Некогда, в некоей стране жил капитан – а, может быть, живёт и сейчас. Капитан, как капитан – во всём белом. Белая фуражка, белый китель, белые брюки. И сам он был белый – седой. Юность потратил на морскую учёбу, молодость – на морскую службу, зрелость – на капитанскую властность. И теперь вот уже 25 лет командовал своим немаленьким торговым судном. Водил его по всем океанам, заходил в любые моря, знал лоции всех проливов и был уважаемым человеком с кортиком. Кортик тоже был белый – серебряный. Часть формы.
Отличал капитана каменный оптимизм. Что бы ни случилось, он говаривал: «А могло быть и хуже». Или «Вышло так, как иначе и не могло выйти». Последняя формулировка несколько туманная, смысл прост – как произошло, так и должно было быть. Он не жаловался на судьбу, на штиль, на ураган, на Бога… Возможно, оттого, что просто их не замечал. И, хоть и бывал его корабль трёпан морской стихией и людскими кознями, однако, всегда в срок прибывал в порт назначения.
И стало это Богу как-то не совсем приятно. «Вот человек, всего лишь человек, ни разу не обратился ко мне за помощью. А что у него есть? Да ничего у него нет – ни семьи, ни детей, ни дома, ни богатства, ни власти за пределами бортов его корабля. Одно только это старое судёнышко и есть. Будто качающаяся палуба может быть надёжной опорой!»
И наслал Бог бурю. Страшную. Невиданную. Сухогруз метало по гигантским волнам, валы били в борта жутким тараном, ливень заливал палубу, молнии едва не прибивали судно насквозь. Разношёрстная команда молилась на тридцати языках пятидесяти богам, но капитан твёрдо стоял на мостике в мокром насквозь белом мундире и кортик неподвижно висел на капитанском ремне. Шквалу не удалось сорвать с капитана фуражку… Наконец, буря стихла, последние крупные волны ещё прокатывались по океану, но уже стали бледнеть и рассеиваться тучи…
Капитан снял фуражку, выжал воду, надел и зорко осмотрел палубу корабля.
- Могло быть и хуже – заключил он.
Бога аж передёрнуло.
«Ну погоди, устрою тебе, будешь ещё молить меня и благодарить!»
И корабль тут же наскочил на риф. Хорошо наскочил – пробоина получилась такая, что исход был ясен сразу. Капитан сошёл в последнюю шлюпку последним. Едав успели моряки отгрести на полкабельтовых, как сухогруз ушёл под воду. Стоящий в шлюпке капитан снял фуражку, постоял, надел её.
- Могло быть и хуже.
Откуда ни возьмись, на море пал туман – не видно ни направления, ни других шлюпок, ни солнца. Где-то сияет, но где?
Капитан сидел на банке и размышлял. Долго и основательно размышлял он, прикидывал разные варианты и, наконец, вынес вердикт:
- Иначе и быть не могло.
«Придется принять меры покруче…» - огорчился Бог. Ему почему-то уже стал нравиться этот каменный капитан, но Бог азартен и привык добиваться поставленных целей. Взмахом убрал туман и…
Огромный кит вдруг вынырнул под шлюпкой, опрокидывая её. Люди посыпались в воду, крича и размахивая руками. Кит недоумённо посмотрел на людскую мелочь и нырнул.
Точением воды капитана утянуло вглубь – за спиной животного. Он пробовал выплыть, но глубина оказалась слишком большой и дыхания моряку не хватило.
Капитанская душа вылетела на поверхность океана, осмотрелась: все матросы с утонувшей шлюпки болтались на поверхности в спасательных кругах, в миле большой танкер медленно продвигался к месту катастрофы, шлюпки танкера отчаянно неслись к потерпевшим кораблекрушение.
И душа капитана промолвила:
- Могло быть и хуже.
Конечно, не промолвила – подумала, но в эфирной субстанции того света мысли звучат словами.
И душа предстала пред Богом.
- Ты ни разу не обратился ко мне за помощью или даже с маленькой просьбой. Почему? Не уважаешь?
- Кто я такой, чтобы отвлекать тебя, Боже, от вселенских проблем своими мелкими делами? Ты создал этот мир, дал ему законы – этого достаточно. Довольно только следовать этим законам или учитывать их.
- Но ты не бывал в церкви!
- Ты берёшь взятку свечками? – усмехнулся капитан.
Бог задумался. На самом деле, когда он создавал этот мир, то создал его не то, чтобы совершенным, но – полным. Его вмешательства в ход галактик и звёзд не требовалось, всё шло само собой, силою данных им законов. И ещё ему подумалось – вмешаться в чью-то судьбу означает нарушить собственные же законы мироздания. Сверхъестественного в мире быть не должно. Так зачем капитану просить Бога о том, чего он сам не может достичь? Ведь и Бог не может ему этого дать.
Снова плыл по океану старенький сухогруз, снова во всём белом стоял на мостике седой капитан. И, вспоминая – наваждение – не наваждение, а как что-то бывшее, но нереальное, капитан твёрдо сказал:
- Могло быть и хуже.
И добавил:
- А иначе и быть не могло.