«……………………….
мир забывши тесный,
мы летим во весь опор
к цели неизвестной».
А. К. Толстой, поэт
1
Молодуха - что надо, всё при ней. Хотя… домашние тапки, накинутый наспех халатик. Но, возможно, это не для бесформенного размазывания девичьих прелестей, а как раз, наоборот, для тончайшего, филигранного их подчёркивания. «Всё при ней» наверняка служило этой коварной цели: и белые ноги, соблазнительно выглядывающие из-под коротенького ситца, и колыхающийся упругий задик, легко угадывающийся под тонкой материей (хотелось дотронуться), и сочные титечки, лениво спадавшие вниз, в закрытость халатика, но каким-то чудом, будто случайно, нет-нет да и выскакивающие оттуда, и по-детски оттопыренный животик, и голые руки с маленькими ладошками, и прелестная головка с небрежно раскиданными по плечам коричневыми волосами.
А молодая женщина, легко и безошибочно угадав интерес к своей персоне, вдруг бросила лукавый взгляд в сторону Володи, улыбнулась и, как заправская модель на подиуме, неожиданно и ласково повела задом. Потом, нехотя уходя в квартиру, она это блистательно повторила. Солодяников замер. Он, как мартовский кот за кошечкой, зорко следил за малейшим движением молодухи. В мыслях он уже шёл за ней. Противиться чарам проказницы, казалось, не было сил.
«Вот это бабенция!» - с восхищением думал он. «В Имыше таких нет».
Несколько дней спустя Володя Солодяников за стаканчиком красного виноградного вина рассказывал Катерине, - как звали молодуху, - разные занимательные истории. Они сидели в той самой квартире, откуда она тогда выходила «снять показания счетчика» и где он ее на лестничной площадке и закадрил - но сидели они не на кухне, а ввиду торжественности случая в зале и за столом, накрытым белоснежной скатертью. В тарелочках, которые «в поэтическом беспорядке» грудились на столе, находились нарезанные кусочками сыр, колбаса, салатики, соленые закуски, пельмени, стояла сковорода с румяной пыхтящей картошкой, яблоки с апельсинами, торт «ловелас» в красивой коробке, даже баночка красной икры (правда, пока нераспечатанная), три красных розы в большой хрустальной вазе, ну и разное прочее; они даже зажгли свечку. Большую часть всего этого добра Солодяников покупал сегодня сам; полный, так сказать, джентельменский набор. Пить он старался поменьше, чтобы Катерина ничего такого не подумала; мало ли чего. Он больше налегал на разговоры, разговорчики и на свои хорошие манеры. Примерно через час, когда запас разных занимательных историй у Володи заметно поиссяк, а в их отношения мужчины и женщины стал прокрадываться зыбкий момент, когда говорить им становилось не о чём: чужие же люди, ему надо было срочно на что-то решиться. Надо было либо вставать и уходить, сославшись, к примеру, на позднее время, либо «продолжить битву за урожай», как писалось тогда в газете, правда, в ней писалось про уборку зерновых. «К чему это приведет? Не знаю», - честно думал он. И все же, как настоящий мужчина, он выбрал вторую цель: пока она есть, то и надо было к ней стремиться и, если уж идти, то идти до конца. Поэтому он стал Катерину интриговать, заинтересовывать или, проще говоря, «обалтывать»; это для того, чтобы она увидела в нём личность, самца.
«Заинтересовал её, перетянул одеяло на себя – она моя, нет – выгнать, может…» - откровенно думал он. «Природу не перехитришь. Женщина так устроена: по-другому она просто не способна почувствовать сексуальный интерес». Вот Вовчик и старался. Что и говорить: момент был ответственный.
«Было это со мной. Точно, что со мной. Правда, не знаю, почему я там оказался. Ну, если душа освобождается после смерти тела, то…делай выводы сама: час озарения, момент выхода души из тела во сне. У некоторых талантливых людей это случается». Володя не стал пояснять, почему он стал вдруг «талантливый», а Катя не спросила. Ей было просто не до этого. Она напряжённо слушала. Иногда ребёнок так же испуганно таращит глазёнки, глядя на взрослых и внимательно вслушиваясь в трудные слова; ещё при этом шевелит губками, пытаясь запомнить.
А Володька вдруг осмелел. Он взял бокал вина, отпил немного, небрежно поставил бокал на стол. Что хозяйке, кстати, очень понравилось. Все её ухажёры, которые были до него, выпивали спиртное махом, до последней капли, «еще и донышко поцелуют»; и все они ей за это вдруг разом опротивели. А этот – высокий, белый, голубоглазый, с длинными волосами и светлыми усами. Одет «как никто больше не ходит»: в чёрный костюм с жилеткой. А как говорит? И все об отвлеченном, высоком. Его, вроде, и не поймешь, а интересно. Она подумала, что если бы здесь сидел Нуриманов, то он бы весь вечер нудно рассказывал про кошку, которая перетаскала цыплят у соседа, а тот никак не мог ее изловить, или что-нибудь в этом роде, и, не закончив рассказа, сам бы первый громко смеялся, брызгая слюной, а потом, чего доброго, ещё потянулся бы ее потискать, маслянисто улыбаясь и потирая руки от удовольствия. Она Нуриманова тогда выгнала и ничуть не жалела об этом: от него такие синячищи остались. «А этот… донжуан чертов, сидит себе и сидит… только языком чешет!..»
«…Испытываешь тихую радость»,- продолжал Володя елейным голоском. «Очень хочется полететь по-настоящему, даже улететь куда-то. О тех, кто остался на земле, не думаешь. Чуть-чуть, разве что. Странно, но никто тебе не рассказывает, а ты сам это знаешь».
«Что знаешь?»- спросила вдруг Катя и сробела; ей хотелось спросить про другое.
«Ну, про что сейчас начну рассказывать. Сбивчиво, может быть; не каждый же день бываю там и общаюсь с теми…потусторонними. А, в общем-то, обычный мир. Правда, люди там могут летать, ну а остальное – всё такое же».
Володька снова отхлебнул вина.
«Кстати, сначала ты летать не можешь. Душа ещё не освободилась от земного, которое тянет тебя вниз и не даёт оторваться от земли. Грехи, там, чувства… И ты перелётываешь да взлётываешь метра на полтора-два. Это уже те, которые…ну, полностью очищенные, что ли, называются по-ихнему как-то, совершенно бесчувственные парят, как холодные перистые облака на огромной высоте, прямо, как старики наши; они и в космос запросто могут. Но им уже ничего такого не надо. Вот парадокс. Получается, что самые ценные там те, которые свеженькие. Они и переживания секса имеют (ведь пока ещё не очистились от земных грехов), поэтому тамошние души (бывших женщин) так и льнут к ним, так и льнут».
Женщина смущённо засмеялась.
«Ишь, смех какой у тебя жизнерадостный. Это хорошо. А я вот уже не умею так смеяться. Я столько пережил...
Души тоже не вечные, не умирают, конечно, но переходят в другое какое-то состояние. Но ради того, чтобы свободно летать, пожалуй, стоит испытать это ещё раз. Нет, есть там и горы, и пропасти, и леса, и моря. Иначе же не интересно будет. А я бы махнул в смоляные, космические просторы необозримые, чтобы узнать, что же там дальше, на самых задворках и в центре. Опять же, разве может быть центр и край у бесконечного? А руководит всем этим какой-то старый хрыч. Вот хочешь - верь, хочешь - не верь. Да нет, конечно, я с ним не общался. Откуда. Ну, чего ради он со мной станет лялякать? Скажешь тоже. Да. А Солнца там нет. Темно. Сумеречно. Пропасти – чёрные, без дна. Леса – тёмные, дремучие. Но радостно. Хм. В раю побывал…Эх, милая Катя, с тобой бы на пару мне было бы там гораздо интересней. Полетали бы».
Володя вдруг взял её руку и припал к ней губами. Это вышло естественно, не как у Нуриманова. Но она быстро отдернула руку, отодвинула свой бокал и вилку подальше от края стола, встала и принесла с кухни несколько кусочков хлеба, оглядела стол, успокоилась, потом села и положила свою руку туда, где она находилась прежде. Володя снова жадно припал губами. Они посидели так. Но ей было неловко.
«Всю руку обслюнявил»,- подумала она. «Уснул, что ли?»
Он поднял голову, снова отхлебнул вина и вполне трезвым голосом продолжил.
«Видел я и ад. Было так страшно. Представь: в какой-то скале вырублены узенькие щели, и такие узкие, что человеку можно только бочком-бочком с трудом протиснуться. Горячо! Душно!»
Глядя на него –такого- она вдруг громко, от души расхохоталась.
