А саундтрэк, собственно, к роману, и мог бы открываться "Голодными волнами". Первые три - прям из текста, последнее - особняком. Все авторские права принадлежат персонажу.
2.
Мангуст
Ночь у края платформы:
что там - яма, плато?
В башнях - сонные норы,
вдосталь крови и корма,
под надежной плитой
всё в порядке, все в норме,
и не счастлив никто.
Страшно хочется шторма.
Страшно, хочется... Стой.
Нет событий - нет бед.
Слышал звук? Это хрустнул
твой хвалёный хребет.
Грех змеи и мангуста -
и не тянет блевать.
Скрипы - просто кровать
или ложе Прокруста?
Утро, зарево. Густо
населенный мешок
не врубился ещё
кто есть кто, что смешно
и по-своему грустно:
план готов наперёд -
кто второго сожрёт,
тот и будет мангустом.
Очень просто и гнусно -
мезальянс, как искусство.
Что янтарь, что смола
для застрявшей букашки.
Не по росту замашки:
до ошмётков, дотла...
Нет свободы - нет зла.
Тихо-гладко по норам,
мы достигли плато.
Под плитой, под снотворным
все в порядке, всё в норме,
и не счастлив никто.
Адски хочется шторма.
3.
Крысолов
Меж рёбер недуг
зачерпывай горстью,
пусть искры зажгут
труху при норд-осте.
Всё верно, я жду
на здешнем погосте,
что в полночь придут
незваные гости.
Контрастность камей
в насмешливых лицах:
всё то, что "не смей",
но смеет и снится,
всё то, что сильней
таблетки, таблицы.
В театре теней
завёлся убийца.
Он - пепел и прах
сожжённой бумаги,
сквозная дыра
в доктрине о благе,
он - медленный яд
туманного слова.
Невинные спят
и ждут крысолова.
4.
Барометр
Рассказ без финала - открытая рана -
про странные земли, про зыбкие страны,
где солнце процежено в мокрые клочья,
где ясное небо бывает лишь ночью:
при звёздах над крышами чётко видны
вороньи скелеты; дорожка луны,
вспоров водоём, сверкает эспадой, но
солнце встаёт - барометр падает.
Что там за тучей? Ближе смотри:
буря назрела рядом, внутри.
Рассвет непроглядней подлунных бессонниц,
попутчик и встречный - всегда незнакомец,
а вытянешь руки - теряешь ладони.
Фантомы тем площе, чем сумрак бездонней.
Дрожат очертания - кто разберёт?
То море за дамбой, то враг у ворот.
Что выловил взгляд: кострище, лампаду?
Единственный факт: барометр падает.
Стой! Отсыревший провод искрит.
Эхо - снаружи, буря - внутри.
Жечь свечи - бессмысленно, факелы - рано.
Играет на нервах, щекочет мембраны
рокочущий гул неизвестно откуда;
качается чаша, растёт амплитуда.
Ни с места, не трогай, вдохни и замри:
снаружи лишь ветер, а буря - внутри,
под выдох сосуд расколется надвое.
Риски растут - барометр падает.
5.
Иерихон
Куда прикажешь себя волочь?
Цепь окон, ремонт, уют.
Шатаясь, вышел в чужую ночь,
а думал, идёт в свою.
Неоном вывески "Обувь", "Связь",
в двух улицах пасть метро.
Он весь непрошеный : кровь и грязь,
и даже, пожалуй, рок.
Сквозь копоть пахнет смолой и мхом,
подумалось: рубишь лес -
он плачет щепками. Иерихон
дымит за спиной. В стекле
витрин плывёт всё то же лицо,
ни пряди седых волос -
убил бы сам за прищур с ленцой,
живучесть и спящий мозг.
Ввязался, рот приложил к трубе
(а город - не крепость - тлен),
забыл задуматься, чей хребет
раскрошат обломки стен.
В листве лимонами - фонари,
неонами - "Bar", "Hotel".
Живой - будь счастлив, дыши, смотри:
ты страстно сюда хотел.
Из носа - кровь, а из лёгких - смех.
Не думай, шагай быстрей.
Блокнот у сердца - устав для всех
чужих монастырей.