Известный писатель - неизвестный поэт. И. Тургенев

Сергей Жигалин 12
Весенний вечер

Гуляют тучи золотые
Над отдыхающей землей;
Поля просторные, немые
Блестят, облитые росой;
Ручей журчит во мгле долины,
Вдали гремит весенний гром,
Ленивый ветр в листах осины
Трепещет пойманным крылом.
Молчит и млеет лес высокий,
Зеленый, темный лес молчит.
Лишь иногда в тени глубокой
Бессонный лист прошелестит.
Звезда дрожит в огнях заката,
Любви прекрасная звезда,
А на душе легко и свято,
Легко, как в детские года.




Вечер (Дума)
В отлогих берегах реки дремали волны;
Прощальный блеск зари на небе догорал;
Сквозь дымчатый туман вдали скользили челны —
И грустных дум, и странных мыслей полный,
На берегу безмолвный я стоял.
Маститый царь лесов, кудрявой головою
Склонился старый дуб над сонной гладью вод;
Настал тот дивный час молчанья и покою,
Слиянья ночи с днем и света с темнотою,
Когда так ясен неба свод.
Всё тихо: звука нет! всё тихо: нет движенья!
Везде глубокий сон — на небе, на земле;
Лишь по реке порой минутное волненье:
То ветра вздох; листа неслышное паденье;
Везде покой — но не в моей душе.
Да, понял я, что в этот час священный
Природа нам дает таинственный урок —
И голос я внимал в душе моей смущенной,
Тот голос внутренний, святой и неизменный,
Грядущего таинственный пророк.
Кругом (так я мечтал) всё тихо, как в могиле;
На всё живущее недвижность налегла;
Заснула жизнь; природы дремлют силы —
И мысли чудные и странные будила
В душе моей той ночи тишина.
Что если этот сон — одно предвозвещанье
Того, что ждет и нас, того, что будет нам!
Здесь света с тьмой — там радостей, страданий
С забвением и смертию слиянье:
Здесь ночь и мрак — а там? что будет там?
В моей душе тревожное волненье:
Напрасно вопрошал природу взором я;
Она молчит в глубоком усыпленье —
И грустно стало мне, что ни одно творенье
Не в силах знать о тайнах бытия.



Гроза промчалась

Гроза промчалась низко над землёю…
Я вышел в сад; затихло всё кругом —
Вершины лип облиты мягкой мглою,
Обагрены живительным дождём.
А влажный ветр на листья тихо дышит…
В тени густой летает тяжкий жук;
И, как лицо заснувших томно пышет,
Пахучим паром пышет тёмный луг.
Какая ночь! Большие, золотые
Зажглися звезды… воздух свеж и чист;
Стекают с веток капли дождевые,
Как будто тихо плачет каждый лист.
Зарница вспыхнет… Поздний и далекий
Примчится гром — и слабо прогремит…
Как сталь, блестит, темнея, пруд широкий,
А вот и дом передо мной стоит.
И при луне таинственные тени
На нем лежат недвижно… вот и дверь;
Вот и крыльцо — знакомые ступени…
А ты… где ты? что делаешь теперь?
Упрямые, разгневанные боги,
Не правда ли, смягчились? и среди
Семьи твоей забыла ты тревоги,
Спокойная на любящей груди?
Иль и теперь горит душа больная?
Иль отдохнуть ты не могла нигде?
И всё живешь, всем сердцем изнывая,
В давно пустом и брошенном гнезде?




Дай мне руку

Дай мне руку, и пойдем мы в поле,
Друг души задумчивой моей…
Наша жизнь сегодня в нашей воле,
Дорожишь ты жизнию своей?
Если нет, мы этот день погубим,
Этот день мы вычеркнем шутя.
Все, о чем томились мы, что любим,-
Позабудем до другого дня…
Пусть над жизнью пестрой и тревожной
Этот день, не возвращаясь вновь,
Пролетит, как над толпой безбожной
Детская, смиренная любовь…
Светлый пар клубится над рекою,
И заря торжественно зажглась.
Ах, сойтись бы я хотел с тобою,
Как сошлись с тобой мы в первый раз.
«Но к чему, не снова ли былое
Повторят?» — мне отвечаешь ты.
Позабудь все тяжкое, все злое,
Позабудь, что расставались мы.
Верь: смущен и тронут я глубоко,
И к тебе стремится вся душа
Жадно так, как никогда потока
В озеро не просится волна…
Посмотри… как небо дивно блещет,
Наглядись, а там кругом взгляни.
Ничего напрасно не трепещет,
Благодать покоя и любви…
Я в себе присутствие святыни
Признаю, хоть недостоин ей.
Нет стыда, ни страха, ни гордыни.
Даже грусти нет в душе моей…
О, пойдем, и будем ли безмолвны,
Говорить ли станем мы с тобой,
Зашумят ли страсти, словно волны,
Иль уснут, как тучи под луной,-
Знаю я, великие мгновенья,
Вечные с тобой мы проживем.
Этот день, быть может,- день спасенья.
Может быть, друг друга мы поймём.



