злое солнце бьёт в глаз, не в бровь
не кнутом, но чем-то похожим
текут по улицам бензин и кровь
и я но ним журчу и шуршу тоже.
здесь не неверлэнд.
здесь давно задохнулись феи,
может быть, от свинцового смога
к ним раньше летела с сиреной подмога
пудрила им щеки пыльцой цветов
они оживали, и целовали в носы
бродяжих котов.
детей и котят едят на обед.
пьют здесь исключительно горькое:
кофе из самых чёрных гнилостных костей
чай с тертыми крыльями летучих мышей
белую воду
смертельно больного народа,
а заедают салатом из овощей.
но знаешь, даже если с конвоем
поведут меня на рассвете, с боем
барабанов, скорбным плачем трубы
взглянуть на все это с большой высоты
и скажут: ты можешь это место
хоть сжечь
я лучше дам плетью себя сечь
крест на голгофу протащу на спине
пулеметную очередь пропущу вперёд
гильзы от пуль приживутся во мне
пусть высыпаются через рот
пока здесь могут ломать ногти навзрыд
пока кого-то здесь ест подлый стыд
пока здесь умеют любить и прощать
я не стану отсюда бежать