«Тискался, тискался – увидел дверь», -говорил он, тоже невольно улыбаясь. «Открыл её вовнутрь, а там…на колени встать и только тогда можно вползти в махонькую каморку. Вполз – и дверь захлопнулась. Всё. Тысячу лет сиди в горячей мгле и искупай вину. Хоть заорись – а никого нет, чтобы, там, покаяться по-человечески, на коленях. Фиг тебе!.. Нет места даже встать на колени. И смерти нет, чтобы умереть опять же. И вообще никого и ничего, кроме горячей темноты и тесноты, нет. А так, чтобы перед кем-то покаяться…Откуда? А как хочется встать, посмотреть сверху!.. Жуть, короче».
Лицо у Кати посерьёзнело, вот-вот слезки закапают.
«Прелесть. Откуда такая непосредственность? Да она большой ребёнок. Как хорошо, что я встретил её».
2
Володя Солодяников приехал на Урал из небольшого сибирского городка Имыш, что стоит на реке Чулым. Трудно сказать, есть ли у таких людей, как Вовчик, Родина? Судите сами. Родители его сидели. После отсидки жили на поселении, потом осели в Имыше. Когда Володе исполнилось пятнадцать лет, умер отец, а через два года мать. Вовчик остался один. Он жил в дощатой хибарке – наследство родителей – на задворках какой-то войсковой части. С малолетства привык бегать в кочегарку к солдатам перекусить. Таскал им за это самогон и курево. Впитал буквально с молоком матери, что «заложить» кого-то – это «западло». Хоть окончил всего десять классов, но оказался весьма смышленым «фраерком», вероятно, сказались гены папаши, который в другой (еще до тюрьмы) жизни был аферистом и фальшивомонетчиком. А ведь эти статьи даже на зоне всегда считались элитными. Да. Фальшивомонетчики, так те вообще ценились на вес золота, потому что среди них действительно попадались очень талантливые люди. Этот криминальный контингент был способен если не на все, то на очень и очень многое. Вот и его папаша…Но тот твердо решил после отсидки больше на «хозяина не работать». Поэтому и в Володьке папашины таланты проявилось только… в безобидном умении «молоть языком» и «нарисовать, что угодно». Поэтому он перебрался в г. Ужур и устроился на базу МТС художником. А тогда даже художник, работавший «в оборонке», закалачивал по две-три сотни. Чего еще? На выпивку и девиц хватало. Жизнь вошла в другое русло. Появились в изобилии деньги и кореша.
Володя Солодяников родился в Красноярском крае. Он не считал, например, странным, что местные коренные девушки (хакаски) ходят на танцы в клуб при сорокаградусном морозе в одних капроновых чулках, или, что два раза в году: в мае и в феврале дует сильный ветер, который поднимает почву с полей, и небо при этом чернеет, а машина не в силах ехать, если ветер дует ей в ветровое стекло, или, что зимой мороз бывает минус пятьдесят три градуса, и при этом на улице стоит пар, как в парной, или, что летом в лесу растут такие диковинные цветы, какие в Средней России выращивают в оранжереях, или, что приезжий может в жару запросто подхватить воспаление легких, так как в тени, где-нибудь у ручья, «изо рта пар идет». А местные нравы? Можно было на улице услышать такой диалог.
«Хэк, плохой свадьба».
«Почему так говоришь?»
«Нет, плохой. Совсем плохой. Все живой остались – моя и вспоминай ничего нет. А невеста?.. Худой, один. Э-э. Совсем тьфу. Вот если бы была при ней двое, лучше трое дети!.. О! Тогда да, тогда это была очень хороший невеста. Много соболя можно давать».
Совсем недавно, во времена СССР, там, в Сибире, вовсю кипела военная жизнь. В пятидесяти километрах от его городка находилась станция Ужур, куда день и ночь везли железнодорожные составы различную продукцию на оборонный комплекс. Чего-чего, а точек хватало. Вся округа в войсковых частях; кругом солдаты, солдаты. В основном, конечно, стройбатовцы. Брежневская империя не считалась ни с какими затратами ради поднятия обороноспособности страны. Может быть, тогда это было необходимо? Тогда, в шестидесятых годах, не мудрствуя лукаво, строили каркасные бараки и давали им армейские названия - это казарма, это клуб, это штаб. Тогда главное было защитить страну от ядерной угрозы, построить надежный щит. А дальше…
А потом Володя хорошо запомнил время, когда Советская Армия потихоньку переродилась в другую: главным мерилом престижности стала не действительная боеспособность части (все это для отчета, для проверяющих), а отделанный, например, кабинет или квартирка командира части: подполковника там, или полковника. Выкручивались как-то, но денежки живые всегда находили. Что ты! Отделать кабинет или жилье начальника – это же свято. Не в Америке чай живем, а в России.
Короче, Вовчик стал отделывать кабинеты армейских боссов. Сначала - с применением обыкновенного твердого картона, а потом и до ГВЛ дошел. Идея была простая: по отвесу выставлялись реечки, которые закрывались подручным материалом. При этом все «выпирающее, бросающееся в глаза»: чугунина батарейная, каналюка и прочее - аккуратненько закрывалось, зашлифовывалось заподлицо, а затем закрашивалось. Потолок тоже красился. В умелых руках кабинет в течении двух-трех недель буквально преображался, становился чистеньким, свободным. «Лучше маленький Ташкент, чем большая Сибирь», - говорил ему бородатый Богдан, который красил обычно потолки. Да не просто красил, а наносил узор. Большой был специалист по потолкам. Его и ценили за это, конечно.
«Вокзал Ужурский никогда
Гудеть от публики вагонной
Нам не придется, но сюда
Идут составы-поезда
На оборону…»
Володя Солодяников знал не понаслышке, что значит «идут на оборону». Пошла непрерывка, нужен песок. А эшелоны стоят, их много, но песок грузился влажным, поэтому полувагоны и платформы превратились в нечто едино-монолитно-целое, как Коммунистическая партия. Кто его может взять? (Ночью - «рота подъем» и «вперед и с песней».) Только люди с ломами или кирками в руках: на полувагон – по восемь или десять стройбатовцев, на платформу – по шесть. Все. И целая ночь впереди.
«Луна, как будто блюдце,
В кольце – так это зять;
Сегодня ночью будет
Мороз под сорок пять.
И никуда не денешься,
Попал – ни дать ни взять.
Хоть ленишься – не ленишься
Песок нам надо дать…»
А точка, где в шахте ракета устанавливается?.. Снаружи - радановая сетка, потом… Короче, миллион человек (конечно, если без танков и артиллерии) будет штурмовать и никогда не возьмет. Столько там всего: и высоченный забор с колючей проволокой, и надолбы, и рвы, и электрический ток…Гарантия безопасности – сто пятьдесят процентов. Шахта изнутри облицована листами нержавейки, которые крепятся на болтах или шурупах, которые тоже из нержавейки. И все сделано на совесть настолько добросовестно, что даже самый крохотный шурупчик, и тот – произведение искусства. И все это хозяйство надо взрывать, потому что оно морально устарело. Куда деваться? Ракету увезут, кабеля уберут и взрывают «со слезами на глазах». Но Вовчик-то мало вникал во все это. Он умудрился припеваючи прожить здесь пятнадцать лет. Но пришли новые времена. Оборонку свернули. Войсковые части стали резко сокращать. Володя призадумался, как жить дальше. Один раз он видел, как начальник штаба застрелил собаку. Рыжая псина ничего такого не подозревала и мирно рылась себе в отходах. Вдруг - бац!- выстрел. Пуля попала ей в затылок. Бедная собачка очень удивилась, чуть дернулась, потом осела и ткнулась мордочкой в помои. На всю жизнь Вовчик запомнил эту собачку. Меньше всего на свете ему бы хотелось закончить свои дни, уткнувшись лицом в вонючие солдатские помои. А тут один старшина, Сергей Вакулов, собираясь на дембель, сказал: «Тебе, парень, надо жениться. Если надумаешь, то приезжай на Урал, адресок я тебе дам. Живет там одна старая девушка, но золотой человек. Ты при ней всегда будешь сыт, обут, одет. Чего тебе еще? А здесь? На хакаске жениться, что ли?»
Он собрался и приехал на Урал. И вот когда Володя хотел уже позвонить в дверь квартиры на четвертом этаже (как оказалось, квартира была не та, да и дом был не тот; он ошибся), но тут вышла на лестничную площадку Катерина…Вышла и все расставила по своим местам. Наверное, это судьба?
