Я - вершина айсберга,
ты - отражение витрины в
луже...
Снег хороводы над ёлкою
кружит,
ты - моя Камасутра, а
точнее -
азбука...
Дай ловко залезу под
маечку,
Дай украду один наушник
с Дар
Стрейдз
С твоего левого уха...
обними меня и
почувствуй, что
я здесь
И хотя я не Арина
Родионовна,
я заменю тебе нянечку.
пусто.
Это ночь с моста Суицид
свалилась
ночь не "из рук в руки" ,а
из уст в
уста,
обними,
умоляю
так тихо...
Вокзал.
Не для двоих.
Не для нас.
Не для цыган.
Не для утра.
Не для.
Обман.
А я ласково прикасаюсь
к твоим волосам,
ласково шепчу на ушко:
"-детка, ты лучшая"-
вокзал ржет в ответ.
Ты смотришь на перрон,
перрон на тебя.
Но уже никто, никуда не
едет.
Снег забивается щенком в
охапку
и ты закрываешь мои
стихи
снежинки-книги.
Зеваешь.
А где рифмы?
А я послал их на *** за
пивом,
но вернулось только пиво
из
бара Желудок.
Кончай бухать совесть
иначе я
тебя трахну раком после
признания вины
поставлю тебе себя на
винил.
И ты закуришь меня, как
табак,
что ты никогда не курила,
в питерскую ночь с
разведенными мостами/
не ногами/примечание
автора/ и
гарью.
И адом с раем
мосты на демократию
срали.
И собчак из котла
выныривал
за Ксенией.
Старик, хватит бухать!-
говорило море
или радио "Маяк"
или делало вид,
что говорило
или делало вид,
что было...
Разреши алкающему
взору
ниспослать негу чувств!
О богиня
целомудренности,
зал ожидания пуст.
Целуй утром в нос за стих.
Разреши мне
почувствовать
крылья
за холодной спиною
забвенья
чтобы слезы как искры в
лёд
чтобы искренне:
"это за Веню!"
я вершина податливой
кожи
я в улыбке твоей
скафандре
разве только исправить
ложью
лица тех, что отстались в
кадре.
Эти руки
бояться пощады
васильковыми будто
глазами
я листаю рукопожатье,
из букета твоих азалий.
Я смущенный Петрарка...
Раком_
запускаю пальцы
в оковы
забиваю гвозди и баки
одолжу у добрых
знакомых...
Потерявшись в толпе
разуверюсь
ногти тьме ломая
асфальты
если Харьков ты, я твой
Кернес
да любимая
я точно
ВАТА