ЛЮБОВЬ КРАСАВИЦЫ ЦЮАНЬ-ГУ
(О чём не говорил Конфуций)
Цюань из чайной лавки у горы Даншань, высокой,
Своею чистотою славилась и кожей белой,
Когда ей стало девятнадцать – женщин возраст, смелый,
Она сошлась раз с Чэнем, перестав быть одинокой.
Чэнь был красивым юношей-студентом и богатым,
Из-за неё поссорился он с шайкой негодяев,
Но откупился от них, заплатив сто лянов златом,
Что привлекло внимание чиновников-лентяев.
Уездные курьеры, так желая поживиться,
В уездное студента потащили управленье,
Решив, что там начальник сможет с ним поделиться,
Но тот сановник высокого был о себе мненья.
Как истинный конфуцианец выбрал наказанье,
Желая показать, что он сторонник нравов строгих,
Велел при всех дать сорок палок Чэню в назиданье,
Чтоб вызвать к себе этим уваженье людей многих.
На тело Чэня девушка в рыданиях упала,
Принять удары чтобы на себя, его жалея,
Начальник же разгневался, свой взгляд на всё имея,
Счёл то бесстыдством, так как нравственность та нарушала,
И приказал дать сорок палок ей. Её схватили,
Но жалость проявили слуги, что её держали,
И видя тело нежное и хрупкое, не били,
А лишь по полу рядом с девой палкою стучали.
Но ярость у начальника уезда не утихла,
Он был как вне себя, пылала ненависть во взоре,
И приказал остричь её, чтоб знали о позоре,
Велев продать её, затем лишь его злоба стихла.
На этом дело кончилось, но Чэню стала сниться
Красавица, он подкупил купца с одним желаньем,
Чтоб тот купил из рабства ту, и дал на не жениться,
За счастье он готов был заплатить всем состояньем.
Но слух об этой сделке просочился в управленье,
Начальник в гневе приказал арестовать обоих,
Обоим дать сто палок, доложить об исполненье,
Схватив, доставили их в управленье под конвоем.
Когда же девушку для наказания раздели,
Чэнь бросился к ней, телом защитить её желая,
За это был наказан, двести палок получая,
Когда домой вернулся, умер через две недели,
А девушку в наложницы богатому продали.
Пришёл к начальнику уезда некий Лю учёный,
Сказав: «Вчера, прибыв в уезд, я слышал, вы кричали:
«Дать палок», я подумал, что ворам давали оны,
Но тут увидел девушку красивую, что били,
И её ягодицы снежный ком напоминали,
Который таял под лучами солнца, что светили,
И багровел в местах тех, куда палки попадали.
Скажите, почему вы так жестоко поступили»?
Сказал начальник: «Я за нравственность здесь отвечаю,
И делаю всё так, чтоб люди мне не говорили,
Что, проявляя слабость, я с них взятки получаю.
Цюань – красавица, если б не вынес приговора
Её пороть, то сластолюбец – я, - бы все сказали,
Без порки Чэня говорили б, что мне взятку дали,
Богат он ведь, не нужно мне такого разговора».
- «Но допустимо ли, чтобы «родители народа»,
Свою чтоб репутацию хранить, его терзали
Жестоко, - Лю сказал, - и мясо с кожею сдирали,
Влечёт поступок кару за собой, такого рода».
Прошло потом лет десять, и несчастье вдруг случилось,
Сидел начальник за обедом, блюда подавали,
Тут чёрный человек в окно влез, слуги увидали,
Ударил по спине начальника, и вмиг тень скрылась.
Начальник завопил, что боль в спине терпеть не может,
На ней два бугорка, как ягодицы проступали,
Затем возникла опухоль, врача тут же позвали,
Сказал он: «Горб неизлечим, лекарство не поможет».
Начальник в ярости, услышав это, возмущался,
Но сделать ничего не мог, спина всё багровела,
От приступов, болезненных, всё тело одряхлело,
И десяти дней не прошло, как в муках он скончался.
Власов Владимир Фёдорович