3
Свадьбу сыграли скромную, даже не свадьбу, а просто провели вечеринку. Невесте все-таки было уже двадцать девять лет, а жениху – тридцать три года. Пришли Катины подруги: Зоя –белая руками и шеей и в цветастом платье, которая весь вечер смеялась и без конца радовалась, Нина – в светлых брюках и полосатой кофте; у неё был крупный нос, и она, вероятно, чтобы скрыть это, все время задирала лицо вверх; была ещё одна тридцатилетняя девушка, молчаливая, с длинными волосами, и ещё одна - в кудрявом парике, который делал ее похожей на овечку; сходство усиливалось от ее маленьких глазок; которыми она, кстати, всерьез считая себя неотразимой, то и дело смотрела на свой лоб и при этом часто моргала; наверное, сегодня ей хотелось выглядеть невинной пай-девочкой. Володька был в тех же брюках, но в белой рубашке с длинным рукавом; в этой своре престарелых девиц он выглядел мальчиком-десятиклассником, если бы, конечно, не усы; но и десятиклассники такие бывают... Все прошло замечательно. Правда, когда Володя вышел на лестничную площадку покурить, с ним увязалась дама, похожая на овечку; и та вдруг, закатывая глаза и нервно стряхивая пепел длинным ногтем, стала такое рассказывать про его Катю… Он не запомнил слова, но нехорошее чувство осталось.
Они стали жить с Катей в ее однокомнатной квартире, которую ей оставила по завещанию бабка. А мать Катерины, пятидесятилетняя женщина, жила в своем доме в поселке; мужа у нее никогда не было, но она всю жизнь добросовестно пыталась его найти. Поговаривали про нее, что она любительница пороманничать. Теща обычно торговала у магазина всякой мелочью со своего огорода. А квартире требовался срочный ремонт. Дом был кирпичный, но старый. Балконная дверь разбухла от влаги и плохо закрывалась, отчего по полу гуляли дикие сквозняки. Краска на деревянных полах местами отколупилась, пола скрипели. На потолке между плитами не были проведены русты, и змеились предательские трещины. Окна тоже требовали ремонта. А кухня была совсем страшная. В общем, как говорится, куда ни кинь – всюду клин. Володька стал на время ремонта штукатуром, маляром, плиточником, и кем только он не стал. Да ему было не привыкать, он уже прошел по ремонтам такую сибирскую школу. Сначала надо было залевкасить и побелить потолки. Потом, подогнать двери и окна и покрасить их, хотя бы на два раза. Затем, наклеить обои и покрасить пола, а может и проциклевать. А ванную и туалет тоже надо было покрасить и наклеить плитку. Но перед этим устранить течь кранов и унитаза. Катя взяла на работе десять дней отгула за свой счет, а Володя ещё не успел нигде устроиться, поэтому был пока свободен. И работа закипела. Это были их самые счастливые дни. Нет, что ни говори: молодые, здоровые, они с Катериной работать умели. К концу первой недели их квартира преобразилась: она стала новенькой, чистой, пахнущей свежей краской. Теща пришла в гости и ахнула. Сначала подумала, что ошиблась дверью. «Ай да зятек!»
Они с Катей были совершенно счастливы. Бывает такой период в жизни каждой молодой женатой пары, когда детей еще нет… Чем им заниматься? Известно чем. Это было время «безграничных возможностей» как его охарактеризовал Вовчик. И частенько двери молодых супругов (даже днем) были закрыты для посторонних посещений.
Летом они поехали в путешествие по р. Белой, р. Каме и р. Волге. Привезли оттуда кучу впечатлений и два альбома фотографий.
К концу лета они пошли в гости к теще. Надо было помочь ей выкопать картошку.
Стоял сухой сентябрь. Тещин дом находился на горе, рядом с помойкой. Огород был большой, заросший бурьяном, частью, конечно, ухоженный. Росли яблони и груши. Стояла теплица под стеклом.
«А мне хватает», - говорила теща. Была она такой же белой и дородной, как дочка. Володя взял лопату в руки. Хорошо пахло землей и картофельной ботвой. Засаженной картошкой земли было немного, всего сотки три с половиной. Земля же была мягкой, хорошо удобренной. Копать такую картошку – одно удовольствие. Мужчины обычно работают молча, а женщины при этом разговаривают или точат лясы. Вероятно, этому всему есть разумное объяснение. Ведь мужчина обычно выполняют тяжелую работу, а женщина – что полегче. А попробуй-ка поворочать огромный пласт земли, вытаскивая на поверхность клубни, и при этом без устали молоть языком. Не получится. Но земля была на удивление сухой и легкой. Короче, Володя тоже разговорился. Кстати, тещу он не называл ни по имени, ни по фамилии, просто рассказывал ей что-нибудь и все.
«В Голландии, я читал, с одной сотки получают тонну картофеля, не как у нас. Но там ее высаживают рассадой, как помидоры, и на один корень за лето льют пятьдесят ведер воды. Картошка, правда, у них вырастает не рассыпчатая. Ее варишь, варишь, а она, все как мыло. В ней крахмала мало. Она идет только на хрустяшки всякие. Зато много. Тонна – это же примерно сто двадцать ведер картошки с сотки».
Женщина удивилась.
«А у нас –хм!-за все лето картошку ни разу не поливают, да и…Как это рассадой? Это же замучишься по полю ползать. А для чего?»
«Ну, когда картошка начинает расти, то питательные вещества с клубня ей нужны, они ей полезны. А когда растение выросло, то клубень, гния, мешает его росту. Надо бы, допустим, проползти по рядам и старые клубни руками из земли повытаскивать, вот тогда действительно будет настоящий урожай».
Теща от души посмеялась рассказу веселого зятька. «Дай-то бог»,- думала она, - «дай-то бог».
Солнце пекло, но по-сентябрьски не сильно, с прохладцей. Картошку сваливали прямо на гряду, просушить. Урожай собрали хороший: почти пятьдесят ведер. Потом опустили ее в подпол. Володя спрыгнул вниз принять ведра.
«Мужа нет, а подпол хороший», -отметил он про себя. «А сколько банок у нее заготовлено впрок: и помидорки, и огурчики, и грибочки, а банкам с вареньем –так вообще, кажется, счета нет».
«Гора с плеч. Вон дожди обещают. Хорошо, просто замечательно…», - без конца повторяла теща, - «…а потом вы же на работу соберетесь, и что я одна буду делать? Беда».
Потом они посидели за столом. Теща сварила картошку «в мундире». Катя быстренько приготовила салат из помидор, заправила его луком и маслом. Нарезала тоненькие кусочки сала. Еще выставила на клеенку белые головки лука вместе с зеленью и черный хлеб. Ну, просто обалденная закусь. Володя вытащил из сумки заранее купленную им бутылку красного вина. Катя, между прочим, почти совсем не пила, так, пригубила чуток. И по переглядам дочери с матерью, по их таинственным перешептываньям Володя почти безошибочно угадал, что таинство, пожалуй, свершилось: его Катерина забеременела. «А еще бы ей, бедняжке, не забеременеть?..» А может быть он ошибался? Но говорить об этом вслух, как-то не полагалось, что ли. Ох, эти бабьи суеверия!..
Они вышли с женой посидеть на лавочке. Ночь подкрадывалась темная и звездная. На траве по блеску угадывалась роса. Вовсю цикали кузнечики. Где-то далеко мяукала кошка. Внизу у реки шумно дышал завод, горели огни. А дальше нависал огромной тенью Ильменский хребет, по склону которого тоже горели разные огоньки. Там были дома и жили люди.
«А мы с Любкой, когда маленькими были, за цветами лазили. Был один жуткий дом. В этом доме жила старенькая бабушка. Все говорили, что она колдунья, Может потому, что ходила она всегда в черном. А в садике росли такие чудесные и разные цветы. Никто не знал, как она их выращивала, но были они просто прекрасными. А, может, мне сейчас так представляется. Все-таки воспоминания детства. Мы и залезли…Ох, как она вышла из дома да поглядела на нас пронзительно; говорит, порчу на вас напущу, без парней будете век куковать».
«А вы что?»
«А мы с Любкой, дуры набитые, убежали, а потом смеялись до колик в животах. Тогда нам парней не надо было».
«А теперь?»
«А теперь… надо».
Они поцеловались.
Как-то зимой Катя наткнулась на зеленую ученическую тетрадь. Раскрыла ее. Это были заметки, написанные рукой Володи. Катерина удивилась: «Он еще и пишет!..Вот бы никогда не подумала. С виду ну нисколечко не похоже...»
4
Путевые заметки на теплоходе «Башкирия», написанные рукой Володи.
17 июля. В 4-23 Москвы прибыли на Уфимский ж.д.вокзал. А отправление нашего теплохода «Башкирия» только в 18-00. Мы с женой решили оставить на нём вещи и вдоволь нагуляться по городу. Когда ещё придётся.
Несмотря на ранний час, солнце припекает. Таксисты и грузчики на выходе в город наперебой предлагают свои услуги. Вышли, осмотрелись. Вероятно, когда-то место для Уфимского ж.д.вокзала было выбрано не самое удачное: ощущение, что сидишь в яме, и нависает над головой этакая каменная глыба. Похоже, вокзал реконструируют: где-то стучит отбойный молоток, в клубах пыли и чада подъезжают большегрузные самосвалы, которые вываливают то песок, то щебёнь, пахнет битумом, тут же работает автокран, им выгружают какие-то блоки, снуют загорелые рабочие. У нас осталось длинное, гнетущее чувство ожидания... Наконец, дождались свой автобус, сели в него и минут через двадцать пять прибыли к остановке «Монумент Дружбы». Действительно –радость!- стоит у причала наш белый теплоход, но на него не пускают. Рано. Что же делать? Незнакомый город, впереди целый день, а у нас на руках две тяжёлые сумки. Пришлось ехать обратно на ж.д.вокзал и сдать свои вещи в камеру хранения.
