А внизу у подножия Этны всё так же солнечно, жарко и красочно. И дышится легко, и сердце бьется ровно. Оставляем циклопов с их кузницей наверху и, вздохнув полной грудью, едем дальше.
" Если кому-то выпадет провести на Сицилии один день, и он спросит меня, что необходимо увидеть, я без сомнения отвечу - Таормину!" - писал Мопассан. Почему бы не последовать совету писателя? Тем более, что гости саммита накануне съехали, и город распахнул ворота для всех желающих насладиться его красотами.
Одним из первых греческих поселений на острове был городок Наксос. Он процветал и "в ус не дул" триста лет, пока тиран Сиракуз Дионисий (опять Дионисий???) не пришел однажды и не разрушил зачем-то его. Жители бежали из разрушенного Накоса на соседнюю гору Тауро, где и основали за 4 века до нашей эры город Таормину. Ну, какие же молодцы эти древние греки! Столько всего наосновывали. А потом всё пошло по накатанной дорожке: древние римляне, византийцы, арабы, норманны по очереди одно в городе разрушали, другое возводили.
Для любования результатом этих метаморфоз поднимаемся в город из подземной стоянки, которая осталась на 200 метров ниже города, на бесплатном автобусе-шатле. Городок совсем маленький. На главной улочке Умберто трое ворот. Мы заходим через Порто Мессина, у которых улочка начинается, а заканчивается она у Порто Катания.
Между ними находятся еще одни ворота и парочка площадей. Я сразу отделяюсь от группы. У меня своя программа, вернее, всего лишь один "гвоздь программы" - древнегреческий театр, на фотографию которого я зачарованно смотрела всю зиму.
Гид нас туда не поведет, поэтому экскурсия с гидом безжалостно приносится мной в жертву театру.
Карта в руках, совет Ольги, и я уже одна в боковой улочке. Здесь, как и на главной улице, сплошные кафе и магазинчики. Поворот налево, всякие красоты над морем, и вот я у цели.
Древнегреческий театр - главная достопримечательность Таормины. Греки проявили большое упорство в возведении его. На облюбованном для строительства месте некстати оказалась гора. Вместо того, чтобы, как умным, гору обойти и перенести театр в сторону, древние строители эту гору сносят. Но в уме им не откажешь - построить в те незапамятные времена такую махину! Не устаю преклоняться и восторгаться умением древних возводить масштабную красоту. Театр вышел на славу и вмещал 10 тысяч зрителей. Концерты в театре проводятся и сейчас. Он неплохо сохранился. Подумаешь, всего-то две с небольшим тысячи лет стоит. Это же древние строили, а не современные горе-строители.
Сцена театра с видом на побережье и Этну придает сооружению еще больше величественности и торжественности.
Я сажусь на каменную скамью и пытаюсь представить того, кто сидел на ней две тысячи лет назад и переводил взгляд с Этны на сцену, оглядывал ряды, заполненные нарядными горожанами. Например, это была молодая девушка, которая пыталась строить глазки юноше, сидящему на несколько рядов выше справа от нее, там, где сейчас сидит группа немецких туристов, и, получив ответный восхищенный взгляд, уже не видела того, что происходит на сцене, а улетала в мечтах на тайные свидания где-то у городских ворот.
Пластмассовые сидения для современных зрителей портят впечатление, но что поделаешь. Театр большой и никак не влезает в объектив моего фотоаппарата, а солнце со стороны Этны слепит глаза. В этот предвечерний час театр ощущается раскаленной сковородкой, но я мужественно поджариваюсь со всех сторон. Фотографии получаются с пятнами. Пятна - это пепел Этны на объективе. Там домой с пеплом и уехала.
Немцы заслушались экскурсовода. Жаль, что у нас сюда не было экскурсии. Выхожу через сцену к наружным стенам театра и возвращаюсь в центр.
На боковой улочке в тени в облюбованном еще по дороге к театру кафе выполняю наказ Ольги:
-На Сицилии каждый из вас просто обязан попробовать пирожное – канноли. Это пирожное один из символов острова. В конце поездки все отчитаются передо мной – строго добавляет Оля.
