Муза-муха так и вьётся,
так и мельтешит,
вьётся, вьётся и добьётся,
что запьёт пиит.
Одолела потаскушка,
мало ль у кого
над губою верхней мушка,
в глазках озорство.
Приставучей одалисок,
нет от ней житья,
как бы ни был с нею близок,
у него семья.
Бдит супруга, плачут дети,
до скончанья дней
так и жить ему на свете
между двух огней.
Потому, как из забоя
ветеран-шахтёр,
он выходит из запоя
подышать во двор,
липы там вдохнуть и мяты,
чтобы с головой
окунуться в мир разъятый
нераздельный свой.