В горы - на вертолёте
Сейчас молодым людям трудно представить, как из-за одного пассажира мог лететь вертолёт, то было другое время, другое общество, другие человеческие отношения и обязательства перевозчика перед пассажирами. В нынешнее время десятки тысяч пассажиров сутками сидят в аэропортах в ожидании вылета по причине банкротства авиакомпании или другой неувязки с аэропортами.
Мне только «стукнуло» восемнадцать лет, я более полутора лет отработал на авиаремонтном заводе в Кутаиси и взял второй очередной отпуск и профсоюзную путёвку на две недели в высокогорный дом отдыха Шови; туда можно было добраться автобусом и возушным путём – вертолётом. Я, конечно, выбрал вертолёт.
В кассе аэропорта у меня спросили, есть ли у меня путёвка – я показал путёвку, тогда кассирша с видимым сожалением продала мне билет и я стал ждать отправления. Через некоторое время подошёл пилот – тоже поинтересовался, есть ли у меня путёвка и после моего подтверждения произнёс: - Придётся лететь.
Вот и пригласили нас, одиннадцать пассажиров, на посадку. Я со своим чемоданчиком забрался в пузо вертолёта и занял пустующее место. Ручная кладь вся была оставлена у входной двери, а пассажиры сидели в два ряда по оси вертолёта лицом к друг другу.
Когда двигатель был запущен и винт стал раскручиваться, весь вертолёт начало качать из стороны в сторону, а по мере набора оборотов – просто трясти, как будто нас хотели просеять сквозь сито. Вскоре вертолёт приподнялся и с некоторым горизонтальным разбегом стал набирать высоту, постоянно поворачиваясь на некоторый угол, то одним, то другим боком. Через полчаса он достиг поселения Они и пошёл на посадку. Винт вертолёта продолжал вращаться на малом газу, а пассажиры уже выгружались, им помогали встречающие и собравшиеся лететь в Кутаиси. Я заметил, что моего чемоданчика в салоне нет, выскочил из вертолёта, обнаружил на земле среди других вещей свой чемоданчик и возвратился с ним в салон. Лётчик тем временем, пытаясь перекричать шум двигателя и противодействовать толпе новых пассажиров забраться в вертолёт, закрыл входную дверь, занял своё место в кабине и, набирая обороты, вертолёт продолжил свой маршрут. Я в салоне остался один, мог шастать от борта к борту, заглядывая в иллюминаторы с разных сторон, хотелось увидеть всё. Вертолёт тем временем забирался всё выше и выше по ущелью, точно так, как показано в фильме «Мимино». Вдруг открылся люк в кабину пилотов и второй пилот махнул мне рукой, как бы маня к себе. Я не был уверен в том, правильно ли я понял жест, пересел на другое место, поглядывая в люк и дождался повторного приглашения. Как воспользоваться приглашением, я не знал, поскольку кабина находилась высоко, и только пожимал плечами и разводил руками, но второй пилот жестами указал мне на выемки в откинутой крышке люка, являющиеся ступеньками. Тогда я, осмелев, забрался по этим ступенькам и высунулся по пояс в кабину позади пилотов. Какой вид открылся мне! Это совсем не то, что смотреть в окно иллюминатора, ничто не ограничивает твоё поле зрения! Я глазел и не мог наглядеться: панорама ущелья, горные хребты, покрытые лесом. приборы и тумблёры, находившиеся на потолке, между педалями, между пилотами… Всё было ново, всё интересно! А вскоре появился в поле зрения и мой дом отдыха – деревянное трёхэтажное ажурное здание с некоторыми надворными постройками и всё. Никакого поселения, только один корпус, вмещавший полсотни отдыхающих.
Вертолёт приземлился на лужайку, несколько людей подошли, чтобы удовлетворить свой интерес – кто же прилетел? – и после моей высадки разочарованные разошлись, а вертолёт пустой ушёл в обратный путь.
За две недели моего пребывания только два дня выпало без дождя. Не знаю, чем занимались другие отдыхающие все эти дни, а я взял с собой учебники и готовился к поступлению в лётное училище. В один из погожих дней я забрался на гору и сфотографировал панораму с домом отдыха. В другой погожий день я сразу после завтрака отправился в другую сторону, к скале, на которой немного было снега и на которую хотел взобраться. По мере подъёма к подножию этой скалы (почти на четвереньках) я увидел трещину шириной в полметра, заглянув в которую, я понял, что нахожусь на леднике толщиной несколько метров, и если я соскользну в такую трещину, то не смогу выбраться. Более осторожно я продолжил путь, выбрался на гребень горы, как оказалось – зря, поскольку поперечные разломы вынуждали спускаться на десять-пятнадцать метров, обходя их, и снова подниматься на гребень. Лес кончился, до подножия скалы теперь надо было подниматься по мало поросшему травкой склону в 45-50 градусов. Впереди я увидел маленький кустик и направился к нему, собираясь передохнуть в его компании. Когда я вплотную приблизился к нему, от него вылетела небольшая сова и удивлённо глядя на меня сделала пару кругов передо мной, а затем отлетела в сторону, убедившись, что место занято другим, с кем спорить не стоит. К подножию скалы я подобрался в три часа дня. Стоя на краю стремнины – чаши, за которой виднелся мой дом отдыха, я наблюдал с восхищением полёты орлов под собой, пытался в фотографии передать своё впечатление от увиденного, но получилось это слабенько. Забираться на скалу я не стал, надо было возвращаться, постараться успеть к ужину. Решил идти другим путём, спуститься в долину, где из-под ледника вырывался трёхметровый поток талой воды, кажется, необычайно голубой и прозрачной. Спускаясь к потоку, я услышал какой-то зловещий мощный шорох, а оторвав взгяд от земли под ногами и взглянув на противоположный склон, я увидел конец снежной лавины, до которой было километра два и пока звук достиг моего уха, сам источник звука уже отсутствовал, внизу катились последние клубки снега, а выше виднелась только снежная пыль. Продвигаясь вдоль новорожденной речушки я предполагал, что она должна впадать в ту реку с названием Чанчахи, которая текла вблизи нашего дома отдыха и я, спускаясь по течению, должен в конце концов добраться «до дому». План мой оказался верным и, после пяти часов обратного пути, весьма уставший, но очень довольный, я ел остывший ужин, а потом спал, как убитый.
На обратный рейс вертолёта никто билеты не продавал, да и вертолёт больше не показывался, пришлось ехать автобусом до Кутаиси, потом автобусом домой в Цхалтубо.
Когда я, изнывая от жажды, приложился к водопроводному крану в своей квартире, то не сразу сообразил - что это за безвкусица? Потом дошло – две недели мы все пили железистую воду из источника, напоминающую вкусом боржоми, поэтому таким странным показался вкус обычной воды.
Не знаю, существует ли в нынешнее время тот дом отдыха, или другой на его месте. Много воды утекло с тех пор, много санаториев в Цхалтубо было разграблено в период гражданской войны в Грузии после распада СССР. Только память и жива.