Смешной кадык и скорбный рот,
И бог нетленный где-то выше.
Огромный яблочный пирог,
И восседающий на крыше,
Войны дыхание ощутивший,
Смотрящий точно на Восток,
Спокойный голубь; если б мог
Утихомирить гневных воинов,
Большою властью наделённых,
Занятий праведных достойных,
То миновал бы страшный рок.
В плену амбиций и желаний,
Жестоких не боясь закланий,
Готовясь в жертву принести
Народ особенной страны
И стран соседних население,
И отметая возражения,
Презрев уроки старины…
Да полно, люди ли они?
Что остановит их? Знамение?
Каким должно знамение быть,
Чтоб хорошенько остудить
Опасных для земли людей?
Или должны отнять детей
Те, кто за миром наблюдает,
Беду нередко отгоняет?
Или недугом наградить,
Лишающим и сил, и воли?
Или в темницу посадить,
Умножив тяготы юдоли?
Сорвался с места голубок
И на Восток он устремился.
Успел он уложиться в срок,
На голову он опустился
Того из воинов, кто решил
Приказ отдать о нападении;
Своим он клювом больно бил,
И возродились в том сомненья.
Он испугался голубка,
Решил, что тот – посланник бога.
Войскам отбой он объявил,
И избежать сумел острога.
Вернулся голубок домой
И пирогом он угостился,
Которым бледный и немой
С ним странник щедрый поделился.
Мужик им из окна махал,
От всей души он улыбался.
Его смешной кадык дрожал,
Как будто рад был, что дождался…