Я росла во дворах, пропахших войной,
я была настоящей дворовой шпаной,
я ползла по колючей степи Тарханкута,
ты, наверно, не знаешь такого маршрута,
там отвесные скалы и рёв глубины,
небо делает вид, что ему не видны
наши страхи при виде пугающих волн,
словно к доле височной приставленный ствол,
я была тридцать пятой в гареме женой
и прошитой случайною пулей шальной,
я тонула в двенадцатибалльном аду
и боялась дышать на дрейфующем льду,
я стояла под градом летающих пуль
и на горной дороге цеплялась за руль,
как последнюю каплю воды дождевой,
и меня, словно стадо, вели на убой,
я летела, и чёртов железа кусок
без мотора срывался в ближайший лесок,
только чудом остались все живы в тот день,
говорили, что соткана я из гвоздей,
что могу устоять, как большая скала,
что сумею взлететь к облакам без крыла,
что могу поразить глубиной своих чувств,
что в моем арсенале немало причуд,
что единственным словом могу пригвоздить
и умею держать это слово, как нить
и на шквальном ветру, и в потоке дождей.
… Размалёванный клоун, простой лицедей,
мой тяжелый и, в общем, ненужный багаж
нёс за мною несыгранный мой персонаж,
на экране нетрудно прослыть храбрецом
и героем, и самым примерным отцом,
и любить, чтобы кругом была голова
и заучивать чьи-то чужие слова,
на экране нетрудно быть мудрой женой,
королевой и немногословной княжной.
… Свет включают, и жизнь протекает твоя
не сложнее, чем день одного муравья.