Растаял туман, как молочная пена.
И неба полоска, совсем откровенно,
(почти непристойно и даже вульгарно),
всю, в складках, открыла рассветную тайну:
серебряный дым сигареты, что "после",
сочащийся летней жарой слабо в осень,
бутон, весь в росе от ночного желанья,
рассеянный свет, что коснулся нечайно,
озябшей (на воздухе утреннем) кожи,
и тонкую нить паутинки... Стреножит
она золотистый, прозрачный и лёгкий
полёт моей мысли без всякой страховки,
где тонкое кружево тихо и мягко
покрыло восток...
Рассвело...
Снова жарко...