А раньше здесь леса другими были.
Другими были у людей глаза.
В лесу, в грязи и в придорожной пыли –
Везде тогда таился партизан…
Ей было семь, когда отец на руки
Поднял и в щёки чмокнул горячо!
«Ты мне пиши и не грусти в разлуке!»
Она уткнулась в папино плечо.
Беды совсем тогда не понимала
(Ещё ребёнок, где же ей понять
То, почему рыдала горько мама…)
И дни считала: три, четыре, пять…
Потом недели, месяцы считала,
Взрослея на глазах не по годам.
Писала письма! Письма получала!
Отец писал: «В обиду вас не дам!»
Писал, чтоб маму слушалась, чтоб ждали
И письма те зачитаны до дыр…
Потом письмо... Его лишь раз читали…
Писал не папа. Папин командир…
Плач. Горе мамы, поседевшей в тридцать
(Вдовой осталась навсегда она.)
А дочь солдата ненавидит фрицев –
Украла папу у неё война…
...Боль притупилась… Подрастают внуки,
Но помнит даже много лет спустя,
То, как отец поднял её на руки,
И в щёки целовал своё дитя…