Тетрадь, и ластилась, и жалась,
И становилась на носки.
И, словно девка, унижалась,
Раскрыв все белые листки.
Была готова к истязаньям,
И даже в петлю головой.
А я молчал, как изваянье,
И миру, и себе чужой.
Словно свинцовою печатью
Запаян был мой карандаш,
И шли дожди литою ратью,
И проносился экипаж
По гулким улицам столицы,
Скрипя рессорами во тьму,
Где листья падали как лица,
В сатиновую кутерьму
Холодных и сырых постелей,
Чтоб утром встав мертвей зари,
Смотреть, как быстро облетели
Отпетые календари...