Под небом южным, озорным
Бельмом стена тюрьмы чернела,
Её касался херувим,
Когда стучался день расстрела.
В такой ужасный, смертный час,
Свечою жизнь когда сгорала,
Входил священник каждый раз
К тому, кого судьба хлестала.
Войдя, где сыро и темно,
Старик был чуточку напуган -
Смотрел ребёнок на него,
В котором не было испуга.
Зачем пришёл, старик, сюда?
Спросил его пацан сердито...
Ты хочешь знать мои года?
Они дождём насилья смыты.
Я помню день и помню час,
Когда отца вы убивали!
Перед глазами вновь, сейчас,
Вы маму змеи унижали.
Я не простил и не прощу -
Да, спрятался, гонимый местью
Себе сказал, что отомщу!
Поклялся совестью и честью.
И наконец пришла та ночь,
Когда убийцы мирно спали.
Шайтан мне вызвался помочь:
Мы дом со злобой поджигали.
Раздался крик, как волка вой!
Так палачи мои горели,
А я доволен был собой,
Что отомстил, достигнув цели.