Посвящается моей бабушке Ольге Васильевне Кальной
Ей было двадцать накануне Первой Мировой.
На столике ее стояло фото в рамке синей,
подписанное: "Милой Олечке КальнОй
на память добрую и долгую. Василий."
Жених... Как сердце трепетно сжималось,
когда вночИ о нем так упоительно мечталось.
И слышалась молитва ей венчальная,
а впереди - лишь счастье беспечальное.
Увы, настал четырнадцатый год зловещий.
Василий в унтеры ушел, с невестою
простившись.
Она же, своей доле покорившись,
ждала, как множество российских женщин.
И вот за рамкой синей... похоронка.
Рыдала,как вдова. Прощай любимый Вася.
Но в этой горемычной ипостаси
не долго оставалась, ведь была уж не
девчонка.
Другого жениха нашел отец
любимой дочке Оле в утешение.
Он и повел погибшего невесту под венец.
Продолжилось потом судьбы крушение.
До революции троих детей успела
схоронить.
Экспроприация, нужда, смерть мужа...
И если все дальнейшее сложить,
то где они, дни радости досужей?
Дочь родила уж далеко за тридцать.
Отец ее?.. Была какая- то любовь...
Но не сложилось: не могла ему открыться,
ведь был женат... Ах, Господи ж ты мой!
Растила дочь одна. И даже отчество
дала ей крестного, чтоб избежать скандала.
Себя же обрекла на одиночество.
Ни разу духом не упала, не роптала.
Стал детский дом, где мать работала, родным
для своенравной девочки Зинули.
Там и росла до будущей войны...
О, сколько жизней бедствий жерновами
провернуло!
Потом - сплошное счастье (с бабушкиных слов):
жизнь с дочери семьей при всех удобствах.
Без всяких дров, без всяких чугунков
и без корыт, где воду грели солнцем.
Со всей страной кипела переписка.
Не успевала на все письма отвечать.
Родных - раз, два, а сколько было близких!
И все ее боялись потерять.
Но не поспоришь ведь с годами торопливыми.
Не вечны даже самые счастливые...