Короче, запомнилась нам Уфа…Жара. Кругом идут какие-то ремонтные работы, повсюду пыль, продают мороженое, а минеральную воду почему-то не продают. Ещё: нигде не найти свободной скамейки. Но красивый город Уфа, особенно у Телецентра, где стоит памятник Салавату Юлаеву. Такой вид открывается сверху на р. Белую. А на том берегу долго (как видит глаз) тонут в синей дымке невысокие горки, покрытые лесом, и изредка мелькают какие-то белые селеньица.
Мне в голову лезут (вероятно от перегрева) всякие нелепости типа: памятник «Монумент Дружбы» посвящён дате добровольного вхождения Башкортостана в состав России, а памятник Салавату Юлаеву посвящён народному герою, который всю жизнь боролся с российским царизмом. И это происходило всё в том же неспокойном 18 веке. Или я что-то не домысливаю? Уфа же долгое время была просто маленькой русской крепостью, а теперь вот - столица?..Но мне лень на жаре напрягать свои мозги дальше. И я успокаиваю себя тем, что всё это, конечно же, случайный набор исторических парадоксов.
Наконец, мы на борту теплохода…Первым делом, конечно, переоделись и пошли на пляж искупаться. С моей Катериной только и ходить на пляж. Всегда есть центры повышенного внимания, на которые пялятся все окрестные мужики. Так вот Катерина и является одним из таких центров. Еще ведет себя!.. Тьфу! Улыбается всем… Потом, (наверно, с перепугу) я купил целых две полных упаковки минеральной воды. Мало ли чего.
Звучит марш Бельских речников. Под крики и бесконечные махания платочками и просто руками провожающих и отъезжающих ( я не люблю столь трепетные моменты, а Катерина ничего: улыбается и машет) медленно, величественно мы отплываем. Путешествие начинается.
18 июля. 12-00. Пришли на зелёную стоянку «Сергеевка». Первая остановка. Жара. Все отдыхающие идут на пляж купаться. С теплохода спустили лодку, и не пускают заплывать на глубину. Но отдыхающие - люди взрослые - и на эти запреты сначала мало обращают внимание. И, конечно, некоторые заплывают немного дальше. Я тоже…Но сразу почувствовал (ого-го!) мощное подводное течение. Меня протащило метров тридцать, прежде чем сумел вырваться оттуда. Другие тоже испытали это на себе. А в кино показывают, что с идущего на полной скорости теплохода люди прыгают низ головой, и ничего, живые…Теперь я понимаю, что такое вряд ли могло происходить в действительности, потому что, прыгнув, человек сразу угодит под винты, а на судоходной реке помимо сильного течения ведь водовороты разные случаются. Порой, глядишь за борт, и кажется, что вода там кипит: такие вот водовороты. Так что, шансов выжить мало. Катерина боится залезть в воду: сразу со всех сторон ее начинают опекать десятки противных, назойливых мужиков. Что за отвратительное существо природы - волосатый мужик!..
А пляж неплохой: песочек мелкий, белый. Этот берег обрывистый, а противоположный пологий. Там тоже люди купаются. Но их разглядишь, если только смотришь в бинокль. Те себя, конечно, гораздо свободней чувствуют. И стоит там одинокое дерево, с толстым стволом, дуб не дуб, клён не клён. Красивое - не передать. Мы, покупавшись, тоже сходили в лесочек на нашем берегу. Растут в нём дубы, клёны, березки. Взяли на память по дубовой веточке с желудями. И такая прелесть в жаркий день, как в детстве, пройтись босиком по пыльной, полевой дороге. «За это можно всё отдать!»
18 июля. Вечер. Плывём уже чуть больше суток. Река Белая –мелкая, извилистая, местами (мне так показалось) опасная для речного судоходства водная артерия Башкирии. Судите сами. Расстояние между берегами, порой, сужается до сорока-пятидесяти метров. Что при ширине теплохода в 10-12 метров да при встречном транспорте да если ещё сминусовать на настоящее русло, ну, где бакены красный и белый стоят и где действительно глубоко, то очень впритык всё получается. Теплоход, к тому же, идёт не по середине реки, что на первый взгляд было бы логично, а, прижимаясь то к правому, то к левому берегу, и по такой алогичной траектории, что её проекцию предугадать (пассажиру, например) довольно трудно. Наверное, для этого надо перед собой иметь навигационную карту крупного масштаба, на которой обозначены все бакены, углы поворотов, мели и т. д.
Теплоход (я это раньше не знал) пристаёт к пристани, оказывается, не абы как бы, а, всегда становясь носом против течения, это чтобы погасить скорость и чтобы его потом не развернуло. Вот под углом носом приближается, приближается к пристани. Вот тонким линем (верёвочкой) матрос подаёт носовой канат (швартов). Он, как змея по воде быстро-быстро ползёт. Быстро – чтобы его ненароком под причал не затащило. А в кино показывают, там, типа «лови-держи» и бросают канат. Ерунда полная. Да его и не кинешь рукой. У него же диаметр один миллиметров пятьдесят-шестьдесят. Представь, такую бухточку швырнуть. Потом лебёдкой пароход подтягивает, подтягивает себя к причалу. Подтянул. Раздаётся команда старпома - и подают задний швартов. Тоже подтягивает... А отходя от пристани, проделывается всё это в обратном порядке. Правда, иногда бросают два якоря. Красиво наблюдать.
19 июля. 7-30. Прошли шлюз. Здесь р. Белая вливается в р. Каму. Шлюз – интересное сооружение, но опасное. И говорят, что случаи были…Всего за время путешествия нам пришлось пройти четыре шлюза туда и четыре обратно. Конечно, натерпелись. Особенно страшно, когда теплоход плавно, но на хорошей скорости (а её ощущаешь по яростному мельтешению бетонных стен) входит в узкий шлюз и идёт ещё метров сто-двести то ли не тормозя, то ли безуспешно пытаясь затормозить. А противоположные ворота… приближаются, приближаются. Сразу в голову лезут мысли разные типа, что теплоход «не смог остановиться, по инерции носом легко прошил тонкие металлические листы и с высоты восьми метров упал вниз»…бул-тых! Чем не сюжет для очередного фильма ужасов. Но нет. В последний момент как-то, но…останавливаемся. «Фу!» Невольно вырывается общий вздох облегчения малочисленных туристов, которые, несмотря на ранних час, собрались-таки на верхней палубе поглазеть на чудо (шлюз) и замерли вот...
Прицепились к крючкам, которые ходят в пазах типа поплавков. Вода подаётся под напором, теплоход дрожит на крупной зяби, и дёргается на привязях (швартовых). Уровень воды изменили метров на восемь, открыли другие ворота и мы вошли куда-то.
19 июля. 11-30 (без опоздания) пришли в г. Нижнекамск. Пароход будет стоять до 14-00.
Это Тюбян Кама или город Нижнекамск. Р. Кама огибает его подковой. На счастье. Чуть ниже в р. Каму втекает р. Вятка, а ещё чуть ниже всё это, соединившись, впадает в огромное Куйбышевское водохранилище (море). На карте всё это напоминает эмблему фирмы «Мерседес»; такие же три луча разбегаются в разные стороны. В центре какое-то крохотное Камское Устье, а по краям такие глыбы-мегаполисы как г. Ульяновск и г. Казань, ну и глыбки помельче – там, разные… г. Нижнекамск, г. Елабуга, г. Набережные Челны.
Елабуга -есть в этом названии что-то чистое, святое. Святой источник. Икона Божьей Матери. Иоанн Крондштадский. Художник Шишкин. Купец Стахеев. Кстати, не его ли магазин стоял когда-то в Катином дореволюционном городке?
А город Нижнекамск ещё молодой город. Он был заложен в 1960 г. Сегодня в нём проживает двести двадцать тысяч жителей. Ещё - в нём пятьдесят девять тысяч семей, на которые приходится шестьдесят три тысячи автомобилей. Ничего себе! А улицы совсем не загружены транспортом. Как им это удаётся? Загадка. И дороги везде хорошие. И чистота. Кстати, во всех волжских городах, которые мы посетили, очень мало иномарок, в основном на улицах видны отечественные «вазы» разных калибров. Два огромных гиганта-завода: химический и шинный, расположены по розе ветров в одиннадцати километрах от города. Так вот почему воздух здесь чистый! На улицах очень много цветов. Жар птица и Эйфелева башня из цветов, например.
