я смотрю в зеркало, и оттуда в ответ на меня смотрят три человека: один с поврежденным худым лицом, другой – депрессивный очкарик, типичный представитель 21-го века, последний же полностью в черном, и высокий гольф закрывает бледную шею; он смотрит в упор – о нем я больше всего всегда сожалею.
каждое утро я собираю троих воедино; от первого достается едкий парфюм ненавистного мне жасмина, очкарика я по привычке кладу в портфель (так продолжается на протяжении нескольких бесконечных недель); и я не дрожу, когда тонкими пальцами последний берет меня за запястье, теперь я, как и он, забываю про все, что хоть издали напоминает о счастье. он оставляет на коже две линии, одна из которых неприлично крива, теперь я, как и он, по всей длине ношу рукава.
эти люди ходят за мной целый день; очкарик постоянно исправляет ошибки, расплываясь в своей фирменной неприятной улыбке, а первый заставляет выполнять странные прихоти: мол, иди оскорби кого-то на выходе, а затем в ванной закройся, плачь и рыдай, глупый уродец, заслужил — получай.
у них с последним бывают частые споры: оба кидают мне пристальные, слегка стыдливые взоры, но последний иногда хочет позволить мне отдохнуть, а первый считает, что презрение — вот мой истинный путь. очкарик же все время сидит где-то в углу, и глаза его похожи на кромешную сплошную мглу, он держит толстую книгу на коленях своих; порой я допускаю мысль, что передо мной потенциальный псих.
я не жалею, что не могу избавиться ни от одного из этих дешевых лиц, они – мой роман, пропись в сотни хрупких и печальных страниц; их не покину до смерти, даже лишившись питья, ведь они это то, что называется "я".