Утро наступило тихое. Открыв глаза, я удивлён был тому обстоятельству, что в комнате было непроглядно темно. Темно, но я чувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся.
Я протянул руку к лампе, которая обычно стояла на тумбочке. И тут раздались трели колокольчика. До лампы я не дотянулся, но после раздавшегося перезвона в комнату заглянула дама в светлом платье.
Взглянув на меня, и убедившись, что я не сплю, она сказала:
- Сынок, ну наконец-то ты проснулся. Уже полдень, Некалис варит кофе в третий раз. Уже хотели идти будить тебя, так долго ты не спал давно. У тебя всё хорошо? – вновь задала она вопрос.
Я недоумевал. Какой сынок? Какая мама? Это не моя мама. Кто такая Некалис?
Думаю, что лицо моё выражало недоумение и удивление сказанному, но дама не стала дожидаться от меня ответа, и скрылась за дверью, потихоньку притворив её за собой.
Я сделал какое-то неуловимое движение, и шторы раздвинулись, впустив в комнату свет дня.
Через мгновение в комнату вошла девушка. Она несла поднос, на котором дымилась чашка ароматного кофе и лежали горкой маленькие круассаны.
- Мистер Чаоли, ваш завтрак, - сказала девушка и поставила поднос на столик рядом с кроватью. - Вам ещё что-то нужно? – спросила она.
- Нет-нет, спасибо, ничего не надо, - ответил я, потому что и не знал, что надо ответить. Подумал, что пока пью кофе, возможно, пойму, что тут произошло в то время, пока я спал.
Девушка не уходила, видимо ждала моих распоряжений. Отчего-то я подумал, что это и есть та самая Некалис. И сказал ей:
- Идите, Некалис, когда вы понадобитесь, я позову вас.
- Хорошо, мистер Чаоли, - кивнула девушка, и ушла так же тихо, как дама в светлом платье.
- Вот это да, - сказал я сам себе. Но не стал мучиться сомнениями. Решил, что сначала выпью кофе, а потом остальное как-нибудь выяснится.
Уютно устроившись в кровати, я выпил кофе и съел все круассаны, макая их в абрикосовый джем.
Наслаждение от съеденного наполняло меня, кофейный дух заставлял организм просыпаться и думать над задачкой, которая образовалась этим утром.
- Хотя что это я? - сам себя снова спросил я. Комната не моя. И это даже не комната, а огромный зал. Окно с виднеющейся террасой, увитой зеленью, тоже из сказочного романа. Дама - не моя мать. Девушку я вижу в первый раз. Сон. Точно, это сон. И я решил ни в чём не препятствовать событиям, которые будут происходить далее. Но признаться всё же даме-матери придётся. Не помню я её. Совсем не помню. А обманывать её не хотелось.
Тем более, решил я, что раз это сон, то дама, назвавшая меня сыном, мне обо всём и расскажет. И я успокоился. Отставил в сторону чашку, поднос. И тут снова раздался звон колокольцев.
- Что это за система такая? – видимо я задал этот вопрос вслух, так как дама, совершенно тихо появившаяся в комнате, сказала:
- Это специальная система оповещения, передающая сигнал о твоих движениях мне на пульт.
- Простите меня, - тихо сказал я даме, - но я не знаю вас. Мне очень неловко от того, что вы называете меня своим сыном, а я вас сегодня впервые увидел.
Глаза дамы наполнились слезами, подбородок предательски задрожал. Но она пересилила себя, сжав свои ладони крепко, и ответила:
- Да, сынок, я забываю всё время, что всё изменилось с тех пор… Забываю. Ты для меня всегда мальчишка, любимый сын Чаоли. А эта катастрофа.… И тут она не выдержала, слёзы, которые она сдерживала изо всех сил, хлынули из глаз. Но дама собралась и остановила слёзы, прикоснувшись к краешкам глаз платком, который она держала в руках.
- Катастрофа? – удивился я.
- Да, сынок. Она нас потрясла. Хорошо, что ты жив остался. Теперь всё изменилось. И наше место жительства, и я, и ты, и всё наше окружение.
Я молчал, не понимая вообще ничего. И всё же решил сказать ей:
- Вы простите меня, я абсолютно ничего не знаю. Ни о катастрофе, ни о мистере Чаоли, ни о Некалис, ни о вас. Ничего, понимаете, совсем ничего. Я могу вам рассказать только о своей жизни до того, как я проснулся в этой комнате.
- Ты, конечно, сынок, можешь сказать мне о себе давнем. Но ты это рассказываешь каждое утро. Я знаю всё из твоей прошлой жизни.
И дама продолжила:
- Каждое утро, с тех пор… ты не помнишь о том, что ты Чаоли, мой сын. И каждый день я рассказываю тебе твои же воспоминания, и потом рассказываю о Чаоли, моем сыне, о тебе, мой милый.
