И свет уже не тот, и не хватило грима,
Не слепят так, как прежде меня прожектора.
"Смотрите на неё! Ох, как она красива!
И счастлива наверно, пока душа мертва".
И зрители на стульях в истерике смеются...
На кой же черт мечтала и думала "жива"?!
И под картонной маской трепещут, бьются чувства,
Что спрятаны навечно в личине божества.
И быстрыми мазками с натуры обнаженной,
Картина маслом - чёрным заляпанным пятном.
И смотрят хоть предвзято, но томно, восхищенно,
Ведь что то различая прекрасное в больном.
В больном и отчужденном, в потрепанном годами,
Что, хоть и пролетели сквозь времена стрелой,
Рассыпались на сердце гниющими плодами,
И на душу разлились кипящею смолой.
Я более не вижу в глазах своих холодных
Ни прежнего смятения, ни гнева, ни тепла.
Под чёрною вуалью десяток чувств негодных.
Под маской, вместо мыслей, истлевшая зола.