Я долго стоял неподвижно

Я долго стоял неподвижно
И странные строки читал,
И очень мне дики казались
Те строки, что Фет написал.
Читал… что читал, я не помню,
Какой-то таинственный вздор;
Из рук моих выпала книга,
Не трогал ее я с тех пор.



Я шел среди высоких гор

Я шел среди высоких гор,
Вдоль светлых рек и по долинам..
И все, что ни встречал мой взор,
Мне говорило об едином:
Я был любим! любим я был!
Я все другое позабыл!
Сияло небо надо мной,
Шумели листья, птицы пели…
И тучки резвой чередой
Куда-то весело летели…
Дышало счастьем все кругом,
Но сердце не нуждалось в нем.
Меня несла, несла волна,
Широкая, как волны моря!
В душе стояла тишина
Превыше радости и горя…
Едва себя я сознавал:
Мне целый мир принадлежал!
Зачем не умер я тогда?
Зачем потом мы оба жили?
Пришли года… прошли года —
И ничего не подарили,
Что б было слаще и ясней
Тех глупых и блаженных дней.




Я всходил на холм зеленый

Я всходил на холм зеленый,
Я всходил по вечерам;
И тебя, мой ангел милый,
Ожидал и видел там.
Помнишь шепот старых сосен,
Шелест трав и плеск ручья…
Ах! с тех пор, как околдован,
У холма скитаюсь я.
Загорятся ль в небе звезды,
Светляки в лесу, в траве —
Я бегу на холм знакомый
Через поле по росе.
Бледный месяц! милый месяц,
Поленись, не выходи…
Из-за моря, через горы,
Ветер! тучи нанеси!
Я стою… и сердце бьется.
Что за шорох? — сонный сук
Закачался… вот — промчался
Надо мной вечерний жук.
По деревне лай и пенье…
Замелькали огоньки…
Месяц близок… иль он хочет
Подсмотреть детей земли?
Слышу, по песку дорожки
(…)
Торопливо мчатся ножки,
Ножки [милые] твои,
И тебя я подымаю
[И ношу, как мать дитя…]
Ах, с тех пор, как околдован,
У холма скитаюсь я!



Что тебя я не люблю
А. Н. Ховриной
Что тебя я не люблю —
День и ночь себе твержу.
Что не любишь ты меня —
С тихой грустью вижу я.
Что же я ищу с тоской,
Не любим ли кто тобой?
Отчего по целым дням
Предаюсь забытым снам?
Твой ли голос прозвенит —
Сердце вспыхнет и дрожит.
Ты близка ли — я томлюсь
И встречать тебя боюсь,
И боюсь и привлечен…
Неужели я влюблен?..



Федя

Молча въезжает — да ночью морозной
Парень в село на лошадке усталой.
Тучи седые столпилися грозно,
Звездочки нет ни великой, ни малой.
Он у забора встречает старуху:
«Бабушка, здравствуй!» — «А, Федя! Откуда?
Где пропадал ты? Ни слуху ни духу!»
— «Где я бывал — не увидишь отсюда!
Живы ли братья? Родная жива ли?
Наша изба всё цела, не сгорела?
Правда ль, Параша,- в Москве, мне сказали
Наши ребята,- постом овдовела?»
— «Дом ваш как был — словно полная чаша,
Братья все живы, родная здорова,
Умер сосед — овдовела Параша,
Да через месяц пошла за другого».
Ветер подул… Засвистал он легонько;
На небо глянул и шапку надвинул,
Молча рукой он махнул и тихонько
Лошадь назад повернул — да и сгинул.



 Цветок

Тебе случалось — в роще темной,
В траве весенней, молодой,
Найти цветок простой и скромный?
(Ты был один — в стране чужой.)

