Когда я пью остекленевший виски,
И мысли мне, не стану даже врать,
Нужны лишь для того, чтобы осколки
Такого пойла с губ твоих слизать.
Не знаешь ты: насколько это сладко.
Ты не расскажешь мне: зачем нам нужно жить?
Есть только я и боль, порою зябко,
Но всё же как тебя прекрасно пить.
Я забываю томные беседы,
Я растворяюсь... В том безумстве грань -
Моя, и лишь моя с тобою песня,
Которая сведет тебя на эту дрянь.
Любовь, скажите Вы?
Страсть, Похоть или же Горячка?
О нет, неверные мужи,
Лишь только игры, скачка.
Любви слова, как мед и сладкий омут,
А я пленен лишь ядом кислоты.
Мне в сотню раз дороже злому
И огненному Демону отдать бразды.
И только боль тупая освежает,
Замутненный тем пойлом разум мой.
Скорее дурень осознает
Зачем себе предрек я эту роль.
И моё тело в кандалах и цепях,
И я, смиренный пленник, на краю.
Я обезумел, дряхл и предан,
Стекает кровь моя по моему ж челу...
И нет мне слаще и видней забавы,
Лишь только боль! Лишь только виски, гай!
Кричи, прошу, ори ты на меня злорадно,
Пока здесь ты, я и этот чертов край.
А под ногами слышу шум прибоя
И тихих чаек слышу голоса.
Прошу, поверь мне, черт, еще немного,
Пока я не смогу навек закрыть глаза.
Всё, остановка.
Сердце замирает.
И я стою, не в силах сделать вздох.
- Прощай, - шепчу. - Прощай, мой Падший Ангел.
Скорее убирайся на восток...