– …Да нет, – ответил Павел. – Не скучно мне. Отстань.
Через какое-то время он понял, что молчание Чаши было обиженным.
Э-эх, что за манера – использовать псевдоличности для корабельных компьютеров… Ну, а без них-то – куда?
Раньше Павел так далеко не летал, да и в одиночку не приходилось.
В одиночку летают на внутрисистемных трассах. Где дойти до состояния «на стенку полез» попросту не хватает времени. На дальние расстояния летают экипажами. Ну, конечно, психологи подбирают специалистов, но больше по традиции – уж если пошел в «дальнобойщики», у тебя определенный склад характера. И после первого, максимум второго рейса человек либо остается в экипаже надолго, либо уходит, порой и из профессии.
Кто ходит в дальние рейсы? Ну, транспортники, само собой. Ну, пассажирские. Большущие, хоть и битком набитые автоматикой, но с экипажем, а как же. Автоматика, если подведет в дальнем космосе, а не в Системе – это верная гибель корабля. Ремонтник за пару дней не подлетит! Поэтому обязательны в экипаже штурман, бортинженер, инженер-электрик, инженер-электронщик и прочая и прочая, если это пассажир, а не транспортник. Ну и, естественно, врач-биолог. Не говоря уж о командире.
Но есть еще разведчики.
И они летают в одиночку.
Двое – самая неустойчивая психологическая система. А один действительно может полезть на стенку.
Вот и придумали псевдоличности.
Каждый корабль-разведчик таковой оснащался (и только корабль-разведчик). В мощнейший корабельный компьютер монтировался самообучающийся биоблок, и пока корабль строился и оснащался, биоблок формировался как личность. Личность корабля.
Ясно же, что слепок с психики человека не годился. Человек, подсаженный даже в андроида, быстро и неизбежно сходил с ума. Псевдоличность строила себя сама. Строила на основе художественной литературы. Когда это предложил великий Каспаров, многие сомневались. Но все получилось. Важно было только правильно подобрать писателя.
(Именно писателя-беллетриста. Какие характеры сформировались у тех двух кораблей, которые питались трудами философов-гуманистов – никому не известно. Они просто не вернулись из первого же полёта. Видимо, правы были те скептики, которые утверждали: гений, любящий человечество, терпеть не может людей.)
Нет, ни в каком биокомпьютере не формировались личности Гончарова или, скажем, Честертона (отбирались лишь проверенные временем авторы). Как ни одна псевдоличность не была патером Брауном или Обломовым, даже если таковой себя ощущала (но не называла). Она строила себя на основе всего творчества писателя, поэтому была порой более объемной, чем… пилот, да! Но никогда не давала ему, своему пилоту и пассажиру, этого понять. И дело было вовсе не в пресловутых и неосуществимых «трех законах». Большие писатели, даже если писали кровавые драмы, всегда великие гуманисты. А признать превосходство над собой хотя бы и самой умной, хотя бы и биологической, но все же машины нормальный человек попросту не способен. Это жуткий удар по самолюбию…
Псевдоличность берегла психику партнера. Пусть он ощущает себя командиром.
Впрочем, неизвестно, воспитывали ли псевдоинтеллекты на Достоевском или, к примеру, Шекспире. Ибо понятие «тайна личности» естественным путем перешло и на эти мыслящие корабли…
Тут, кстати, появился и своего рода интеллектуальный спорт: пилот-исследователь ломал голову не только и не столько над загадками мироздания (какие загадки во время рейса, разве что форс-мажор случится!), сколько над тем, с кем же он имеет дело. К услугам пилота была корабельная библиотека, и случалось, что отлетавший свое исследователь уходил не в астрофизики или планетологи, а в литературоведы либо психологи. И далеко не худшие!
Как правило, когда пилот списывался с корабля, он задавал псевдоличности вопрос: разгадал ли я тебя? Важно было угадать автора. А вот об ответах ни один бывший пилот не рассказывал.
Полет превращался в игру! Корабль подбрасывал подсказки, намеки, разыгрывал целые сцены с сюжетами и героями – в рубке или космосе… Пилот пытался отгадать, а получалось у него это или нет – знали только они с кораблём.
Корабли общались между собой, их тоже занимала эта игра, и они договорились давать своим пилотам подсказку: название корабля. То есть собственное имя.
Павел летел на «Голубой Чаше». (Уж он ломал голову, ломал… Ефремовым вроде бы попахивает, а может – как раз Хайнлайном. Но ничего подобного у них не нашёл.) Летел исследовать черную дыру. Далекую черную дыру, никому, в общем-то, особенно не нужную. Просто у астрофизиков появились предположения, что именно эта, ЧД-6, является давно чаемой и предсказанной первичной черной дырой.
Сам он в это не верил – дыра не излучала. Хотя были данные о некоем выбросе, но очень сомнительные. (Правда, Павел не был астрофизиком – он планетолог, но диплом писал по газовому гиганту, так что поддержать учёный разговор мог.)
Верил корабль.
Или притворялся, что верил – чтобы занять пилота чем-то интересным.
На «Чаше» шли диспуты – чуть ли не ежедневно. К услугам Павла была вся корабельная библиотека, впрочем, как и к услугам корабля. Эрудицией никто никого перекрыть не мог.
– Прилетим, сам убедишься! – либо
– Прилетим – сама убедишься! –
обычно так заканчивались диспуты.
Потому что псевдоличность корабля была женщиной. Павел вообще подозревал, что девчонкой-подростком. Поскольку бывала она ласковой – и вздорной, заискивающей – и невероятно упрямой. А после ссор обычно мирилась первой. Что женщина редко себе позволяет.