Были на святом источнике. Даже приготовили тару, но по иронии судьбы (автобус опоздал) не смогли взять с собой ни капли. Я думаю, Он не захотел этого, а Он, конечно, сильнее всех нас. Художник Шишкин написал здесь «Корабельную рощу». Сегодня от тех сосен мало что осталось.
В г.Нижнекамске практически решён жилищный вопрос. Много нестандартных домов. Город построен микрорайонами. Это обособленные зелёные жилые массивы с магазинами, автостоянками, школами, больницами. В городе спокойно уживаются две религии: христианство и мусульманство. Повсюду слышна чистая татарская и чистая русская речь. Жаль: плёнка в фотоаппарате закончилась. Цены в магазине впечатляют (вероятно, здешние жители хорошо зарабатывают). Килограмм черешни стоит, например… Город мне, конечно, понравился. Но мне радостно, что Катин родной городок тоже ничем не хуже. Даже лучше. Красивыми лесами, например, озёрами. А если бы в него вложили такие же огромные средства да начали бы застраивать все пустыри, то мы бы тоже, конечно, не ударили в грязь лицом и наворочили!.. Как мне нравится, порой, сослагательное наклонение!
19 июля. 17-00. За бортом – центр россии-татарии. А что это такое? Обрывистые берега из глины, тёмные наклонившиеся ёли да сосны, полное безлюдье и бескрайний, пенистый, водный простор. Вон урман, где леший-шурале живёт. Странно всё это. Правда, воздух чистый.
18-30. Проехали г. Чистополь. Город разбросан по холмистой местности. Телеретранслятор на холме. Был здесь когда-то знаменитый часовой завод, от которого, говорят, осталось теперь одно название. Интересно, а чем здесь люди живут теперь? Льёт и льёт сильный дождь. Довольно ветрено и холодно. А у нас нет с собой тёплых вещей. Как путешествовать дальше?
20 июля. 13-30. Город Чебоксары. Столица Чувашии. Чаваш – как они себя называют. Потомки волжско-камских болгар и сувар. Чавашия когда-то входила в состав Казанского ханства. Потом добровольно вошла в состав Русского государства.
Солнечно. Прошли под радугой: поставили арку в виде радуги, и все сошедшие с трапа, прежде чем ступить на чувашскую землю, должны были пройти под ней. Встречали нас хлебом-солью самодеятельные артисты в национальных костюмах. Миловидная женщина сказала проникновенную речь. Потом взяла за ручку девочку лет трёх (туристку) и ввела её в круг. Зазвучала музыка. Глаза многих женщин увлажнились.
Памятник Ленину, ул. Урицкого, ул. Дзержинского. Фонтаны на воде. Памятник Матери. Арбат. Есть фамилия Кудряшовых. Красивый город. Наглые птицы: вороны, голуби, чайки.
Когда уезжали, на небе появилась настоящая радуга. Неспроста всё это. Думаю, в мире что-то есть, которое нами правит.
Ночью, уже на воде, пережили морскую бурю. Мы шли по Куйбышевскому морю. Берегов, естественно, не видно. Волны высотой метра полтора (правда, покатые) резко и сильно били и били о борт теплохода. Пароход швыряло туда-сюда, как щепку. Нервы у всех на пределе. Мне тоже было очень неспокойно. Я боялся за себя, но больше всего за Катерину: она вообще плавать не умеет. Хотя ее-то, конечно, спасут, эти противные, волосатые мужики. И еще меня всю ночь мучил вопрос: а если молния попадёт в теплоход. И что? Всем конец? Теплоход же полностью металлический, а вода - прекрасный проводник. А как тогда на океане ходят, где настоящие штормы? Надеются на то, что, может, сегодня обойдётся и молния не попадёт? Такого быть не должно. А как всё же работает система молниезащиты?..Непонятно. А молнии так и сверкали, так и сверкали всю ночь. Будто издевались над моими страхами.
«…Той сверкающей игрой
Бесконечно горячились,
И с шипением, порой,
На воду остыть садились».
21 июля. 6-00.
На рассвете прошли мимо Макарьевского монастыря. В уголках сознания всплыло, что где-то здесь проходили знаменитые макарьевские ярмарки. А ешё…что здесь в р. Волгу впадает р. Керженец, по берегам которой издревле селились староверы; и именно отсюда пошло гулять по России мрачное слово «кержаки». А места вовсе не мрачные. Тонкая полоска леса – и «омытый водами» белый, праздничный монастырь с шестнадцатью куполами.
21 июля. 11-00.
Город Н.Новгород. Речной вокзал. Смутно вспоминается, что-то типа… родина Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского… в 1611 г. земский староста К. Минин и нижегородский воевода Д. Пожарский подняли народное ополчение против польских шляхтичей и изменников русских бояр…ещё, город как-то связан с именем А. Пешкова (М. Горького).
Экскурсовод сказала, что в 19 веке спуск к р. Волга представлял огромную свалку. А во время войны делали тут танки КВ и Т-34, миномёты «катюши», самолёты «Миги», подводные лодки, пушки разных калибров…Пожалуй, всё.
Поразили узенькие улочки и бесконечные подъёмы и спуски с горок. Поразили трамваи, которые с грохотом героически преодолевали эти спуски и подъёмы. Видели бы вы как рискуют, лихача, водители громоздких туристических автобусов, вписываясь в потоки движения и пытаясь не опоздать к пароходу и всюду успеть! Вот дом деда А. Пешкова, вот дом В. Даля. Стояли возле памятника Чкалову, который почему-то повёрнут к р. Волге спиной, а хотелось бы наоборот.
22 июля. С утра ветрено, но солнечно. Погода нас совсем не балует. Сегодня подойдём к Костроме. Как-то она нас встретит?
г. Кострома. 10-30.
Это родина героя Ивана Сусанина. Что ещё вспоминается? Ну, что Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо» описал губернский суд, так сказать, с натуры и что современный фильм «Жестокий романс» снимался тоже здесь; пароход «Ласточка» стоял тогда на причале и плыл в сторону г. Ярославля.
Кострома – старая, ободранная, с населением порядка двухсот тысяч. Есть женский монастырь. Нас пустили в действующий собор. Сначала вошли в большой зал. По обе стороны зала - лавки-прилавки, с которых торгуют церковной литературой и разной утварью: тонкими витыми, жёлтыми свечками, амулетиками, елеем и прочим. Перед входом в сам собор одна строгая монахиня в чёрном одеянии торгует белыми платочками (для женщин), но всё это так, для проформы. Молодые девчонки колпак от курточки напялят на голову или носовой платочек двумя пальчиками для приличия попридерживают за кончики, и уже ничего…пущают. А там украдкой и снимут даже. Кого они пытаются обмануть? Зашли и мы. Иконы в окладах. Всюду горят свечи. Катя тут же ходит и испуганно таращит на все это (церковное) свои глазенки.
Я полюбовался на художника, который расписывал купол…безбоязненно стоя на двух досках на страшенной высоте. Высота действительно приличная, а он с кроткой улыбкой стоит там... Вот подлинная вера: видно было, что он полностью покорился Его воле: мол, если и случится сегодня, то пусть случится, а он с радостью примет от Него какой угодно расклад.
Я подходил, старательно, вдумчиво читал молитвы (они тут же в рамках на стенах), прикасался пальцем к окладу икон и… к своему лбу. (?) Так обошёл весь храм.
Потом у меня разболелась голова, застучало в висках. Думал, случится обморок или, чего доброго, инсульт... Я съел конфетку, а потом в корчме (вынужден был) заказал и выпил целый стакан водки на глазах, так сказать, изумлённых посетителей. «Это не наш метод!..» Ещё какой наш. Видишь, полегчало, прошло. Думаю, энергетика храма повлияла. Эх, пропащая моя душа… Другим вон ничего не делается.
Ночью встал в 4-00, потом уснул снова, и приснились мне две шипящих змеи. У которых мне надо было взять яд, а потом почему-то обязательно…ободрать их и съесть. Я носком сапога наступил на голову одной, а она, между прочим, кидается... Приснился мой знакомый С. (давно-давно покойный), который спросил у меня, не взял ли я его инструмент. Ночевать к себе домой он меня не пустил, так как нельзя: якобы, у него штукатурка с потолка сыплется. Такая глупость с точки зрения жизни, и нормально всё во сне: конечно-конечно, если сыпется… К чему бы это?
23 июля.18-00. г. Плёс. Здесь есть музей И. Левитана. Знаменитая гора, с которой он писал пейзажи с видом на р. Волгу. Одна длинная улица вдоль реки. Воскресенье. Всё закрыто. Жителей 2600 чел. Какой-то миллиардер скупил уже 78 домов и планомерно выживает и выселяет прочих, чтобы сделать здесь курортный рай для толстосумов. Строится вертолётная площадка. «На скоростях» туда-сюда ездят бритые хлопцы на чёрных «джипах». Я сделал несколько снимков. На фото церковь вышла прекрасно: белые стены, зелёные маковки с крестами, рядом склонившаяся берёза. Но на самом деле церковь в запустении. Мы шли к ней по второй от реки улочке, заросшей крапивой и бурьяном. Умилительного мало. Потом с Катей были все в репьях, как козы.
