Джун говорит: «Моё мастерство перешло рубеж,
И что было до, по сути, сплошная блажь.
Я научилась врать; словами не передашь,
Словно прозренье – видеть сквозь тон одежд
И знать, что хранит запылённый цветной багаж»
Джун надевает маску, взгляд у неё лукав;
Она улыбается встречным, но редко – людям,
Джун не читает о Пеппи и Робин Гуде,
Ей безразличен Том и милый котёнок Гав.
Иллюзия детства скоро её забудет,
Но всё ещё бережно держит её рукав.
Джун отвечает громко, она филолог,
Знающий точную цену своим словам.
Она говорит, таская любимые книги с полок:
«Я не хожу по краю, только – по головам»
И её всё равно, что зал давно чист, а не полон,
И что её ложь очевидна как дважды два.
Она молода, и ей бы сейчас ужиться,
Не плавиться воском, не падать в изгибы траншей.
Она говорит, что ей нелегко ложиться
Под логово тайн, где прежде хотят нажиться,
И мир этот дик ей как плотный клубок ужей.
Джун размышляет: «Я, верно быть, стала жестока,
Так проще мне впредь, не думая, ставить отказ.
Я изувечена силой сапфировых глаз,
И будто течением постоянного тока,
Я ненавижу людей, ненавижу в который раз.