Канноли – трубочки из хрустящего теста, наполненные сыром рикотто с разными добавками. Именно это пирожное именуется "мафиозной сладостью", именно им, отравленным канноли, в книге "Крестный отец" вершит свой суд главный герой над предателем семьи, отправляя его к праотцам через сладкую смерть.
А я то ли кофе выбрала для пирожного неправильный, то ли из чувства голода позарилась на слишком большое пирожное, то ли слишком жарко было для сладкого десерта, но…
В общем, сейчас дома, да еще в дождливую прохладную погоду я бы съела его с бОльшим удовольствием.
На улице Умберто, любуюсь балконами с цветами и балконами с вазонами-головами.
У этих вазонов есть своя легенда. Конечно же, кровавая, в стиле братьев Гримм. Итак, жила-была в Таормине одна прекрасная девица и любила она сиживать на таком же балкончике с цветами, ища приключений на свою прекрасную, как и лицо, попу в виде принца на белом коне. Принц не заставил себя долго ждать. Неизвестно, был ли у него белый конь, но сам принц оказался мавром и был чернее ночи.
На какое-то время балкон опустел. Но счастье длилось недолго и сменилось приключениями, ну… теми самыми. Принц оказался отягощен женой и кучей детишек, но не догадывался, что нрав у сицилиек горяч, как и у мавров. Когда однажды мавр устало заснул после любовных утех, наша героиня схватила топор и отрубила ему голову (аааа, опять комедия «Аванти» вспомнилась, где девушка-сицилийка стреляет в отвергнувшего ее любовника), вычистила из головы туповатые мозги мавра, наполнила голову землей и посадила в нее цветы. И, как ни в чем не бывало, опять шасть на балкон сидеть рядом с цветущей головой мавра. Ау! Кто следующий?
Любуясь балконами, проскочила мимо развалин древнеримского Одеона. И не мудрено. Одеон был маленький, всего на 200 человек. Его развалины случайно обнаружили в 18 веке. Они дали очередной толчок развитию города за счет поваливших посмотреть на него туристов.
Сколько улочка не вьется, но она обязательно выведет на площадь 9 Апреля с церковью святого Джузеппе на фоне скал, часовой башней, уличными музыкантами и смотровой площадкой, с которой открываются великолепные виды на море.
Туристы на площади подпевают уличным музыкантам сначала «Воларе», а потом «Итальяно веро», а я всё сижу на ступенях церкви и наслаждаюсь спадающей жарой, ароматами и красками южного моря. В праздно-текущей мимо толпе туристов всех мастей попадаются знакомые лица:
-О, наши Людмилы! Девочки, привет! Рада вас снова видеть и слышать!
Цены Таормины неприятно удивляют. Поэтому утоляю жар и жажду гранитой, сидя всё на тех же ступеньках и лениво следя за вечерней суетой площади.
А где-то остались ворота Порто Катания, бюст нашему императору Николаю Второму в благодарность за помощь русских моряков жителям Мессины после землетрясения,
аллея Анны Ахматовой и пикантная история барона фон Глодена, скандального фотографа, любившего фотографировать обнаженных мальчиков, окружая их древнегреческим или древнеримским антуражем.
«Его фотографиями интересовались Оскар Уайльд, кайзер Германии Вильгельм II и король Испании Альфонс. Стоит отметить, что фон Глоден существенно способствовал поднятию уровня жизни в Таормине – его моделями были местные юные рыбаки, пастухи и крестьяне, которым за съемки он платил неплохие деньги. Если вам доведется побывать здесь, обратите внимание – многие здешние старые отели были построены на сбережения от фотосессий. С приходом к власти в Италии Муссолини, работы фон Глодена были признаны порнографией и уничтожены. Немногие его сохранившиеся работы разошлись по крупнейшим музеям мира, частным коллекциям и сегодня считаются классикой фотоискусства.» Например,его «Юноша из Таормины».
Вот такая она, Таормина, фешенебельный курорт с дикими и грозными нотками Этны, возвышающейся неподалеку.