Луна и чёрствый хлеб: как встарь
от Банши и Джуманджи тишина воспоминаний
высвечивает холодный грех: обогревая всепрощающим
оком: Солнце-ярь-сто жал-под мисочкой обед
бедняка-как необходимость в дыхании Мимозы.
Забавно: разнузданность и позёрство: август.
В доме цоканье язычком и рукоблудие: львиное.
Пустые кресла: одиночество играет Кафку: и камни:
нож: обезьянье: прегрешение куколки.
Иноходец полоснул бритвой по кожанке: дерево.
Вянущий и недоказуемый цветок глаз: зебра.
И разговор был кончен после выкуренной сигареты: Шаня.
По соточке в челне: Сталинград горел, срезая макушки
волн. И роза в шипах.
Шах во прахе, и страх мой: Солнце спряталось от Луны.
Шопен: ветер распахнул окна, гроб Шпаликова сорвался:
и восход. Запад-восток, восток-запад. Если угодно,
Блок: поиск смерти: и Моисеево: взмах дирижёрской
палочки: и расступились воды: в Берлине утро: октябрь:
красная Луна.