"Семён, Семён, - твердила мать,
Но был безмолвен он.
- Смотри, не думай уезжать:
Ведь трое нас, Семён!"
- "И ты со мной, любовь моя, -
Ей отвечал отец. -
Там сытно. Тёплые края.
Спокойно, наконец".
- "Я не одна... Во мне - малыш,
То мальчик, может быть..." -
Семён смеялся: "Говоришь...
Сумей ещё родить!"
- "Туда дорога нелегка, -
Так отвечала мать. -
Да я не знаю языка,
А скоро мне рожать!
Пускай Молдавия твоя
И примет нас, как мать, -
Не сможет сын мой, как и я,
Родной её назвать.
Там, посреди чужих степей,
Живёт чужой народ.
Могила матери моей
Травой здесь зарастёт...
Нет! Пусть и будет голодней -
Я с родиной своей
Останусь до последних дней,
До самых крайних дней!"
И он ушёл... Ушёл один.
Ну, Бог ему судья.
А у неё родился сын -
Прекрасный, как заря!
Она крепилась, как могла:
Ведь рядом с нею - сын!
И так вот жизнь её вела
До самых до седин.
А если спрашивал малец -
Тут нет его вины:
- "Скажи мне, мама: где отец?"
- "Погиб. После войны.
Болели раны у него -
Ведь то война была!"
И не винила никого,
Слёз горьких не лила.
А мальчик, дожив до седин,
Лишь в старости узнал:
Его отец ушёл один,
Сынка не увидал.
Но сын отца никак не мог
Винить иль упрекать.
"Ну, что же - пусть рассудит Бог".
Так думала и мать.
Она надеждою жила
С далёких тех времён.
Звала, пока не умерла:
"Семён... Приди, Семён!"