Стихотворение, влюбившее в себя,
сияющее, как непокоренная вершина,
одолевшая мои многократные попытки
восхождения-перевода, пересоздания,
в итоге позволяющее только
перечитывать вслух,
проговаривать про себя,
переписывать, опасаясь утратить,
присваивать всеми доступными средствами,
не претендуя на авторство,
лишь - на слияние с тем озарением
(всегда мнимым, всегда настоящим),
которое застыло в слове,
как внезапно остывшая лава,
слиток, увековечивший форму потока,
бесконечно устремленный
в своей неподвижности.
Стихотворение, воссоздающее жажду,
с которой захлебываются простором
глаза, ограненные горизонтами города-речи,
мне нечего тебе сказать, кроме того
что мной уже сказано, кроме того, что
мне нечего больше сказать. Даже то,
что все уже сказано, уже сказано тоже,
так как же ты говоришь всякий раз
одними словами, мало того -
одними и теми же (ведь я тебя узнаю),
но никогда не вызываешь досады
своим повторением? Как возлюбленное
существо, которое каждое утро
просыпается тем же, но живо иначе.