Ссоры случались, чего скрывать. Как в любом коллективе. Но вполне цивилизованные, без перехода на личности. Это было табу на любом исследовательском корабле.
После первых удачных рейсов особенно усердные гуманисты поставили вопрос: а зачем такому кораблю вообще нужен пилот? Оба Комкона быстро стреножили гуманистов, заявив, что псевдоличности тоже скучно и больно одной в космосе. Оппоненты подумали и успокоились.
Дело, однако, было не в этом. Или не только в этом.
У псевдоличности не было подсознания. Стало быть, и интуиции тоже. А интуиция в любых исследовательских работах – самое важное. Псевдоличность могла лишь комбинировать новое из уже известных элементов – неважно, сколь сложных. Она могла изобретать.
Но не открывать.
…Послышался звенящий голос челесты, и за иллюминатором возник поезд. Он шел через ночную тайгу, паровоз дымил, в вагонах светились редкие окна… Перед поездом появился туннель, куда паровоз и нырнул.
Мирится.
Павел, большой любитель старой фантастики, напрягся и выдал:
– Бездны черные, бездны чужие!
Небо – капли мерцающих звезд!
Где просторы пустынь ледяные,
Там теперь задымил паровоз!
Раздалось хихиканье. Стало быть, снова не туда…
– Вот что, Паша. Ложись-ка в саркофаг. Я, кажется, нашла кротовину, можно сократить дорогу. А ты думал, я тебе что-то подсказываю? Вот дурачок…
– А ты, конечно, умница, - выдал Павел. На самом-то деле он был очень доволен. – Далеко вынырнем?
– Надеюсь, не больше пары единиц. На планетарных за пару дней долетим.
– Вот здорово! – восхитился пилот. Ему было 24 года, и он совершенно не стеснялся показывать свои эмоции перед напарницей. – Я пошел!..
Когда отключился стасис, Павла бросило о стенку саркофага. Быстро выбравшись наружу, он увидел в иллюминаторе такую картинку: мальчишка стреляет из маленького пистолета в здоровенного улыбающегося дылду, наставившего на мальчишку в шортах и гимнастерке револьвер… Оба падают.
Да-а… Невесело.
– Чашка, метеорит? – завопил он благим матом.
– Нам повезло! – подтвердила Чаша. – Один шанс на миллион! При выходе из кротовой дыры нарваться на инородное тело!
– Потери есть?
– …Зонд…
– З-зараза…
Зонд предназначался для мезонного удара по ЧД. Предполагалось, что после этого она таки выдаст порцию излучения и тем подтвердит предполагаемый статус. Тогда исследованиями займется большая, хорошо оснащенная экспедиция. Либо не выдаст, тогда дыру оставят в покое. А Чаша с Павлом подмышкой полетят немного дальше, куда, собственно, и собирались: исследовать ближайшую звездную систему до которой пока что руки у Земли не доходили.
Теперь можно лететь прямо туда. Не задерживаясь.
Но это будет плохо. Нечестно.
– Дуй до горы, – распорядился Павел. – Там разберемся.
…План напарники придумали. Рискованный, но, видимо, все-таки выполнимый.
Рисковать кораблем нельзя: если ЧД выдаст порцию излучения, то ведь неизвестно какой интенсивности. Полетят все электронные системы – тут «Чаша» и останется. К дыре на ионнике полетит Павел, обстреляет ее из мезонной пушки, а Чаша при первых признаках выброса перекроет челнок защитным полем. При малой массе челнока поле будет гораздо более напряженным, чем на корабле. Генератор поля Чаша установила на втором шаттле, который полетит к ЧД на автопилоте, сдублированном с управлением первого. И включение поля сдублировано: кроме автоматики – еще и нуль-привод с корабля. Сам же корабль останется на относительно безопасном расстоянии и – главное – далеко от оси возможного выброса.
Опасно. Однако возможно.
…Павел, конечно, никакой дыры не видел. Но ему казалось, что, не будь четких показаний приборов – он все равно бы учуял: дальше – нельзя. «Что-то страшное грядёт…» - подумал он перед тем, как нажать на красную кнопку.
Секунды прошли быстро, совсем не так, как ожидалось и предвкушалось после чтения классики.
Вспышка! И сразу же…
…чёрные крысы, вырвавшись из пустоты перед кораблём, рванулись к Павлу… Красные глаза, открытые пасти с кривыми клыками, с падающей слюной… Вдруг сбоку мелькнул громадный силуэт маленького (именно маленького, несмотря на размеры) котенка. Дымчатого окраса, очень миленького.
А детский голосок распевал песню на непонятную мелодию:
– Только мыши из чёрных дыр!
Только мыши из чёрных дыр!
Здравствуйте, мыши, мы вернулись,
И что же такое с собой несем?
Оно мяукает, оно прыгает
И пьёт из блюдечка молоко.
Теперь убирайтесь в чёрные дыры,
Или оно вас разорвёт на куски!
На десять кусков,
На двадцать кусков,
На сто миллионов
Лохматых кусков!
Котенок в это время торопливо подъедал остатки крысиного полчища. Павел вдруг сообразил, что сирена радиационной тревоги так и не взвыла…
Получилось!
У них получилось! Теперь к дыре отправится настоящая, большая исследовательская экспедиция. А Павел наконец займётся любимой работой. Вместе со Светланой.
Он узнал её.
Гайдар. «Голубая чашка».
- Ну, Светлана, здравствуй! Я тебя нашёл!
- Здравствуй, пионер Пашка Букамашкин, - ответила, улыбаясь, рыжеволосая девчонка с васильковыми бантиками, прижимая котенка к груди.
(c) Юрий Астров