Это ересь, родная. Акстись. Ну какие искры. Это сказка для младших. Отчаянный нафталин. Я поэт. Ха-ха-ха. ЭФ.И.О. в бесконечном списке. И я тоже не Байрон. Не лира. Не гражданин.
Посмотри, что за скука сегодня застыла в окнах.
Пасторальное небо. И город –
какой?
Такой.
Я иссякнувший
что-то,
я – лист,
молчаливый,
блёклый.
Ничего не рифмуется.
Господи.
Чёрт с тобой.
Я не требую ни Везувия, ни Титаника. Я не выдержу ни сирену, ни полигон. Я – смирение камня, сон горца, надежда странника. Перспективный газетчик. Художественный планктон.
Я тогда был зубастей. Нет, мир тогда был зубастей. Всё равно всё ровней, только лучшее впереди. Вот Эдем в шалаше. Ну, конечно, родная, здравствуй. Хочешь рифм о себе?
Собирайся и уходи.
Просто сжалься, родная. Ударь меня. Хлопни дверью. Объяви апокалипсис в пятницу, где-то в пять. Дай мне повод стать больше, чем подмастерье. Дай повод хоть
что-нибудь
написать.
Вечер может быть чуден. Сказочно безысходен.
Ты не рыдаешь.
Я провожаю тебя кивком.
Ты ищешь повод.
Ты ищешь туфли.
Ты не находишь.
Берёшь пальто,
во двор срываешься босиком.
Поэт страдает. Поэт растерзан. Какая драма. Прекрасно болен. Я не скандалю. Тревожить вас? Конечно, помните. Кто говорит? Это мама? Мама.
И рваным слогом
в пустую комнату
входит
джаз.
15 августа, 2017.