Уточненный вариант
Последними из могикан в изобразительном искусстве были Рембрандт и Роден. После таланты такой мощи почему-то не рождались. Как отрезало! Из под резца скульпторов и кисти художников выходили произведения, которые по Хайдеггеру, не владели своим временем, а значит, не были долговечными.
Увы, скульптору и художнику Шемякину долговечные вещи тоже не удались. От его скульптур, картин веет древней парковостью и карнавальностью, вчерашним перегаром. Это не стиль, а стильчик... Это чувствуют даже простые граждане. Они уже требуют снести его скульптурные композиции с городских мест прогулок в отхожие места.
Однако художники и скульпторы, лишенные большого дара Рембрандта и Родена, но ухватистые и с дерзкой фантазией, стараются оставить в искусстве хотя бы свой художественный знак. У Малевича – это «Черный квадрат», Дюшана – писсуар. Сначала мне казалось, что у Шемякина нет даже такого знака. Как я был слеп! Но об этом ниже.
Кто из нас не чувствовал, что к двум великим художественным знакам – «Черный квадрат» и писсуар – обязательно должен появиться третий. Бытиё любит троицу. Сначала я за такой знак чуть было не принял мошонку петербургского художника-акциониста Павленского, прибитую им гвоздём к каменной брусчатке на Красной площади. Но поразмыслив, понял, что этот скорее жест-предупреждение: видите, мы, художники-акционисты больны на голову. И если меня не закрыть в психушку, быть большой беде. В следующий раз я прибью на Красной площади уже свою буйную голову. Речи о поиске художественного знака тут не идет. Просто такова неумолимая диалектика у художников-акционистов: придумать эпатирующую публику выходку, следующую с еще большей жестью, и так до предела, который определяется индивидуальной отчаянностью и оперативностью правоохранительных органов. Вот если б свою мошонку прибил гвоздем к брусчатке философ, например, Дугин, тут уже можно было бы говорить о какой-то мете в Da-sein… Но, это другая тема.
А я продолжу начатую. Мне сейчас даже как-то неловко. Ведь когда я в первый раз смотрел поделки Шемякина, которыми он завалил ювелирные дома и бутики, я лишь посмеялся над ними. Да, я видел этот кулон-подвес «Ломтик сыра». Даже написал Михаилу (facebook, 12 сентября), это знак – твоего оскудения материального (подайте на кусочек сыра) или духовного, творческого? Короче, я опростоволосился.
Меня оправдывает лишь то, что в этой груде поделок и сам скульптор не понял, что он создал шедевральный художественный знак. «Ювелирный кусочек сыра». Но после второго просмотра я его все-таки разглядел – эта штука сильнее, чем писсуар Дюшана.
Все развивалось логично. Когда на Венецианской биеннале появился «Черный квадрат» Малевича – это прозвучал сигнал: искусство пришло к тупику – нужно ли оно вообще? Затем на этой биеннале появился фабричный писсуар Дюшана – это был уже некий ответ – сколько бы вы не спорили, нужно ли искусство? Писсуар нужнее. Но чувствовалось, что этот ответ не заключительный.
И тут появляется «Ювелирный кусочек сыра». Ведь это не просто жест – выставить фабричный писсуар. Мастер приложил к своему знаку не только дерзкую фантазию, но и руку, которой водило явно некое космическое сознание. Посмотрите пристально на «Ювелирный кусочек сыра» еще раз, и вы почувствуете в нем космическое дыхание. Не иначе.
Да-да, оно раскрыло суть сегодняшнего и будущего изобразительного искусства. Его водораздел, его альфу и омегу, его философию с окончательным приговором: не ждите от меня больше ничего выдающегося, его уже никогда не будет – взамен Мадонны теперь у вас будут одни украшения. Все вернулось на круги своя. И навсегда! Такое послание зашифровала нам рука скульптора. Он, сам того не ведая, поставил в изобразительном искусстве сырную точку!..
Я уверен этот его ювелирный знак будет узнаваемый многими до конца дней мастера. Да и после. Конечно, в бутиках знак затеряется – надо срочно выставить его на Венецианской биеннале. В бутиках и магазинах публике фантазии хватает не далее блеска, световой игры граней бриллиантов. А знак Шемякина тонкий, интеллектуальный. Правда, еще лучше, перед тем как отправлять его на биеннале переделать кулон в серьгу. Тогда молодежь мира, не только одного поколения, все, как один, вставят себе шемякинскую серьгу в ухо: как знак сопричастности к вечной памяти об усопшем изобразительном искусстве. Все художники и скульпторы просто обзавидуются успеху Шемякина.
Итак, на наших глазах заполнение великой триада художественных знаков завершается.