придуманная ночь валила с ног,
и темноты тягучей вязкий смог
впивался в вены водкою небес.
вы резали друг друга будто жесть,
любовью заглушить пытаясь месть,
вселив в себя проклятий жуткий лес.
и на руках, израненных луной,
возник разряд меж нею и тобой
стерильной молнией палатных белых стен.
вы извергались звездною рекой,
спаси, помилуй, вой за упокой,
одно распятье в тысячу измен.
на ковролине сна и бытия
вновь уходила в сумрак солнц земля.
а вы тонули мутною волной...
и где-то за причалом странных грез -
/не нужно думать. все ведь не всерьез/
поймешь, что ты, безвременьем, живой.
отпустишь руку. кости не трещат.
в глазах померкнет свет.
запой.
закат...
увидишь ту, что видела лишь высь.
ночною выпью взвоет телефон,
услышишь эхо, шумом белым, фон.
застынет кровью в венах здравый смысл.
***
низковольтное чувство подобно дождю в жару,
жжет сильнее чем виски и сушит похлеще моря.
и, ступая над пропастью, падаешь в дней полынью.
не успев отдышаться.
и вас бесконечно двое.
кислородом заполнятся вены ночных дорог,
облегчено вздыхая, небо подарит ветер.
пусть исхожены мысли бессчетным числом сапог,
сам себе стал последнею черной ходячей меткой.
сам себе, для нее, и для многих, кто был до вас,
кто упился закатов отравленной пылью брагой.
гончим кто-то незримый отдал вновь команду фас,
президентский дворец.
и расстрелянный дух сантьяго.
и гашетка нажата рукою самой судьбы,
расплавляя надежды в стеклянную дрожь пустыни.
побережье сгорает. дымят темнотой костры,
океан одуряет сильнее цветка полыни...
низковольтное чувство ласкает теплом виски,
оголенной любовью вживляя запястья в цепи.
в эти звезды мишени, в луну, в темноту.
в тиски.
и вокруг никого. только в небо уходят степи...