* * *
Человечество любит хранить, по застенкам кумиров расстреливая,
одуряющий запах инерции в виде трёх мировых государств.
Так, вдохнув нашатырный от душ, гонит сердце — как в залы для
тренинга —
дух беспримесной воли к Отечеству, где позиции голубю сдаст.
Где разрыв между верить и знать — глубиною несносной для Впадины —
так же важен, как музыка в зодчестве или сброс ДНК от равнин.
В оцинкованной тяжести слов столько лет от Тебя был в отпаде я,
что безмерную выучку чувствовать, как колодец, железом травил.
Ты и сам бы предметно не знал, поэтапно сдавая на качество,
как наглядно дичится разборчивость, принимая «своих» как чужих.
Но как список бракованных пар в заголовке «нет права» заканчивается,
возведение в степень признания — словно ветер листвой закружил.
Приходите ко мне в Абы как! приезжайте ко мне в Мочи нет уже!
привозите с собой, присылайте мне! по заказу — на каждый недуг!
Я в бульварном кольце панибратств, как последний бездомный,
ночлежничал,
пока в водах отбредшего времени Тебя снова с волхвами найдут.
С рыбаками ль вневременных лет мне забить себе место меж сваями?
Пока весть от Марии не ведала, на какой ей вселиться портал —
ставил верши озябшей спиной, скорбь вселенской разлуки присваивая,
ночь отбросив к созвездию Лебедя, что-то вслух среди дня бормотал.
С оцифрованной плазмой в стене ничего в нас от снов не изменится:
капиллярные струны в событиях — тот же модус, что ток в проводах.
Так и бродит спросонок душа, релаксируя между знаменьями
и тем видом позорного племени, что Господь в девяностых нам дал.
Подавая прошенье в минздрав, — дать мне доступ к крутой технологии:
реставрировать сеть анфиладную для жевания пищи во рту, —
кто рассмотрит мой стравленный спич? — Как в Лохнесе чудовище
ловят:
за отпиской чиновничьей патоки, пыль в глаза сквозь очки мне вотрут.
Так догоны в священном бреду помнят род свой, пришельцев из Сириуса,
и, вибрируя в танцах, раскрашенные, миф создания Мира творят.
Так фигурными па на коньках, очень часто походкой вальсирующей,
раскрасивые пары в обтянутом держат марку ушедших дворян.
За услугу в сгущённом раю — как сонм пришлых в Париже оденется,
в Роттердаме, Спинозой застенчивым, через лупу посмотрят в себя —
вид на вымысел прежних веков хорошо разгонять в себе — теннисом:
за плейкастом оранжевых сумерек мусульман с пол-Европы вселять.
Наплывает не генов обмен — прописать всех метисов, как в кластеры.
Группа крови коричневой оттепели входит в зону «последний рубеж»,
где приматы, за сход из «семьи», купол неба глазами выласкивают:
видно, срок их пришёл к сдачи консульства — как секирой, сомненья
обрежь!
Бережёного — Бог бережёт, только берег не сдержит «паломников»
до известного вида протекции — на пособие жить среди рас,
что недавно крушили их жизнь, чтобы вычерпать нефть до половников,
и где жажда наживы торговлею чёрных душ, как чума, разрослась.
Так, стена входит в прежний режим разделения квот по оседлости,
где невиданный трафик вторжения под сомненье поставил ЕС.
Но бунтующий сброд за стеной сам собою навряд ли рассеется —
за забором с колючею проволокой кто-то тёмный глазищами ест.
Кукловоды всемирных затей, знать, затем и кроили колонии,
чтобы сеть корпораций на выросте вдруг взяла под контроль этот мир.
Так, «проекту» Вселенской Любви над главою «INRI закоронили,
где, пред вытекшей лимфой истории, прокуратор лишь руки умыл.
От финансовых сливов в оффшор до захвата субъектов миграции
ход конём мирового правительства постепенно проводит свой план.
В миротворцев слоновой игры превосходством своим наиграются,
пока равный, по мощи оружия, возвернувшись, не даст по соплам.
Генерация стынущих в кровь перед варварством «дикого Запада»,
под безмерным давлением санкций, выжимает воинственный люд.
И не в бровь, что, на стыке эпох, гаплогруппа собраться запаздывает —
от начала времён, с лютой ненавистью, край Борея за волю клюют.
Так, в пространстве смыкалась не ветвь, затмевая затмения Каина,
где семейством с звезды непогашенной рептилоиды рвались на трон, —
теневым кабинетом трёхсот, роль ресурсов всех стран перекраивая,
либеральный проект касты хищников в золотой миллиард претворён!
Так, правительства входят в контакт с мировой закулисой «зубастиков»,
инфернальные сущности — в действии — чипизируют кожу и взгляд.
Пока верхний чиновничий слой отходные манёвры забаксывает,
отставные пространственной вольности — колченого за корку галдят.
Запах серы разложенных душ — приводящий планету в отчаяние, —
резонирует с резкой отзывчивостью развлекательных шоу и — шор.
С параллельного мира Корабль, от подъездов, как призрак, отчаливает,
забирая заблудшие души, — кто рецептором в жизнь не прошёл.