Желтеют листья гангренозные,
и отторгаются от плоти,
демисезонными отбросами.
А у гимназии напротив –
всё тот же голос расщебетчатый,
всё те же шарики на арке,
всё те же юноши во френчиках,
всё те же девы-санитарки –
всё тот же праздник. Умиление
приходит, видимо, с годами.
И даже грязь первоосенняя
сродни божественной сметане,
в которой ласково пельменятся
мои кроссовки. Безголосо,
идальго кашляет на мельницу,
и утирается под носом.