На еще совсем детском новогоднем утреннике, будучи малышом, неистовым карапузиком, Дядьвитя вообразил, что он – пожарная машина, мчащаяся на огненный пожар.
К финалу утренника, упорно упражняясь, Дядьвитя достиг совершенства в скорости, а по пронзительности тревожной сирены превзошел прообраз, запавший в душу образец.
Идолом праздника, его пышущей жаром сердцевиной был, конечно же, Дед Мороз.
А народу набежало – тьмы, особенно лишних, друг другу мешающих детей – все толкались, топтались по ногам, словно первобытные вокруг удачного костра – каждый огнепоклонник стремился рассказать Деду Морозу стихотворение.
Но Дядьвитя-пожарная машина, предупредительно вереща пугающим сигналом и прижав к животику таранную табуреточку, умел на предельной скорости пробиться сквозь толпу дикарей.
Семь раз Дядьвитя припластывал, припечатывал загнанного Деда Мороза к нарядной елочке, семь раз вскарабкивался на табуреточку и семь раз стихотворным пожарным криком стучался, колотился в дедмороженное сердце со своим заготовленным сюжетом о глупенькой плаксе Танечке.
История плаксы была проста.
Отсталый ребенок, косорукая девочка Танечка уронила в речку мячик. И, дурища, испугалась, что мячик утонет. И плачет через реснички, прямо рыдает и трясется в истерике, балованная, мячик ей жалко. Ума нету. Недотумкивает, что мячик утонуть не может – он же надутый! Мячик утонет, только если ему опасным гвоздем дырочки провертеть. И то не сразу утонет, надо еще долго-долго, до самой усталости, мячик обжимать, необходимо, чтобы он совсем-совсем сдулся. Лучше бы, эх, девочка Танечка придумала бы, а как же она из речки доставать мячик будет. Вода еще не нагретая, холоднючая. А Танечка и плавать не умеет, и надуться не знает как. А живет ведь в раскрашенном домике на самом берегу. Недотепа. Пропал мячик, уплыл, надутый, ветер унес.
Из-за того, что у Танечки руки растут неоттудова, стихотворение получилось грустное – семь раз Дед Мороз впадал в печаль, а публика, родители всякие, возмущались и скандалили. А Дядьвитя не виноват, он ведь не сам лично это стихотворение понапридумывал – что Мама велела выучить, то и вытвердил.
И вот ведь как совпало – девочек, называвшихся именно Танечками-плаксами, в праздничном зале оказалось немало. Даже и Снегурочку угораздило – то ли по случайности, то ли по папомаминой недальновидности. Лучше бы назвали бы Снегурочку бы Фениморойкупер бы, чем Танечкой.
И когда Дядьвитя в наипоследний, в седьмый раз возопил свой грозный стих, обличаемые девочки Танечки, включая Снегурочку, плакать от клевет и наветов уже устали и, проклиная все мячики, только икали, всхлипывали да взвизгивали.
И тут все родители, удивительно единодушно, дружно взбутетенились, закричали разом, будто они очутились в гулкой бане под кипятком, взбаламутились, требуя от Мамы немедленно унять, приструнить и, наконец, «заткнуть рот этому маленькому чудовищу».
И, хотя, отнюдь, да пошли вы все, Мама вовсе не считала своего талантливого декламаторчика чудовищем, но, под нажимом, она стреножила лихого чтеца.
Укрощенный Дядьвитя, приплясывая вокруг Мамы, истово ждал раздачи подарков. Он уверен был, что – уж после всех-то стараний! – ему непременно достанется красная блестящая пожарная машинка – с крутящимися колесиками и открывающимися каретными дверцами, с емкой цистерночкой, куда наливать-наливать хоть из лужи, хоть из водосточной трубы, с миниатюрной лебедкой, которуюстрастно, до душного писка, хочется накрутить, и тогда взаправду выдвигается самая настоящая лесенка! А о пожарной сирене пусть никто не беспокоится – Дядьвитя сумеет достойно выть и визжать! Душа обмирала от предвкушения небывалого пожарного счастья.
Однако Дед Мороз, теряя волшебную репутацию, с ласковою улыбочкой, вручил сверкающее пожарное сокровище плохому мальчику Пете-кулацкое отродье. А у мальчика Пети-кулацкое отродье всяких машинок столько, что за полчаса игры он их по четыре штуки ломает, и все равно много остается. И пожарная машинка Пете не понравилась, не импортная.
- Разве бывает пожарник без пожарной машины? – подумал тогда Дядьвитя, напрочь и навсегда отворотясь от благородной профессии. – вот пусть тогда теперь Деду Морозу все-все пожары мальчик Петя-кулацкое отродье сам и тушит. А он ему так напотушит!
Или вот, тоже, вчера, аналогичный случай.
Вчера, перед началом огненного матча «Барселона» - «Бавария», жена Дядьвити, законная супруга Танечка, подумала вслух, просто так, но громко, что, мол, вообще-то пять бутылок пива и полкило чипсов можно было бы, наверное, сохранить для гостей, дескать, а не пожирать продукты попусту, как пожилой троглодит, распустив футбольное брюхо перед телевизором.
- Опаньки… - подумал Дядьвитя. – Привет Фениморекупер. Аукнулось.
Так вот и сложилось, что сегодня Дядьвитя не только расхотел быть пожарником, но и к футболу стал относиться значительно суше, гораздо прохладнее.
Нет более уже живого жара огнем дышавшего вулкана! Угас, сгинул, пропал пропадом. Надутый мячик вдоль по речке ветром унесло.