1 часть истории)
- Вот видишь чувак, это вода, - раздраженно проговорил лысый, одетый в синюю матросскую тельшяшку и синие же спортивные штаны, худой, сорокалетний мужик, - а ежели ты и дальше будешь молчать, как Герасим перед Муму, то скоро измеришь, какая тут глубина, но прежде чем искупаться, всё равно нам расскажешь, даже что забыл, это я тебе как доктор говорю.
- Да, чё ты с ним возишься Доктор, - вмешался сидящий на корме катера амбал с внешностью Годзиллы, - давай я ему ерша в жопу засуну, вон в бардачке с прошлой субботы завалялся, он не то, что про бабки, а про то, как пять лет назад триппером переболел вспомнит.
- Да нету у меня денег, - со злостью прошипел связанный тридцатилетний парень, у которого к ногам был крепко примотан большой лодочный якорь, - я там всё перерыл.
- Вор у вора дубину украл, - усмехнулся лысый, - послушай парень, эти деньги не для тебя. Тебе столько не надо. Хапнул ты не по чину, за это и расплачиваешься. Врать я сейчас не буду: в живых мы тебя один хрен не оставим, но смерть ведь она тоже разною может быть и даю тебе честное, благородное слова, что если расколешься, то подохнешь быстро и без страданий, в противном же случае помирать ты будешь долго и мучительно.
Ну, твой ход, думай скорее, а то светает уже.
- Холодно, Доктор. Достань там из рюкзака пузырь, хоть немного согреемся, - попросил амбал и тот принялся развязывать, довольно объемный с виду рюкзак, как вдруг, каким-то непостижимым образом, допрашиваемый связанными ногами, сумел перевалить тяжеленный якорь за борт и следом за ним камнем пошел на дно.
Минут пять после этого в предрассветном, утреннем тумане была слышна отборная, матерная ругань, потом послышался звук заработавшего мотора и, через некоторое время, лодка скрылась за крутым изгибом широкой, сибирской реки...
Тридцатипятилетний Стёпан Богданович Пирожков, а для знакомцев и бывших коллег по работе просто Стёпа, лёжал пластом на старом, потрёпанном долгой жизнью и худосочной стёпиной задницей диване. Все утро он мучился от сильной головной боли, а также от огромного, но к несчастью невыполнимого, острого желания опохмелиться. Причина была банально проста: в карманах у бедняги Пирожкова не было ни гроша, а принял он вчера на свою впалую грудь, не много не мало, с литру, что к этому часу, довольно плачевно, сказывалось на общем стёпином состоянии и его бедной голове в отдельности.
Перебрав все возможные варианты по поиску необходимой суммы и не найдя хоть сколько-нибудь реального способа их осуществить, мужчина с тоскою смотрел на потрескавшийся, давно требующий ремонта, потолок, как по находящемся сверху деревянному перекрытию послышался тихий топот. Через десять минут топот стих и Степа, украдкой выглянув за дверь, забрался на пыльный чердак и обнаружил там старый, видавший виды, желтый чемодан. Не решившись вскрывать находку на верху, он спешно ретировался по узенькой лестнице назад и заперев свою квартиру на ключ, при помощи острого кухонного ножа, вскрыл пузатый багаж.
От удивления и бесконечной радости у Пирожкова на лоб полезли глаза, так как чемодан оказался до верху набит пачками с красными, пятитысячными купюрами.
Когда, через некоторое время, Степа очухался от потрясения, он первым делом схватил из ближайшей пачки первую попавшуюся "пятёрку" и, включив старенький, пыльный торшер, внимательно посмотрел её на свет.
"Вроде бы не фальшивая",- увидев чётко проступающие водяные знаки, радостно потёр вспотевшие руки Степан Богданович и, накинув замызганную, бежевую ветровку, пулей выбежал в магазин.
Примерно через час, довольный, открывающимися перед ним радужными перспективами Пирожков, в компании потасканной, желтоглазой, как кошка, бичихи Фроси, сноровисто открывал сразу две бутылки какого-то багрового пойла, от одного вида которого, культурного человека несомненно бы тут же вырвало наизнанку. Стёпа же, открыв сию амброзию, с непередаваемым блаженством понюхал её и трясущейся рукой быстро разлил в два стакана.
Открытый чемодан с деньгами стоял на полу, офонаревшая, уже поддатая Фрося, пыталась сообразить не является ли эта куча добра следствием алкогольной галлюцинации, а безмятежный Пирожков, в предвкушении грандиозной пьянки, счастливо рассуждал:
- Ну, теперь заживём Фроська. Я ведь тебе всегда говорил, что мне повезёт. Больше палёнку брать не будем, только, нормальную, с магазина, да и жратвы приличной не мешало бы прикупить, ещё вот зубы себе вставлю. Выпьем за это, - мечтательно сказал Степа и вместе, с так и не пришедшей в себя бичихой опрокинул содержимое стакана в рот. Алкоголь приятно растёкся по привычному организму, но видимо в этот раз концентрация гадости в, выпитой натощак бурдомаге, в разы превышала все мыслимые нормы, а потому в глазах у Пирожкова помутилось и Степа безжизненно плюхнулся на пол рядом с уже валяющейся там мертвой подругой и стоящим рядом, открытым на распашку нежданным сокровищем…