24 июля. В 9-00 снова пришли в г. Нижний Новгород. Должны были сделать остановку в г. Городец, но что-то не получилось.
Мы пешком пошли вдоль набережной, застроенной монументальными домами неповторяющейся архитектуры.
Поднимались по чкаловской лестнице высотой в четыреста пятьдесят ступеней, построенной к дню Победы.
Справа - Кремль. Из зелёного моря тут и там выглядывают круглые кирпичные башни с узкими бойницами, покрытые зелёными шатрами; между башнями – кирпичные стены, которые его опоясывают. Конечно, сейчас Кремль утратил своё стратегическое значение. Сегодня это музей под открытым небом. Он расположен на крутой горе, и понимаешь, почему ни разу не был взят врагами. Ну, просто очень круто. Основной город расположен на реке Оке. Сверху хорошо видна стрелка, где р. Ока и р. Волга сливаются воедино. Панорама впечатляет: охват пространства огромен, и по реке обязательно плывёт какой-нибудь сухогруз или теплоход. И тут всегда дует ветер.
Часа два гуляли по Арбату. На маленьких пони девчонки в амазонках катают ребятишек. Красиво. Празднично. Ну и цены, цены!
Напоследок сфотографировались у памятника Минину и Пожарскому. Он стоит метрах в трёхстах ниже (по спуску) массивной квадратной Сторожевой башни Кремля. Рядом с памятником построен новенький Собор с золотыми и зелёными главками. Чисто, уютно. Асфальт блестит: то ли после дождя, то ли моют…
24 июля. В 17-00 пришли в г. Козьмодемьянск. Третий по величине город Марийской… Жителей где-то порядка 22-23 тысяч.
Гор. К. основан И. Грозным в 1583 г. по пути из Казанского похода. Оказывается, есть горные марийцы и луговые марийцы, и между ними существуют различия.
На берегу мусор. В магазинах нет ни одной бутылки водки. Поначалу всем нам показалось, что это, в общем-то, дыра и довольно грязная дыра. Но это, оказывается, накануне здесь прошла очередная «Бандериада». Этот город послужил в своё время прототипом города Васюки в книге Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», и съёмки фильма, якобы, тоже здесь проходили, вот он теперь и расплачивается за свою славу. Так себешный волжский городишко. Ничего интересного. Нет, пожалуй, есть кое-что: интересен домом-музеем какого-то купца 1 гильдии то ли Рыкова, то ли ещё как. Это был обыкновенный купец, и в доме собраны самые обыкновенные вещи: старинная мебель, клавесин, два самовара, посуда, зеркала, картины, утюги, расходные книги, деньги, счёты, икона с лампадой, женские платья, мужской кафтан, сапоги гармошкой, есть даже девичья светёлка, в которой всё расшито рукой его дочери - будущей невесты (обязательное условие): и наволочки, и пододеяльники, и полотенца, и само платье, рядом расположена комната модистки со швейными машинками. И оказывается, всё это, собранное вместе, представляет большой интерес.
Поразил город и своим историко-художественным музеем. Здесь собраны подлинники таких мастеров кисти как Айвазовский, Маковский, Грабарь, Юоон, Кнауф и многих других, в том числе и современных авторов. Подлинная картина исправляет взгляд на мир, убирает искажения. Она даёт гораздо больше, чем просто фотографический набор предметов, изображённых на ней. Подлинная картина всегда вызывает хорошее эстетическое чувство. Вот тебе и Васюки.
25 июля. Сегодня Казань. Это 1200 тысяч жителей, татар и русских. Город понравился чрезмерно, тем более, что раньше много слышал про Казань.
Первое упоминание в 1006 г. Кстати, раньше Москвы. Волжские татары (потомки древних булгар) издавна жили на р. Волге. В 1236 г., во время монгольского нашествия были разгромлены и вошли в Золотую Орду – царство, которое создал хан Батый, внук Чингисхана. А мать Чингисхана (прародительница) была из племени та-та. Поэтому все скопом – татары. Булгары слились с победителями, но при этом татары под булгарским влиянием приняли магометанскую веру. После распада Золотой Орды в 1438 г. Казань сделалась столицей Казанского ханства. Хан Золотой Орды Улуг-Мухамед стал основателем новой династии Казанских ханов. Для заселения нового государства им вызывались переселенцы из Астрахани и Крыма. Ханство непосредственно соприкасалось с Нижегородскими землями. Постоянные набеги, постоянные беспокойства. Короче, достали. В 1552 г. Казань была осаждена и после трёх штурмов взята Иваном Грозным. Облик города определяет смешение колоритов русского и восточного.
Экскурсовод – веснушчатая, хорошенькая, типичная (намешанная) русская татарка выдала типа, что, мол, Казанский Кремль взять из врагов никто не мог, и только царь Иван Грозный сумел, применив осадные орудия. А толщина стен Казанского кремля доходила до девяти метров. «Ну, конечно, их было 150 тысяч, а наших-то всего 30 тысяч». Проговорилась с обидой в голосе. Так интересно. Город очень чистый. Праздничный. Повсюду слышна татарская и русская речь. Солнце выглянуло, и стало жарко-жарко. Гид сказала, что православный храм всегда ориентирован на восток – оттуда христиане ждут пришествия мессии, а мусульманская мечеть остриями полулуний на шпилях – всегда на святую Мекку. В нашей местности это значит в сторону юга. В Казани полулуния мечети ориентировали по спутнику и с точностью до минуты. А в Мекке тогда куда ориентирована мечеть, в какую сторону? Но я не спросил, постеснялся. Потом уже нашёл в энциклопедии, что в Мекке полулуния на шпилях обоими остриями направлены прямо в небо, к Нему…
26 июля. Гор. Набережные Челны. Большой, современный город, с широкими улицами, с потоком транспорта. Зашли в мечеть, которая находится на берегу. Нам почитал молитву мулла, чтобы благополучно завершилось наше путешествие. В мечети надо разуваться, а женщинам на голову повязывать платок и закрывать руки длинным рукавом.
Потом спустились в чайхану, которая тут же в мечети. Зашли в библиотеку. Походили по городу. Были на рынке. Трёхлитровая банка мёда стоит... А мёд светлый, душистый. Потом опять вернулись к мечети. В час дня с минарета зазвучал намаз на арабском языке. Хорошо.
«Что-то слышится родное
В долгих…»
Здесь заметки оборвались; наверное, Вовчику надоело изображать из себя писаку, вот он и оборвал. Да и правильно сделал: кому сегодня интересно читать подобный бред? Тем более, что пишет сегодня каждый, кому только не лень.
5
Прошло два года. За это время Катя успела родить чудесную девочку, и они с Володей несколько раз чуть не разошлись. Но все-таки их семейная жизнь потихоньку налаживалась. Но что пугало мужа: в его супруге вдруг пробудилась неистребимая, какая-то хищная страсть к вещам. Покупки следовали одна за другой, и были они часто неумными. Уже, по меньшей мере, двадцать пар разномастной обуви валялось по углам, а шифоньер был забит вещами до такой степени, что падали полки. Конечно, первым делом Катя где-то раздобыла стенку, это было еще модно. Она стояла, поблескивая темно-коричневыми и светло-желтыми полированными пространствами, но особенно радовала глаз ее зеркальная часть, где можно было за стеклом спрятать-выставить напоказ хрусталь. Комната сразу преобразилась…
6
«Да если бы я тогда нашёл в квартире хоть одну голую стену, то, кажется, молился бы на неё. А то… Это же давит. На полу - ковры, дорожки, паласики разные, на стенах – ковры, везде полочки, ещё эта громоздкая, несуразная, цветом «под тёмное дерево» стенка, огромный шкаф-купе, шифоньер, на потолке приляпана плитка пластмассовая, евроокна, плинтуса – хоть и белые, но тоже из пластмассы. Конечно, смотрится красиво. Но все это забирает, всасывает в себя свежий воздух - дохнуть нечем. А ты думаешь в этой стенке что-то путное лежит? Да всякий сволочной дрязг и хлам. Например, в одном ящике, если открыть его, увидишь какие-то столетней давности вязальные спицы да перепутанные нитками шерстяные клубки, леску рыболовную, тоже всю спутанную-перепутанную; в другом – добрую сотню кассет, которые много лет никто уже не смотрит и не слушает; в третьем – пластмассовые пластинки…А у нас что, кто-то вяжет или на рыбалку ходит? Сроду такого не было. Или эти пластинки? Кто их будет слушать, если даже проигрывателя нет, не выпускают сейчас таких проигрывателей, а старый сломался. Но даже сломанный, он упорно стоит в гараже: вдруг когда-нибудь понадобится. А эта обувь проклятая!..Весь дом захламила, и повсюду, по всем комнатам одни туфли, туфли, стоптанные башмаки, женские сапожки со сломанными каблуками, босоножки с оторванными ремешками. А выкинуть…Что ты? Нельзя. А все полки в шифоньере забиты чем? Всяким молью почиканным бельём, пожелтевшими скатертями да полотенцами. И ты думаешь, это только у нас такая проблемка? Вон Серега рассказывал, помню…
«Нет», -говорил он. «Раньше благодать была, это когда мы снимали частный дом у одной бабки. Как весна, так я старьё (пока моей нет дома) переношу на поляну за огород и жгу себе. И с вилами в руках зорко стерегу, чтобы она (если раньше придет с работы) не затащила ничего обратно в дом. А на ругань и вопли её вниманье не обращаю. Год прошёл – опять всего навалом. Опять, значит, костёр…Хорошо».
