Вновь подморозило к утру, объяла сонный лес дремота.
Как лист осенний на ветру, лови свой миг перед полётом,
Лови! И перестань грустить о том, что не начать сначала.
Здесь не умеют дорожить тем, что уже привычным стало,
И ничего не уберечь, судьбы жестокой не приемля.
Летя, мы с Небом ищем встреч, но разбиваемся о Землю.
Всё примет вечный плен земной: мечты, объятия и строчки.
И лишь зелёною весной листок родится вновь из почки.
Слова вдруг вспыхнут в тишине, и не коснётся их остуда,
И кто-то в этой новизне опять своё откроет Чудо.
***
Осенью дороги одиноки, тянутся, грустя, через поля. Примет все слова мои и строки зябкая усталая Земля. Кто её, печальную, согреет, кто спасёт, укроет от войны? В небе только туч знамёна реют – сизые полотна тишины, но и в них уже таятся громы. Глянешь ввысь, и вот – гудит раскат…
Полон сад предутренней истомы, яблочный струится аромат… Ни реки, ни нот ключей свирельных я не слышу – грозы звон глушАт.
Мало ль пела песен колыбельных Миру – одинокая душа? Мало ли сплетала слов горячих, одевая в нежность горечь ран?
Снова, седовласый и незрячий, всё укутал утренний туман. Не увидеть тропки под ногами, не услышать песни близкой зов. Над сырыми тёмными стогами Небо отпирает свой засов, и текут, текут дожди, как слёзы, разливаясь в блеск зеркальных луж.
Ёжатся озябшие берёзы. Кто же отогреет их от стуж? Не приходит к ним товарищ верный, заплутал давненько по гостям. «Лучше быть последним, а не первым, и не верить горестным вестям! – шепчут листья, – «чтоб потом, немея, на исходе самых крайних сил умереть, своей улыбкой грея, тех, кто мёрз, но ласки - не просил».
Листья, листья! Вас разносит ветер по узорам спутанных дорог! Может, вы одни на целом свете знаете, кто главное – сберёг? Кто сумел в душе, на самом донце, сохранить надежды робкой нить… Кто внизу горел, как в небе – Солнце. И сумел тепло другим дарить.
Я иду по кромке листопада в безоглядном ветреном хмелю. Не шепчите, милые, не надо!
Я его и знаю, и люблю.