Туалет похожий
на американского снайпера
во Вьетнаме -
древесно-проволочный каркас,
обвешанный
засохшими
кустами
эфедры,
кажется - шевельнётся
и уползёт за
тополиную рощу,
в тростник,
в заросли облепихи...
Иссык-кульский ветер
колеблет воздух,
проникает в душу
эпосом вольной воли...
Перед монстром рыночного ада -
не струшу,
помня алость соли
юдоли,
что в закатной волне узнаётся
сердцем,
жар сохранившим в холод...
Верую в единоверцев
над строкой моей неровной, как горы,
непредсказуемой, как бриз нагорный,
пробуравившей и серп, и молот...
Верую в дух плодоносящий народов,
друживших сквозь пули и голод,
сквозь воронённый прищур автоматов,
сквозь ложь с плакатов,
сквозь труд без денег,
сквозь власть пронырливых дегенератов,
живущих всласть, как встарь, так ныне,
для них я - веник,
ватник, совок, вопию в пустыне
о благе великом
людского братства,
вне святотатства
верую в книги,
как в свод реликвий,
вне презентаций,
вне фондов фальшивых,
вне премий продажных,
дышу простором
родного края,
хорошим людям стихи читая,
здесь в рай влетая,
пою отважных,
простых,
не подлых,
трудолюбивых,
в Тосоре
их наяву
встречая,
я ощущаю себя счастливым -
любитель крепкого дыма
и чая...
Мной слово любимо,
оно незримо
мечом серафима,
мрак мира
кромсает
и внемлет Богу простая квартира
и лира
ковчегом Ноевым знает,
где Арарата
духа
вершина...
Гляжу
с балкона
на кровные
кроны -
сквозь глаз невидящий, оглохшее ухо,
в дом отчий вхожу
настрадавшимся сыном...