Зеркальце воды оттаивает себя,
Говорит купальщице, какая она красивая,
Когда та случайно разбивает его
На тысячи мелких осколков.
И рыба растет в темноте, как цветок,
Пока не придет акушер с удочкой.
Они называют это счастливой жизнью,
Но в конце всегда будут нож и сковорода.
И имперская протока с лягушками,
С неумолкающим гимном в ее честь,
С важной цаплей из набора чертежника,
Стертая калька, слепая синька.
Не слушай того, кто сидит на дне.
Что он помнит кроме теней
И стрекоз, выслеживающих мальков,
В наших заросших рогозом глинах?