И каждое утро я надеюсь, что память о Чаоли воскреснет в тебе. И то, о чём ты рассказываешь мне, окажется лишь выдумкой или сном. Каждое утро, каждое утро…
И дама вновь поднесла к глазам платок, чтобы унять слёзы.
И тут же убрав платок от лица, она улыбнулась:
- Ну что же это я расстраиваюсь? Ты со мной, ты жив, и не важно, что ты забыл о себе, неважно, что нам пришлось перебраться сюда. Всё не важно. Ты жив, разве этого недостаточно? И я буду рассказывать о тебе, моем Чаоли, и вновь буду слушать о твоей интересной жизни где-то там…
И дама подняла глаза к потолку.
- Может так случиться, что ты наконец-то вспомнишь, что ты Чаоли, а не Андрей.
Услышав своё имя, оживились мои воспоминания о другой жизни. Хотя прошлую свою жизнь я и не забывал. А вот о жизни Чаоли ничего не помнил.
Я прикоснулся к рукам дамы. Она сидела рядом со мной, опустив глаза вниз, видимо переживала вновь и вновь те печальные события, о которых я не знал. И сказал ей:
- Мама, пожалуйста, только не плачь.
И добавил: - Можно я буду называть вас мамой?
Дама подняла на меня покрасневшие от слёз глаза и сказала:
- Конечно, сынок, зови меня так, как тебе удобно. Имя моё Набия. Если хочешь, зови меня по имени. Я знаю, что трудно перестроиться, знаю, что если в твоей памяти остались черты и имя другой матери, то трудно назвать другого человека мамой.
- Спасибо, Набия, - ответил я. - А что случилось всё же? Пожалуйста, расскажите мне. Пусть вам и знакома вся ситуация, но я не знаю её, не помню её. О себе не буду говорить, раз вы Набия, говорите, что вам известно всё обо мне. Только пожалуйста, расскажите мне о Чаоли с момента его рождения.
Дама, теребящая платок, накручивая его на палец, отвлеклась от рук, и посмотрела на меня удивленным взглядом.
- Как ты сказал, Чаоли? С начала? С рождения? – и улыбнулась, добавив: - Раньше ты просил рассказать о катастрофе и последствиях, а теперь тебе интересен весь твой путь с самого начала. Ну что же, давай расскажу тебе обо всём.
И Набия начала свой рассказ:
- Перед твоим рождением твой отец исчез. Он исчез совершенно загадочным образом. Я и до сих пор не знаю о нём ничего. Кроме того, что перед завтраком он отправился в библиотеку. Там был и его рабочий кабинет. Поиф – это наш бывший дворецкий, приносил туда почту. Так вот, отец твой пошёл в библиотеку. И больше его никто с той поры не видел. Уж что только я ни делала, какие только награды ни обещала за сведения о твоем отце, но всё напрасно. Исчез мой любимый Ниови. Видимо от расстройства, ты решил появиться на свет несколько раньше положенного. Ах, если бы ты знал, сынок, как хотел отец увидеть тебя, как ждал он твоего рождения. Ах, как ждал. Он так надеялся, что ты вырастешь и станешь величайшим, самым великим сыном планеты Шитолас.
Я переспросил Набию:
- Как-как название планеты?
- Шитолас, сынок, наша любимая планета. Ты на ней и родился. Сейчас мы вынуждены перебраться подальше от Шитоласа. Ну об этом потом.
- Слушай же, - продолжила Набия, - утро твоего рождения началось гимнами, славящими рождение нового правителя, тебя то есть.
Ты родился крохотным, но глаза твои сияли уже с самого рождения умом и каким-то необычайным светом.
Нянек ты почти всех отверг. Лишь меня и Некалис ты признавал.
Говорить ты начал очень рано, в два месяца. В три пошёл, а к году ты совершенно свободно проводил совещания на законодательных собраниях нашей планеты. Так что школа тебе оказалась совершенно ни к чему. Это позже ты уже мне сам объяснил, что, зайдя в первый раз в библиотеку отца, ты неведомым образом перенял все знания из книг. Ты их не только будто бы прочел, ты их понял и проанализировал. Всюду, где бы ты ни появлялся, знания все становились твоими. Тебе почти и усилий не надо было прикладывать, но это я так думала. Ты потом уже пояснил, что в тот момент, миг принятия знаний, всё тело твоё напрягалось так, все силы становились струнами - натянутыми и звенящими. И возникала боль во всем теле, но потом всё приходило в норму, а ты знал и понимал всё больше и больше.
Благодаря тебе наша планета, и до твоего рождения прекрасная, стала вестником радости для других планет. Тебе удалось организовать работу обсерваторий и научных домов таким образом, что межпланетные маршруты стали обычным делом.