«Да, многого я не успел. Мы развелись». Володя рассказывал все это Цветку. Для чего? Чтобы самому себе лишний раз напомнить, что у него тоже когда-то была нормальная человеческая жизнь. Мол, жена виновата, что я здесь. Другая бы меня на руках носила, а эта, тварь…В этом месте он обычно зажмуривал глаза, махал рукой, показывая свое горе, и, посидев так секунду-другую, выпивал очередную рюмку. Конечно, всего он не рассказывал. Да все же так делают.
Например, что летом случилось это. Это случалось и раньше. Например, с кладовщицей Людкой. Конечно, городок маленький, и им надо было соблюдать конспирацию. Но все у них тогда получилось как нельзя лучше. Хотя они поехали с ней на одном автобусе, но, когда вышли на остановке, то она пошла впереди, а он, немного отстав, сзади. Знаешь же, еще так в фильмах шпионов изображают, ну, они там гуляют, как будто не знают друг друга. Так дошли до дома, где на втором этаже стояла ее закрытая двухкомнатная квартира с мебелью. Сначала поднялась она «проверить как соседи», потом спустилась и махнула ему рукой из дверей подъезда: давай, можно, мол. Он поднял воротник плаща, быстро прошел по двум лестничным маршам и проскользнул в полуоткрытую дверь квартиры. Ему хотелось от нее «много-много разнообразной, изобретательной любви». И до этого все шло нормально «сердце в предвкушении, в сладком трепете, так сказать», но потом…Внутренний климат квартиры вовсе не располагал к знойным сексуальным утехам. Было откровенно холодно и неуютно. В прихожке, например, на зеркале затаилась пыль. К тому же она боялась всякого шороха. Мало ли чего. Могла внезапно нагрянуть мама с какими-нибудь сумками или супруг нежданно-негаданно прибыть пораньше. Ее боязнь передалась ему, он тоже стал бояться. Правда, после некоторых колебаний она включила телевизор, но громкость сделала тихо-тихо. Конечно же, он ждал от этой встречи гораздо больше. Ну, что она там пройдется, к примеру, перед ним по комнате совершенно голой или даже изобразит что-то. Но не так же, в самом деле. Выключила свет, пискнула, с ледяными ногами юркнула под одеяло, потом, после некоторых колебаний, под одеялом же приспустила на себе трусы до коленок… Пользуйся, мол. Потом, после его минутной лихорадочной возни, встала (трусы все же сняла) и быстро-быстро прошла в ванную, жеманно прикрыв попку ладошкой. Все. И это знойный секс?.. Еще ее тело, сухое и твердое, как дерево пустыни! Нет. Женщина должна быть телесной, горячей, мягкой. После этого случая все его любовные «лямуры» как рукой сняло. «Последний раз», - думал он. Хотя сколько их было – последних разов.
Конечно, его хватило не надолго, опять потянуло. А тогда он слесарил в ЖЭКе, пытаясь заработать двухкомнатную квартиру. Ну и снюхался – черт бы его дернул - с Клавкой. Спрашивается, за каким таким она ему была нужна. Так. Дурь нашла. Решил расширить диапазон. Вот и расширил.
Есть вещи, которые ни одна женщина на свете никогда не сможет простить своему (теперь уже бывшему) супругу. Потому что любимый после этого автоматически переходит в разряд особ особо нелюбимых. И чем безоблачней и необъятней была любовь у женщины, тем, порой, страшней и непримиримей делается ее ненависть. Правда, есть люди, которые в силу каких-то обстоятельств не способны на выражение столь бескомпромиссных шекспировских чувств. Но с этим у Катерины как раз было все в порядке.
Короче, она застукала своего благоверного с другой. Конечно, не как у поэта, что «лежали тело на теле». Но при желании, Катя была в этом абсолютно уверена, она легко смогла бы дождаться такого финала. Но стоять, слушать и дожидаться финала оказалось совсем не легко.
Нет, все у них выглядело совершенно пристойно и, было только в самом начале. Володька сидел с толстенной (вероятно, сплошь целлюлитной) бабой, которую почему-то ласково называл «моя Клавочка». На дощатом ящике, который служил им столом, стояла ополовиненная уже бутылка с какой-то мутной жидкостью, мятый стаканчик, раскрытая пластмассовая баночка с селедкой и несколько кусочков хлеба. Все. Ничего больше не было на ящике. А осоловевшая Клавка грузно сидела, бесстыже растопырив жирные колени и ляжки и пуская дым колечками, который шел (Катерине казалось) сразу изо всех ее ужасных отверстий. Больше всего ее поразило, уязвило в самое сердце, так это то, что ее Володька говорил те же самые слова и с теми же интонациями, которые когда-то дарил ей одной. А женщины запоминают такое навсегда.
«Видел я и ад. Было так страшно, несравненная моя Клавочка. Представь: в какой-то скале вырублены узенькие щели. Такие узкие, что человеку бочком-бочком можно только с трудом протиснуться. Горячо! Душно!»
В этом месте рыжая бестия вдруг громко и хрипло загоготала.
«Я тоже тогда засмеялась», - вдруг пронзила Катерину простая мысль. На глазах у нее выступили слезы. Бедная женщина почувствовала себя раздетой, униженной и выставленной напоказ, на общее осмеяние и позор. Хотелось завыть от боли.
Нет, такое больше она выдержать не могла. «Ну, сволота держись! Сейчас ты у меня узнаешь, что такое настоящий ад!» Она плохо помнила, что было потом. В глазах у нее все потемнело. Она уже ничего перед собой не видела, кроме этой вульгарной рыжей коровы и трусливого мерзкого предателя. То, что она одним махом смахнула все стоявшее на ящике вместе с самим ящиком – это точно; как точно и то, что она с огромным наслаждением вцепилась затем в ненавистные рыжие кудри, и еще видела, как ее Володька змеей кинулся поднимать опрокинутую бутыль с мутью.
Но на этом еще не закончилось: только через два месяца состоялся суд, который, наконец, их развел.
Володя пришел в городской суд весь наглаженный и вдруг понял, что допустил непростительную ошибку: ведь всем своим «красивеньким» видом он только усугублял свое положение, и все козыри были в руках у Кати. «Нет мне прощения», - думал он. Да он, впрочем, ничего и не оспаривал и не отрицал. Как ни странно, он любовался чудесным блеском Катиных глаз. А больше всего он запомнил тридцать томительных минут в коридоре наедине с супругой; больше никого в коридоре не было. Она была непривычно молчаливой, поблекшей, с не накрашенными глазами, а он (Володя это знал) со стороны выглядел молодым и цветущим. А то, что творилось у него в душе; ну кто об этом мог знать. Он хотел и не знал, как помочь ей. «Все-таки женщина должна оставаться женщиной в любой ситуации, даже в городском суде».
7
Странички , написанные рукой Володи.
…Вспомнился дом. Нет, это была квартира. Квартира в многоэтажном доме. Элитный третий этаж. Всё чин чинарём.
Кого она характеризовала? Очередного сына или очередную дщерь? Каждый раз мне очень хотелось (с годами желание только возрастало), чтобы хотя бы эти были достойны высокого человеческого звания. Но…
Коридор - метров шесть, налево - двухстворчатая дверь в зал, прямо – дверь в ванную, слева от неё – дверь в туалет, потом – кухня, напротив кухни – малюсенькая комнатка или спальня. Что это? Дом для малосемейных? А трёхкомнатная квартира? Почему же давит? Ах, вот что… Вся квартира буквально набита какими-то отжившими своё вещами, вещичками. Короче, всяким хламом и рухлядью, место которому давно уже на мусорной свалке. Например, прихожая с навешанными на крючки пыльными тяжёлыми пальто и шубами до такой степени, что пройти даже по середине коридора, не зацепив плечом чего-нибудь из этого линялого барахла, кажется, просто немыслимым. Как ещё вешалки и стены выдерживали такое? А как Земля держит всех нас? А ведь держит. Ох, если когда-нибудь не выдержит.
