* * *
В осенней дымке минареты
в закатном зареве горят,
в парчу багряную одетый
грустит задумчивый Царьград.
Над бухтой Золотого Рога
как призрак в воздухе парит
здесь византийская эпоха,
второй оплакивая Рим.
И отражая в глади синей
короны, троны и кресты,
глядит печально Византия
с недостижимой высоты.
Тех, кто ей возносил осанну,
неудержимый ветер сдул…
Теперь под пение азана
тут просыпается Стамбул.
И запах кофе и лукума,
как будто жертвенный елей,
с утра витает среди шума
разноязыких площадей.
Галдят назойливые чайки,
в ряд выстроившись на корме,
и кажется, что для печали
нет места в этой кутерьме.
Но в сумерках душа живая
осенней горечи полна,
и от неё не защищает
Феодосийская стена.