Планеты в нашей солнечной системе и за её пределами стали планетами дружбы. Теперь наши корабли стремились найти такие планеты, где не всё еще благополучно было. Где были войны и катастрофы, где царила боль и печаль. Молодежь наша рвалась с радостью в самые неблагополучные районы. Все они хотели одного - всеобщего счастья для всех миров. Ах, сынок, это были годы удивительной радости и счастья. Хотя мне и не хватало твоего отца. Но я чувствовала его присутствие в тебе. Ты будто приобрёл его поддержку и силу. Ты впитал все знания и умения его, и усилил их тысячекратно.
- Простите, Набия, можно мы ненадолго прервемся, я слегка устал от необычности вашего рассказа. Давайте сходим с вами в сад. Ведь за моим окном терраса и сад? – задал я вопрос.
- Да, сынок, конечно, сейчас, я распоряжусь.
Дама исчезла. Двери на террасу распахнулись, и оттуда повеяло слабым ветром побережья. Я попытался встать с кровати, а глазами искал одежду, в которую можно было бы облачиться.
Но встать я не смог. Мне было совсем неловко от того, что тело, казавшееся моим, не моё. И мало то, что оно не моё, оно не слушалось меня.
Набия вернулась в комнату.
- Чаоли, ну что же ты, милый, нельзя тебе вставать, сейчас Некалис придёт, мы всё сделаем. Полежи немного.
И я вновь откинулся на подушки, истекая холодным потом от усилий, затраченных мной на попытку встать.
- Набия, - обратился я к даме, - скажите мне все же, что со мной? Почему я не могу встать? Ведь чувствую я себя вполне сносно.
- Милый мой, у тебя нарушена система координации и двигательный центр. Всё случилось после катастрофы, но раньше ты мог самовосстанавливаться, а теперь эти способности утрачены.
Некалис вкатила в комнату огромного размера кресло. Подкатила его к кровати. Невидимые мне руки подхватили меня подмышки и нежно пересадили в кресло. Набия укрыла меня пледом.
Кресло само покатилось потихоньку на открытую террасу. Набия шла рядом.
Теплый неяркий день встретил нас. Кричали чайки. Тихий ветерок пробрался под плед и свежестью охватил тело.
На террасе у стола стояло несколько плетеных кресел. Пока мы располагались возле стола, Некалис прикатила столик с фруктами и чайником с чашками.
Набия, налив в чашки чай, предложила одну чашку мне. Я взял чай, и, отпивая маленькими глотками напиток, приготовился слушать.
Набия повела свой рассказ дальше:
- Таким образом, всё, за что бы ты ни брался, всё устраивалось лучшим образом.
Но в день катастрофы ты был так увлечен размышлениями о солнечной системе, которая располагалась поблизости от нашей Шитолас, что не смог увидеть и почувствовать метеоритного дождя. Дождь этот поверг нашу планету в хаос. Что казалось стабильным и прочным, всё было разрушено. Люди, живущие на планете, стали больными и слабыми. Красота и доброта исчезли с планеты в один миг.
Тебе удалось выжить и не сломиться. Ты не стал болен как все. Ты получил только травму черепа. Но ты не сломился. Но с тех пор ты перестал быть Чаоли. Ты стал Андреем.
Нам пришлось перебраться в самую дальнюю солнечную систему, Именно здесь, как мы с Некалис надеемся, ты вспомнишь, что ты Чаоли. Что от тебя и твоих умений и знаний зависит не только жизнь нашей Шитолас, но и нескольких систем.
Но вот уже год прошёл, а ты пока никак не можешь выздороветь. Но я не теряю надежды на спасение жителей нашей планеты и других планет. После того страшного дождя изменилась не только наша Шитолас, но и все планеты, окружающие нас, стали больны и слабы.
Во мне раздался тихий звук неведомой симфонии, и звук этот разбудил воспоминание о Чаоли.
Я взял за руку Набию. И попросил её:
- Набия, посидите со мной так, как сейчас. Подождите, сейчас я кое-что скажу вам:
- Я понял, мама, что мы дети одной матери. Мы все. На нашей планете и на всех других.
- Чаоли! – вскрикнула Набия. - Сынок, так всегда говорил Чаоли. Сынок, родной мой.
И мать кинулась ко мне на грудь. Я обнял её. Ощущая всё возрастающую нежность и любовь к матери, за перенесенные ею страдания.
Мир замер. Время перестало течь.
Я медленно повернулся. Возле моей кровати стояла мама. Обрывки сна уходили. Но я успел ещё убедиться в том, что Чаоли вернулся с матерью и Некалис на Родину. Что память, покинувшая Чаоли в момент катастрофы, восстановилась. Звучными аккордами зазвенело небо.
- Мама, - сказал я, - я люблю тебя.
Мама присела ко мне, и, наклонившись надо мной, поцеловала меня в лоб, как дитя:
- Да, сынок, я тоже люблю тебя!
И впервые за много лет я встал с кровати сам, без помощи костылей. То ли сон подействовал таким образом, то ли любовь, которой подвластно всё.