И вновь, по-бабьи, осень обнимает
Мой город, степь, дороги, тополя,
Пролив наш Керченский, тепло лучей даря,
И золотом деревья украшает.
Не забывает также про кудель,
Откуда дёргает, пуская паутинки –
Тепла предвестницы, как первые сединки…
Меня, к мольберту, тянет акварель.
Мазок… и в воздухе повис осенний лист.
Он, как из золота отлит, блестит, сверкает.
Берёза – мама, стоит рядом, чуть вздыхает:
-Вот и состарилась, и не жила, кажись…
Клён тянет ветвь свою, чтоб поддержать подругу.
Подвёл под локоток – ладонью лист,
И прошептал сердечно ей – держись,
Жизнь не прошла, она идёт по кругу.
А взгляд выхватывает розу под окном,
Что как невеста в своём белом одеянии.
Я на секунду только замер в любовании,
И розу тут же перенёс на лист кустом.
Ковёр у ног, из облетевших листьев,
Казался птицею, присевшей отдохнуть.
Мне захотелось жизнь в неё вдохнуть,
И я рисую ветер, быстрый, кистью.
И птица счастья тут же ожила.
Лист тополя служил ей головою.
Взмахнула крыльями и взвилась надо мною,
И поплыла по небу, поплыла…
А я стоял и любовался летом,
И удивлялся бабьему теплу.
Но это осень ведь, и слёзы по стеклу,
Придут, как вдохновение поэту.