Ничейное шуршит фольгой
от шоколадки, чейность рушить
идёт вольготно светлый гой;
на лавочке сидят старушки,
сопровождая звук фольги
завистливыми языками;
луна, такая и сякая,
похожая на анальгин,
лечила небоскреб-костыль,
и одуряюще плыл запах
осколка древней пустоты;
с ума сходилось тихой сапой
от запредельной кутерьмы
и не произносилось веско:
«Не видевшим оттенки тьмы
не видеть и оттенки света».