Он ждал тебя — в траве росистой
Он одиноко расцветал…
И для тебя свой запах чистый,
Свой первый запах сберегал.

И ты срываешь стебель зыбкой.
В петлицу бережной рукой
Вдеваешь, с медленной улыбкой,
Цветок, погубленный тобой.

И вот, идешь дорогой пыльной;
Кругом — всё поле сожжено,
Струится с неба жар обильный,
А твой цветок завял давно.

Он вырастал в тени спокойной,
Питался утренним дождем
И был заеден пылью знойной,
Спален полуденным лучом.

Так что ж? напрасно сожаленье!
Знать, он был создан для того,
Чтобы побыть одно мгновенье
В соседстве сердца твоего.




Человек, каких много

 
Он вырос в доме старой тетки
Без всяких бед,
Боялся смерти да чахотки
В пятнадцать лет.

В семнадцать был он малым плотным
И по часам
Стал предаваться безотчетным
«Мечтам и снам».

Он слезы лил; добросердечно
Бранил толпу —
И проклинал бесчеловечно
Свою судьбу.

Потом, с душой своей прекрасной
Не совладев,
Он стал любить любовью страстной
Всех бледных дев.

Являлся горестным страдальцем,
Писал стишки…
И не дерзал коснуться пальцем
Ее руки.

Потом, любовь сменив на дружбу,
Он вдруг умолк…
И, присмирев, вступил на службу
В пехотный полк.

Потом женился на соседке,
Надел халат
И уподобился наседке —
Развел цыплят.

И долго жил темно и скупо —
Слыл добряком…
(И умер набожно и глупо
Перед попом.)



В дороге

 
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.

Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное далекое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.



Толпа

 
Среди людей, мне близких… и чужих,
Скитаюсь я — без цели, без желанья.
Мне иногда смешны забавы их…
Мне самому смешней мои страданья.
Страданий тех толпа не признает;
Толпа — наш царь — и ест и пьет исправно;
И что в душе «задумчивой» живет,
Болезнию считает своенравной.
И права ты, толпа! Ты велика,
Ты широка — ты глубока, как море…
В твоих волнах всё тонет: и тоска
Нелепая, и истинное горе.
И ты сильна… И знает тебя бог —
И над тобой он носится тревожно…
Перед тобой я преклониться мог,
Но полюбить тебя — мне невозможно.
Я ни одной тебе не дам слезы…
Не от тебя я ожидаю счастья —
Но ты растешь, как море в час грозы,
Без моего ненужного участья.
Гордись, толпа! Ликуй, толпа моя!
Лишь для тебя так ярко блещет небо…
Но всё ж я рад, что независим я,
Что не служу тебе я ради хлеба…
И я молчу — о том, что я люблю…
Молчу о том, что страстно ненавижу, —
Я похвалой толпы не удивлю,
Насмешками толпы я не обижу…
А толковать — мечтать с самим собой,
Беседовать с прекрасными друзьями…
С такой смешной — ребяческой мечтой
Расстался я, как с детскими слезами…
А потому… мне жить не суждено…
И я тяну с усмешкой торопливой
Холодной злости — злости молчаливой
Хоть горькое, но пьяное вино.



Старый помещик
 
1

Вот и настал последний час…
Племянник, слушай старика.
Тебя я бранивал не раз
И за глазами и в глаза:
Я был брюзглив — да как же быть!
Не научился я любить…
Ты дядю старого прости,
Казну, добро себе возьми,
А как уложишь на покой —
Не плачь; ступай, махни рукой!

2

И я был молод, ел и пил,
И красных девушек ласкал,
И зайцев сотнями травил,
С друзьями буйно пировал…
Бывало, в город еду я —
Купцы бегут встречать меня…
Я первым славился бойцом,
И богачом, и молодцом.
Богатство всё перевелось —
Да что!.. любить не довелось!

3

И сам не знаю отчего:
Не то чтоб занят был другим —
Иль время скоро так прошло…
Но только не был я любим —
И не любил; зато тоска
Грызет и давит старика —
И в страшный час, последний час,
Ты видишь — слезы льют из глаз:
Мне эти слезы жгут лицо,
И стыдно мне и тяжело…

4

Ах, Ваня, Ваня! что мне в том,
Что я деньжонок накопил,
Что церковь выстроил и дом:
Я не любим, я не любил!
Что в деньгах мне? Возьмите всё,
Добро последнее мое —
Да лишь бы смерть подождала
И насладиться мне дала…
Ах, дайте страсть узнать и жизнь —
И я умру без укоризн!

