатишь неустойку
Семьям всех убитых здесь.
Наградные всем, кто стойко
Путь проделал этот весь.

Тыщу гривен золотыми
Ты в мою казну отдашь.
Золотыми! Не простыми …
И стоять мир будет наш».

- «Ободрал меня, как липку! …»
- «Генрих пусть и отстегнёт.
Вызывает лишь улыбку
Скупердяйство, пусть икнёт.

Ведь когда мы их побили,
Немец тут же и ушёл.
Чехов немцы загубили,
Так что счёт и им пришёл».

Договор всё ж подписали.
Мир, пока они живут.
Даже мыслить о вассале
Русь не стала и всё тут.

Возвращались вновь с победой!
Воз ломился от даров.
Никто не был привередой,
Все счастливые без слов.

 
Когда в Киев заходили,
Встретили их у ворот.
Лошадь князю подарили,
Так хотел, видать, народ.

Мономах с Олегом вместе
Шли, к дворцу не расходясь.
Святослав, без ложной лести,
Не встречал так, отродясь.

Он был горд за Мономаха!
За Олега дважды горд,
Тот не знал с ним чувства страха,
Не смутит тень ханских орд.

Ну, а дальше сплошь гулянки,
Даже тризны шли без слёз.
Хоть хмельные, но не пьянки …
К славе всех Господь вознёс.

Дома ждали Мономаха
И к тому же ждал сюрприз.
В зыбке чуть сопела птаха …
Сын родился! Это приз!

Гита с радостью смотрела,
На него, что жив, здоров.
Не сморкалась, не ревела …
Знала, в дом вернулся кров.

Подошла к кроватке сына,
В руки взяв, дала отцу.
- «Вот он! Будущий мужчина.
Князь не виден лишь слепцу» -
Мономах поднял малышку
Над  собой и так стоял.
Гордость жгла и за мальчишку,
За отцовство коим стал.

Положив кулёк на место,
Гиту ласково обнял:
- «Ангел мой, скажу я честно,
Это только что понял.

Крёстной сделать предлагаю …
Лучше нет моих сестёр!
Евпраксинию желаю!»
- «Ох, Владимир и хитёр …»

Так вот Всеволод вмешался:
- «Ну, а крёстный Ратибор.
Верным трону, он остался,
Лучших черт целый набор».

- «Я хочу, чтоб крёстным стался,
Кто делил со мной ночлег,
Другом верным мне остался …
Я хочу, чтоб был Олег».

- «Ты отец, тебе виднее …
А как сыны назовёшь?»
- «Я хочу ещё виднее,
Чем моё, не нападёшь.

Имя дать хочу двойное
В честь прославленных дедов.
Как Мстислав, пусть коренное,
А Гарольд, как тень родов».

Наступил обряд Крещения,
Вся София на ногах.
Из толпы лишь восхищения …
Крестит сына Мономах!

И Мстислав-Гарольд впервые,
Как наследник принят был.
Годы были золотые …
Сам, став дедом, не забыл.