Комната оклеена дешевыми бумажными обоями, по углам уже сморшившимися и отколупившимися. Стенка «Тургояк», книжный шкаф, кое-как прибитые дюбелями покосившиеся металлические полочки, трюмо, два кресла, шатающийся журнальный столик. И всё это до такой степени заваленное-заставленное пожелтевшими книгами, пыльными же (даже не на ощупь, а на взгляд) вазочками с высохшими цветками, пустыми флакончиками из-под одеколона, тряпочными игрушками и прочим дрязгом, что хотелось сразу же повернуться и выйти на свежий воздух. Подобное безобразие повторилось и во второй комнатке, и в третьей… Вероятно, в такой квартире и мысли у людей родятся мелкими, испуганными: домысливать их до конца свежего воздуха просто не хватает. Хотелось думать о хорошем. Я и думал о хорошем.
«Хорошо бы, если бы мне… отдали эту квартиру вместе с её вещами. Мол, делай, что хочешь. И первым делом, конечно же, я бы подогнал самосвал, позвал друга, и мы бы напились с ним до такой степени, когда уже не думаешь ни о каких вещах, а потом стали бы, пересмеиваясь, носить, носить и носить все эти никому ненужные вещи в самосвал, в его гулкий кузов. А кузов - чтобы на десять тонн, не меньше. Шофёр бы долго курил в кабине или ходил около и ждал, ждал нас. А затем бы возил, возил, возил и сваливал всё это добро где-нибудь на Васильевской свалке. Пока бы не выросла огромная куча из пыли, пальто, шуб, пёстрых дешёвеньких обоев, разбитой «тургоякской» стенки, высохших цветов, состарившихся мёртвых книжек и, конечно же, забытых, неинтересных сегодня никому их бедных авторов. И хорошо бы ещё потом всю эту кучу подпалить с четырёх сторон. Обязательно, чтобы не меньше, чем с четырёх сторон, а можно и больше. И все люди, участвующие в этой акции, несмотря на поджог, поняли бы вдруг, что сегодня они сделали доброе дело: освободили часть пространства для человечества от пыли и заскорузлости. Жаль, не часто случается такое».
И кривой ствол во все времена был гораздо устойчивей ускользающей призрачной прямой.
8
…А его бывшая супруга, Катя, почему-то ассоциировалась у Володя с маленьким мальчиком, который совсем ещё плохо говорит. Ему годика два с половиной-три. Но который очень быстро учится. Он ехал тогда в общественном транспорте. Впереди молодая мама держит на коленях маленького мальчика.
«Где были?» (Это незнакомая тётя начинает разговор, желая, видимо, подружиться с ними.)
«Скажи, гуляли». (Это говорит мама за ребёнка.)
«А сколько тебе лет?»
«Скажи, три годика».
«Ничего. Скажи, я ещё маленький. Научусь ещё, скажи. Ещё как научусь, скажи».
А мама держит сына за ручку и улыбается. Верит, конечно, в то, что тётя говорит. Интересная форма общения, чисто женская. Мальчик же только испуганно таращит глазёнки, глядит на взрослых, но внимательно вслушивается в трудные слова и шевелит губками.
И любой ребёнок любой страны (хоть с китайским, хоть с арабским уклоном) к четырём-пяти годам своей жизни уже свободно говорит на родном языке. Вот как надо иностранному языку обучать, а не как у нас в школе. Помнишь: с пятого по десятый класс долбили-долбили, потом, в институте ещё пять лет. И никто ничему не научил. Если не знает никто - значит, не научил. Конечно. А ты чего хотел? Если бы того мальчика начали обучать с грамматики, как нас в своё время в школе (представь, сразу с грамматики русского языка, которая сплошняком состоит вся из исключений; и это, между прочим, самая трудная грамматика в мире; в ней же полно всяких выражений-идиотизмов типа, «ни в зуб ногой», инверсий и ударений типа, «очень нужны мне ваши часы» с переводом лингвиста-иностранца – «она говорит, что ваши часы ей очень нужны») и только потом, к концу десятого года обучения, например, перешли бы к произношению –тогда вообще бы мальчик ничему не научился. Поверь, что это так. Вот. Как мы, кстати. Ты в первый раз пришёл в школу, ещё ни одной буквы не знал, а уже хорошо говорил по-русски и понимал русский язык. Светлые головы. Кто-то, видимо, диссертацию защитил на тему: методика обучения иностранным языкам. Ну и внедрили методику: как правильно не обучить инязу. И ни один ещё не обучился и иняз не выучил. Вот ты так сумей. Десятилетиями всю страну учить и ничему не научить.
…Он видел себя на демонстрации и ещё много-много народа. У каждого в руках был шар на ниточке. И надо было, выпустив ниточку из рук, следить, не отрываясь, за своим шаром, как он поднимается высоко-высоко в небо. В этом и была суть игры. Надо было смотреть…Смотреть и смотреть пока из цветного он не превращался в нечто серое. И это, будто бы… была материя. Там, на немыслимой высоте, она имело такое вот своё лицо. И ты вдруг замечал со страхом, что оно, состоящее уже из бесчисленного количества таких же серых шариков, начинает принимать грандиозные размеры, выстраиваться в мировые линии, спиральки... И вдруг!.. Она же движется. Медленно, но движется. Жуть! Голова запрокинута, ты почти падаешь на спину, но никак не можешь свалиться. Всё перевернулось, всё стало шиворот-навыворот.
…Никто не станет утверждать, что нет развития, что развитие идёт от плохого к хорошему, что человечество становится умнее, добрее, здоровее. Никто. С известными отклонениями - это так. В момент любви человек закладывает в копилку будущего лучшее самого себя. В момент любви мужской и женский организм вырабатывают лучшую свою часть, которая, развиваясь в лучших бытовых условиях, даёт потом поразительные результаты. Дети, зачатые в любви, приносят счастье их родителям, они в прямом смысле самое лучшее, что было на Земле на тот момент. Но уничтожь любовь - и Земля захиреет. Потому что, природа перестанет вырабатывать лучшее. Всё сходится. Как просто.
…Но если хоть на мгновенье допустить мысль, что кто-то огромный, вездесущий (мировой разум) движет природу к некой «цели» - станет страшно. Не может быть. Всё гораздо проще. Природа – это биллион случайностей, где каждая случайность сама по себе. Величайшая глупость, что материя познаёт себя в лице человеческого разума. Она не познаёт, она «мёртвая». Почему появилось сознание? Случайность. Бесконечное развитие, полёт в лучшее. Да. Но «цели» определённой нет «…к цели неизвестной».
9
После развода с женой Володя уехал в Сибирь. Захотелось встретиться с друзьями, посидеть с ними , покалякать, выговориться. У него столько накопилось на душе разного. Когда подъезжал к родному Имышу, даже защемило сердце. Вот и знакомая улица, поворот. Но время было уже другое.
У дороги огромный плакат с Ильичем «Мы придем к победе коммунистического труда». Наверно, забыли снять: так спешили построить новое «сплошь свободное демократическое» общество.
Он пошел по асфальтовой дорожке. Здание КПП печально глядело на него пустыми оконными проемами. Забор войсковой части наполовину разобран, на дороге валяется мусор, обрывки бумаг, стоят полуразрушенные казармы.
«Эх, Россия! Любимые края,
Поля родные, березки, тополя-поля.
Как дорога ты для солдата
Родная русская земля».
Зачем все надо делать глупо? Почему нельзя продать дешево или просто отдать материальные ценности в нормальные хозяйские руки? Да хоть тем же местным мужикам. Ведь оконные рамы, доски, шифер, стекло, в конце концов, можно еще использовать в хозяйстве. Зачем обязательно надо все разрушить танками, раскрошить, растоптать, бросить на произвол судьбы. Чтобы говорить потом: зато все честно, и никто не разбогател? Да кому такая честность нужна? Какая-то она не хозяйская.
Дощатый домик (его родной домик) тоже стоял наполовину разрушенным: вероятно, танком или БМП тащили котел из котельной, ну и зацепили; огородик совсем заглох в репейнике и крапиве. Не хватает еще увидеть какую-нибудь тощую, больную кошку или хромающую собаку, всю в репьях. Володька был очень жалостливым. Он подошел к дому Михалыча, чуть тронул заскрипевшую дверцу... На полу разбросанные вещи, стоит особый запах брошенного жилья. Вокруг ни души. Лишь здания и халупы смотрят на него пустыми глазницами. Как будто призраки обступают со всех сторон. Хоть днем, но стало страшно. Да что случилось тут? Война, что ли? Нет, уже несколько лет в России шла перестройка!..
Володя вернулся на вокзал, выпил водки, съел плоский беляш. Как все просто. Когда-то у него здесь был свой угол, а теперь вот ничего не осталось. Целую страну перестроили.
В тот же вечер он уехал в г. Назарово.