я не целюсь в высшую касту и не ищу ответов, ответы это нечто вроде цветастых плакатов
сегодня приедут видавшие виды исполнители кантри, а завтра оперных партий
разные направления движения к одной единственной цели
недостижимой, оттого что настоящие меломаны составляют лишь малую долю
от разнородного человечества, и остаются за кадром, тех кто делая умные лица просто листает стены сообществ
слушает подборки на deezer, а потом поясняет за чувственность
не в состоянии отличить Ференца Листа от Брамса и Шнитке
а Сонни и Шер от джазового квартета исполняющего Гершвинский летний полдень
справедливость как идеальная композиция — не существует равноценно для более одного человека
но легко обретает конкретные очертания при расширении поля зрения, ну а пока где-то пылится в архивах плёнок
под названием "принимаемые решения, и необдуманные последствия к ним приводящие"
в жестяной погнутой коробке, между диктатурой Пиночета и новостью о самоубийстве министра финансов Т. Мацуситы
выбор ответа между смертностью многих и своей собственной смертностью
всё упирается в смелость и чувство ответственности, граничащее со страхом
поэтому я не мечтаю ни о воздаяниях, ни о возмездии, и уж тем более не пытаюсь познать абсолютную истину
там где каждый четвертый видит бога, повседневного бога в экране мобильного телефона
моим внутренним взором охватываются комбинации из нолей и единичных препятствий
и мой список исходящих вызовов находится в интервале от нуля до отрицательной бесконечности
он выкрикивает свои громкие позывные, мир это сплошное гудение
и только мёртвым выдано милосердие в качестве покоя и благодарственной тишины
мой голос оседает на стенках сосудов, разносится по организму кровеносной системой
от чего вспоминаю рекламу средств от тромбоза, ведь он сплошные заторы и скрипы
всё, что я говорю выглядит как поминальные речи, но от такой болезни ещё не придумали как избавляться
поэтому я грешу монологами в полупустом помещении под съёмной крышей
смотря как слова оседают на стены, сливаются с тенью и дальше живут своей собственной жизнью
наблюдая как пьяница ночь достаёт из-за пазухи разделочный молнии нож и безутешно рыдает грохочущим ливнем
скалит кривой ухмылкой
я раздавлен и нем, не могу дочитать до конца ни единой книги
выключаю на двадцатой минуте очередную хваленую киноленту
мои мысли высохли, сгорбились девяностолетними старухами
отпевающими павших когда-то родственников с неутолимой силой и яростью
их искривлённые пальцы так похожи на корни сосен, обнажённые черной почвой, выточенные северным ветром
я совершаю круговое движение по орбите, почти выживший из ума Сатурн
только вместо спутников вокруг меня нерешённых проблем скопление
целый пояс смертника уже набрался, осталось нажать на красную кнопку в центре
в центре своей вселенной и всё начнётся сначала, чередование падений и взлётов
мой мозг изнывает от боли каждое утро, а потом добивает сонливостью
июль изнасиловал август, а тот изрыгая проклятия проскользнул василиском, обосновался под слабыми рёбрами
что не вдох то тяжесть на сердце, вместо выдоха прерывистое шипение
не смотрюсь в зеркало, чтобы забыть как я выгляжу
и не то, чтобы я не ненавидел своё отражение, или хотел нечто большее от генетики и родителей
просто мне казалось бы лаконичнее иметь вместо лица белый шум
вместо фото на паспорт рисую свои кошмары как заведённый на ключ солдатик,
калейдоскоп рассечения чёрных линий и белого марева, выпадаю в сентябрь
лежать на кровати, окно напротив которой напоминает о насаженных на иглу насекомых в естественно-научном музее
я сам на игле и уже ничуть не жалею, распростертый перед любым взглядом
мне в позвоночник вгрызается память бойцовский псиной
зависнуть где-то в прострации между своей сестрой внезапно познавшей бога через библию с золотым переплётом
и безымянным теперь детективом - ученым любившим растворимый кофе
из криминального романа японца, которого я тоже не помню
только какая разница, когда через минуту становится одинаково однохуйственно на оба события
переходишь точку, когда тебя больше заботит не собственное одиночество
а театральная наигранность окружающего пространства и всплывающие в нем флешбеки
я как будто попал на съёмки психологической драмы, осталось найти незарегистрированную вендетту за холодильником и устроить кровавую баню
а всё от тонкой души и прочей херомантии, чем там сейчас оправдывают внезапное насилие?
сдвиги по фазе переменного тока самоконтроля в извилинах, под давлением собственной слабости
такой формулировки более чем достаточно
я весь ****ский изгиб и вой, в попытке изобразить сырую и лишённую облагораживания эмоцию
тайны, запреты, болезненность, всё это имеет свою неоспоримую красоту
более сложную и блистающую, чем что-либо еще, что мне приходилось любить
и хочу говорить прямо из содрогающегося нутра, пока не вернулась отдача.