- Я хочу встречи – посылала очередное сообщение, твердо уверенная в своем новом желании сообщила об этом Рейна.
- Ты же понимаешь, что все будет очень сложно. Разговоры – разговорами, а реальная встреча это совсем другое – то ли вопрошал, то ли утверждал мужчина.
- Сложно, да? – вдруг расстроилась она.
- Я хотел сказать на определенных условиях, полностью доверяя мне, понимая, что я не желаю причинять тебе боли, унижения твоей личности. Только удовлетворение любопытства, предвкушения и возбуждение – успокаивал он.
- И я в любую секунду смогу тебя остановить? – зажигалась Рейна.
- Безусловно же. Тебе достаточно сказать фразу "Я больше не хочу" и все тут же закончиться.
- Я согласна.
- Не переживай – подытожил он. – Мне, кажется, тебе должно понравиться.
В один из последующих дней на ее телефон пришло долгожданное сообщение, следующего содержания: « Это я. Ты хотела встречи. Приходи в 13-00 в Национальный парк, от входа поверни налево. На десятой скамейке будет лежать черный платок. Садись на скамейку, обязательно завяжи глаза и без моего разрешения не вздумай снимать, иначе все закончиться. Все разговоры только по телефону. И чтобы мы понимали, что это наши звонки – сначала два гудка и сброс, потом смело берем трубку… ну что ж погнали? Ты как?»
Отбросив всякие сомнения Рейна решительно набрала ответ: «Интересненнько)) Начинай…»
Она села на скамейку, взяла в руки черный платок. Сомнения терзали ее. Рабочий день. Недалеко раздавался привычный шум автомобилей. Народу в парке хоть и было совсем не много, но все же. Воля случая и в любую секунду пространство может заполниться спортсменами, решившими вдруг организовать тренировку перед важными соревнованиями, колясочницами – решившим на свежем воздухе вдруг поделиться своим опытом. И это лишь приятный контингент. Об алкоголиках было даже страшно подумать…
Глаза были завязаны. Трепет, страх, волнение, непредсказуемость. Впереди замаячила пропасть. Без зрения, через некоторое время вдруг обострился слух. Вот вдалеке раздался уверенный цокот каблуков. Раз-два, раз-два… четко по-армейски. Только при приближении к скамейке, неожиданно, шаг начал вдруг сбиваться, и совсем потеряв какую-то внятность, прошелестел мимо, и вдруг обретая новую частоту – живо умчался куда-то вдаль.
- Что я тут делаю, а? Сижу как дура. Что подумают обо мне люди? – закрутилось в голове и ей словно становилось стыдно.
Вдруг к скамейке кто-то подошел. Провел пальцами по волосам, словно поправляя ее прическу.
-Началось, наконец – вдруг успокоилась она, и тут же волна страха накатила на нее снова – а вдруг это не он? - секунды казались часами. - Что он делает? Любуется? Или разочарован? Какой он сам? А вдруг страшилище? Или пальцы с не стриженными, грязными ногтями? Стоп. Так нельзя. Он просил доверия. Надо расслабиться и получать удовольствие.
Он надел ей на лицо маску. Черного цвета, помпезная, богато украшенная, расшитая золотым узором, с распустившимся красным цветком - она была словно созданная для утонченных Венецианских карнавалов, аристократических балов во дворце Марии-Антуанетты, викторианских тематических вечеров оперетты.
Его пальцы коснулись щиколотки ее ноги и не спеша поползли вверх, словно изучая ее. Тело Рейны стало отзываться на легкие поглаживания, немного подаваясь вперед, навстречу его теплым рукам. Стыд то уходил, то вновь возвращался.
Вдруг раздался чей-то мужской голос, хозяин которого стремительно приближался к ним:
- Ты что творишь, гад? - она испуганно дернулась в ожидании неприятностей.
- Еще вопросы есть- последовал решительный и жесткий ответ и следом послышался лязг железа и на скамейку положили что-то очень тяжелое и металлическое. Она впервые слышала его голос. Ей понравилась эта решимость, твердость. В этот момент ее фантазии словно ожили, дополняя его романтический образ новыми данными – живыми словами.
- Н-н-нет – раздалось в ответ. Она уловила посторонний страх, безнадежность и желание стать незаметным и маленьким.
- Стой там и наслаждайся – приказал мужчина – Если вдруг решишь пробежаться с ветерком, отверстия я в тебе сделаю, даже не сомневайся. И еще, если кто спросит, что здесь происходит… скажи… съемки документального кино, понял?
Истязания стыдом продолжились. Она решительно почувствовала на себе новый и чужой взгляд. От новых мыслей и ощущений ее снова бросило в дрожь. Его руки приподняли ее юбку на новую вершину, правда до сих пор сохраняющую ее прелести от взгляда со стороны. В освободившееся пространство хлынули его руки. Касания внутренней части ее бедер чувствительно усилили ее возбуждение. Ее дыхание выдавало ее состояние. Срезанная с блузки пуговица ,стукнувшись о скамейку, подпрыгивая по асфальту улетела в траву. Края блузы не выдержали давления ее груди и раздвигаясь в стороны они обнажили белизну ее полушарий. Вдруг все прекратилось.