5

Я грешник, Ваня. Мне бы след
Теперь подумать и о том,
Как богу в жизни дать ответ,
Послать бы надо за попом…
Но всё мерещится — вот, вот
Ко мне красавица идет…
Я слышу робкий шум шагов
И страстный лепет милых слов,
И в голове моей седой
Нет места мысли неземной.

6

Я худо вижу… Смерть близка…
Ну, жизнь бесплодная, прощай!
Ох, Ваня! страшная тоска…
Родимый, руку мне подай…
Смотри же, детям расскажи,
Что дед их умер от тоски,
Что он терзался и рыдал,
Что тяжело он умирал —
Как будто грешный человек,
Хоть он и честно прожил век.



Синица

Слышу я: звенит синица
Средь желтеющих ветвей;
Здравствуй, маленькая птица,
Вестница осенних дней!

Хоть грозит он нам ненастьем,
Хоть зимы он нам пророк —
Дышит благодатным счастьем
Твой веселый голосок.

В песенке твоей приветной
Слух пленен ужели ж мой
Лишь природы безответной
Равнодушною игрой?

Иль беспечно распевает
И в тебе охота жить —
Та, что людям помогает
Смерть и жизнь переносить?



Русский

 
Вы говорили мне — что мы должны расстаться —
Что свет нас осудил — что нет надежды нам;
Что грустно вам — что должен я стараться
Забыть вас,- вечер был; по бледным облакам
Плыл месяц; тонкий пар лежал над спящим садом;
Я слушал вас, и все не понимал:
Под веяньем весны, под вашим светлым взглядом —
Зачем я так страдал?

Я понял вас; вы правы — вы свободны;
Покорный вам, иду — но как идти,
Идти без слов, отдав поклон холодный,
Когда нет мер томлениям души?
Сказать ли, что люблю я вас… не знаю;
Минувшего мне тем не возвратить;
От жизни я любовь не отделяю —
Не мог я не любить.

Но неужель все кончено — меж нами
Как будто не бывало милых уз!
Как будто не сливались мы сердцами —
И так легко расторгнуть наш союз!
Я вас любил… меня вы не любили —
Нет! Нет! Не говорите да! — Меня
Улыбками, словами вы дарили —
Вам душу предал я.

Идти — брести среди толпы мне чуждой
И снова жить, как все живут; а там
Толпа забот — обязанности — нужды,-
Вседневной жизни безотрадный хлам.
Покинуть мир восторгов и видений,
Прекрасное всем сердцем понимать
Не в силах быть — и новых откровений
Больной душе напрасно ждать —

Вот что осталось мне — но клясться не хочу я,
Что никогда не буду знать любви;
Быть может, вновь — безумно — полюблю я,
Всей жаждой неотвеченной души.
Быть может, так; но мир очарований,
Но божество, и прелесть, и любовь —
Расцвет души и глубина страданий —
Не возвратятся вновь.

Пора! иду — но прежде дайте руки —
И вот конец и цель любви моей!
Вот этот час — вот этот миг разлуки…
Последний миг — и ряд бесцветных дней.
И снова сон, и снова грустный холод…
О мой творец! не дай мне позабыть,
Что жизнь сильна, что все еще я молод,
Что я могу любить!



В ночь летнюю, когда, тревожной грусти полный

 
В ночь летнюю, когда, тревожной грусти полный,
От милого лица волос густые волны
Заботливой рукой
Я отводил — и ты, мой друг, с улыбкой томной
К окошку прислонясь, глядела в сад огромный,
И темный и немой…

В окно раскрытое спокойными струями
Вливался свежий мрак и замирал над нами,
И песни соловья
Гремели жалобно в тени густой, душистой,
И ветер лепетал над речкой серебристой…
Покоились поля.

Ночному холоду предав и грудь и руки,
Ты долго слушала рыдающие звуки —
И ты сказала мне,
К таинственным звездам поднявши взор унылый:
«Не быть нам никогда с тобой, о друг мой милый,
Блаженными вполне!

Я отвечать хотел, но, странно замирая,
Погасла речь моя… томительно-немая
Настала тишина…
В больших твоих глазах слеза затрепетала
А голову твою печально лобызала
Холодная луна.



См. также
Параша, поэма.  http://az.lib.ru/t/turgenew_i_s/text_0680.shtml