Эта поэма выправлена по стихотворным размерам.
СОН ПОД МУЗЫКУ БЕТХОВЕНА
1.
Я видел усталого клоуна
в далеком и сонном саду,
где думы сплетались с кореньями,
с таинственностью беззвучия…
Где дни распускались сказаньями
с величественной неспешностью…
Там люди сбирали сон времени
с земли, ошалелой от осени…
И призрачно-зыбкие отблески
сияли в их серых глазах…
2.
Там я ощутил, словно сон во снах
на фоне руин замеревший день.
В пространство сквозь дали взирающего
усталого грустного комика.
Казалось, лишь миги назад
со сцены смешил хмурых зрителей…
И, вдруг, со смертельной усталостью
в борьбе за себя самого
он смог оказаться здесь и сейчас
в саду безымянного времени…
3.
Смотрел я, как грустно и нежно он
рукою усталой касается
цветков бледно синего клевера ,
должно быть, тихонько им сорванных
на светлых полянах безвременья.
В одном из бесчисленных снов.
4.
Наверно и сам я почти дремлю...
Лишь в дреме способен увидеть я,
как давнего друга, наставника, –
могучего, бледного этого
задумчивого старика…
И мне не забыть никогда,
как медленно я подошел к нему.
И , вдруг, потерял я себя
во взоре живой бесконечности
его опечаленных глаз…
5.
И я умирал и, смеясь, летел,
срывался, как с кручи в круженье сфер.
Безвременьем пела затерянность
(и таяла небом затерянность)
в распахнутой бездне огней.
Но он рассказал мне о совести.
И мысли мои успокоились.
И светлые росы теплейших слёз
текли по чуть бледным щекам.
Слезинки ожившего сердца, вы
как самые чудные радости,
усталые, зыбкие искорки,
как свеч огоньки средь ночей.
6.
Он все рассказал мне о совести.
И ноты его исцеляющих
сияюще-благородных глаз,
над ними могучий разлет бровей
запомнились мне навсегда…
7.
Вернувшись в реальность памяти,
одумавшись, освободив свой дух
от тягостных дум. Из дремоты лет
я высвобождаюсь, и думаю,–
что жизнь наша – что-нибудь – среднее
меж горестною судьбоносностью
и радостною клоунадою…
А, впрочем, подумать об этом всём
пожалуй, почти все равно,
что и не сказать ничего…
8.
О, Господи, Боже , – Вселенский Свет,
храни Ты нас от малодушия,
от ханжества и от предательства…
Храни нас, Всевышний, от многого,
что не перечислить словами нам.
Но, верю, когда бы на Господа
и где бы мы не уповали, всё ж,
нельзя и самим оплошать, нельзя –
по праву свободного выбора
и веры, и воли, и совести.
9.
В нас горести не успокоятся.
Но выйду на скалы древнейшие.
И в море, как в душу бурлящую,
задумчиво, тихо взгляну.
И стены столетий раздвинутся.
И яркие птицы искристые
сквозь время взметнут голоса свои
навстречу зари наступлению.
То – чувства мои вновь ожившие.
То – мысли иссиня-крылатые.
(То – мысли души окрылённые.)
И в этом полете начал моих
я так сожалею о прожитом,
которое сам, словно брошенный,
на чёрную сторону вывернул!..
10.
Друзья, о которых я думаю
и вы, о которых знаю. Вы
которых, до срока, не встретил я,
вы, будто бы звёзды горячие,
вы, как маяки в океане дней
в душе моей вечно сияете!
Такие далёкие близкие,
и самые близкие дальние
мной выучены наизусть.
Иль вовсе пока не разгаданы.
Как самые лучшие песни, – вы…
Как самые цельные роли, – вы…
По праву любви, веры, совести.