- Беги отсюда и не оглядывайся – ты меня понял?- приказал мужчина.
Решительно и бережно он приподнял Рейну со скамейки, положил ее себе на плечо и, словно оценив, наконец , по достоинству свою ДОБЫЧУ, ее реакции, ее чувственность, и приняв для себя решение решение - он не спеша, потащил ее к себе в берлогу.
Обостренный донельзя слух подсказывал Рейне, что в эту минуту происходило рядом с ней, а ее воображение дополняло недостающую информацию. И его шаги, сдвигающие мелкие камешки под его тяжелыми ботинками, и даже их повороты, о чем свидетельствовала смена направления легкого ветерка, трепавшего ее волосы. Обострилось и обоняние. В машине, кружившей ее по городу в неизвестном направлении, хозяйничал запах кожи, натянутой на сидения. Ей нравилось полное отсутствие запаха табака, позволяющий, наконец, уловить тонкий запах его парфюма. Казалось, что она способна сейчас дать название даже его шампуню для волос.
Наконец путешествие Рейны закончилось, и ее бережно посадили на стул. Помещение казалось огромным, ее слух будоражил приглушенный звук извне. Слышался треск множества горящих свечей. Она слушала. Вот в комнату вошли двое. А это сдвинулся тяжелый стул, а затем скрипнула петля и еле слышно встретились два кусочка дерева. Послышался звук открываемой бутылки и в бокал полилась жидкость, наполняя пространство цветочным ароматом. Раздался телефонный звонок. На мгновение прервался и снова зазвучал:
- Сними маску и развяжи повязку – кратко распорядился мужской голос – и трубке раздались телефонные гудки.
Рейна неспешно выполнила его желание. Чувства ее не обманули. Она сидела посредине огромной комнаты, зашторенной со всех сторон тяжелой тканью. Перед ней стоял сервированный стол, бутылка недорогого, но от этого не менее замечательного испанского вина Ла Риохи 1997 года. В комнате находились еще двое мужчин – молодой, красивый официант, неспешно, со знанием дела, выставляющий на стол горячие блюда и пожилой пианист, сидящий на стуле у белого рояля. Заметив, что он удостоился внимания женщины, он начал виртуозно, негромко играть, кажется это была один из концертов для фортепьяно помпезного Иоганна Себастьяна Баха. После пережитого, казавшегося бесконечностью, времени с момента их встречи, полного непредсказуемых событий, ее переживаний, наступило долгожданное расслабление.
На столе ее внимание привлекла открытка и она взяла ее в руки. Мужской почерк говорил Рейне о многом. Спонтанность, легкость и свобода движения при письме, говорили о гибкости, динамичности и быстроте его хозяина. Хорошие пропорции между словами, полями и читабельность букв, принадлежали уравновешенному человеку.
«Хвалю! Мне любопытно! Отдыхай и получай удовольствие. Созерцатель.»
Прочитанное и осознанное вдруг снова пронеслось бурей эмоций в ее голове – Вот же какой нахал, чего он себе возомнил-то? Люди вообще не имеют ни малейшего понятия о высшей форме проявлении любви и доверия. Разве много тех, кто умеет прикасаться к любящему сердцу, пылающему таким Светом, за который наступает оправдание даже множества грехов. Созерцатель – надо же такое себе имя придумать. Наконец, успокоившись и даже улыбнувшись своим мыслям, голодная, она с удовольствием принялась за дичь с овощами, разбавляя это великолепие сухим вином.
Официант, дождавшись нужного момента, о котором ему говорил в своей инструкции Созерцатель, нажал кнопку и тяжелые шторы стали медленно и бесшумно разъезжаться по сторонам, обнажая наконец причину, доносившегося до нее гула. Рейна на мгновение обомлела. Ее кровь бросилась метаться по телу в поисках выхода, а ноги даже подкосились. В глазах женщины вспыхнул и угас испуг. Она достаточно быстро смогла взять себя в руки. Это был ресторан, и судя по посетителям, весьма успешный и достаточно дорогой. В отличие от других – ее столик находился на сцене, высоко возвышаясь над обычно установленными в зале. Зал надолго замер. Треск свечей, негромкие звуки рояли. Официант, ожидающий ее стоп-слова, готовый в любую минуту прийти ей на помощь. Наконец раздался тот единственный перестук о тарелку вилки и ножа, который свидетельствовал о здоровом аппетите хозяйки. Достойно приняв ситуацию, с отличными манерами она невозмутимо заканчивала этот необычный поздний обед, взглядом жонглируя услужливым официантом…
Все удалось на славу. Сегодня ее любопытству дали много пищи. А некая неопределённость и элементы непредсказуемости и тайны, возрождали ее интерес и улучшали вкус жизни. Теперь она уже знала его голос, его запах и его имя. Видела его почерк и его характер. Она начинала ему немного доверять.
Финальной точкой этого дня стало его сообщение:
«Я встретил что искал. Я снова хочу удивлять, придумывать, чудить. Я видел все, кроме твоего лица, твоих глаз и твоей улыбки. Хочу, чтобы в следующий раз наши глаза встретились. Буду ждать. Созерцатель?»
- Ты меня плохо знаешь – улыбнулась сама себе довольная Рейна, уже продумывавшую их будущую встречу… глаз!.